уладить кой-какие практические дела. Решила помедлить с отъездом.
стараясь лизнуть его в лицо, и тем самым избавил их на какое-то время от
необходимости объясняться друг с другом. Им казалось, словно они стоят
посреди снежной пустыни и дрожат от холода.
не целовались.
отчаянии, и у него болел желудок. Уснул он лишь поздно ночью.
и в их гуле нельзя было спать.) Ее первая мысль была: он вернулся ради нее.
Ради нее он изменил свою судьбу. Теперь уже не он будет ответственен за нее,
теперь она ответственна за него.
в дверях квартиры, на пражском храме било шесть. Когда они впервые
встретились, ее работа тоже кончилась в шесть. Она вышла из гостиницы и
увидела его сидевшим напротив, на желтой скамейке, а на башне били колокола.
тоски и наполнившим желанием жить. Птицы случайностей снова слетались ей на
плечи. В глазах стояли слезы, и она была невыразимо счастлива, что слышит
его дыхание рядом.
играли оркестры. За деревьями прячется и университетское здание. Только что
кончив утреннюю лекцию, Франц вышел на улицу. Из шлангов струилась на газон
вода, и он был в прекрасном настроении: шел к своей возлюбленной. Она жила
неподалеку от университета.
как любовник. Если бы он занимался с нею любовью в ее мастерской, то в
течение дня ходил бы от одной женщины к другой, от жены к любовнице и
обратно, а поскольку в Женеве супруги спят на французский манер, то есть в
общей кровати, это значило бы, что в течение немногих часов он перелезал бы
из одной кровати в другую и тем самым, ему казалось, унизил бы и любовницу и
жену, а в конечном счете себя самого.
было для него такой редкостью, что он стремился создать в своей жизни
независимое пространство, неприступную территорию чистоты. Его часто
приглашали читать лекции в различных зарубежных университетах, и теперь он с
жадностью принимал все предложения. Но поскольку их все же было
недостаточно, он придумывал еще и несуществующие конгрессы и симпозиумы,
дабы оправдаться перед женой в своих отлучках. Его любовница, свободно
распоряжавшаяся своим временем, сопровождала его. Он предоставил ей
возможность за короткий час повидать много европейских и американских
городов.
- сказал он.
начатой картиной и разглядывала ее.
уборной. Разве ты не заметил?
очень стар, и секретарь выводил его на прогулку. "Маэстро, - воскликнул тот
однажды, - посмотрите вверх! Сегодня над городом пролетает первый аэроплан!"
- "Я могу себе это представить", - сказал маэстро своему секретарю и не
поднял глаз от земли. Видишь ли, я тоже могу представить Палермо. Там такие
же отели и такие же машины, как во всех городах. В моей мастерской по
крайней мере все время другие картины.
заграничными путешествиями, что в свое приглашение "поедем в Палермо!"
вкладывал недвусмысленное эротическое содержание. Поэтому заявление
"предпочитаю Женеву" имело для него лишь один смысл: его любовница уже не
жаждет любви с ним.
малейшего основания! В самом деле, не он, а она была первой, кто вскоре
после их знакомства стал движителем их эротической связи; он был красивый
мужчина; он был в зените научной карьеры; он внушал даже страх коллегам
своим высокомерием и упрямством, которые проявлял в специальных дискуссиях.
Так отчего же всякий день он тревожится, что любовница уйдет от него?
продолжением его общественной жизни, а ее противоположным полюсом. Для него
она означала мечту отдаться любимой женщине безоговорочно. Тот, кто сдается
на милость другого, как солдат в плен, должен наперед отбросить любое
оружие. А если у него нет никакой защиты против удара, ему трудно удержаться
хотя бы от того, чтобы не спрашивать, когда обрушится этот удар. Вот почему
можно сказать: для Франца любовь означала постоянное ожидание удара.
кисть и вышла в соседнюю комнату. Вернулась с бутылкой вина. Без слова
открыла ее и наполнила две рюмки.
"предпочитаю Женеву" вовсе не значат, что она не хочет близости с ним, а как
раз наоборот: ей просто опостылело ограничивать минуты любви чужими
городами.
разумеется, был страшно рад, что ее отказ от поездки в Палермо на самом деле
оказался призывом к любовному акту, но следом ему и немного взгрустнулось:
его возлюбленная решила нарушить монастырский устав чистоты, что он внес в
их отношения; она не поняла его томительного стремления защитить их любовь
от банальности и решительно отграничить ее от его супружеского очага.
наказанием, на которое он обрек себя за то, что был женат на другой женщине.
Он воспринимал это как некую вину или порок. И пусть эротика в его
супружеской жизни не занимала ровно никакого места, супруги все же спали в
одной кровати, пробуждались среди ночи от шумного дыхания друг друга и
взаимно вдыхали запахи своих тел. Он, разумеется, предпочел бы спать один,
однако общая постель оставалась символом супружества, а символы, как мы
знаем, неприкосновенны.
его любовница в эту минуту представляет себе, как он ложится возле своей
супруги в постель; и всякий раз при этой мысли ему становилось стыдно. Вот
почему он стремился как можно больше отдалить в пространстве постель, где
спал с супругой, от постели, где предавался фривольным утехам с любовницей.
безучастностью, будто Франца вовсе тут не было, стала медленно снимать
блузку. Она вела себя, точно начинающая актриса, которой задано было
показать этюд, убеждающий зрителей, что она одна в комнате и никто не видит
ее.
заметила, что в комнате она не одна) устремила на Франца долгий взгляд.
любовниками быстро устанавливаются правила игры, которые они не осознают, но
действие которых нельзя нарушать. Взгляд, устремленный на него в ту минуту,
вырывался из этих правил; он не имел ничего общего со взглядами и
движениями, которые обычно предшествовали их любовной близости. В нем не
было ни зова, ни кокетства, скорее некий вопрос. Однако Францу было
совершенно неясно, о чем же этот взгляд вопрошает.
зеркалу, что стояло совсем рядом прислоненным к стене. Она не отпускала его
руки и продолжала смотреть в зеркало этим долгим, пытливым взглядом то на
себя, то на него.
мужской котелок. Она нагнулась к нему и надела на голову. Образ в зеркале
мгновенно изменился: в нем теперь отражалась женщина в белье, красивая,
недоступная, равнодушная, и на голове у нее был котелок, ужасающе не
соответствующий всему ее виду. Она держала за руку мужчину в сером костюме и
галстуке.
разделась не для того, чтобы позвать его заняться любовью, а для того, чтобы
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Корнев Павел
Никитин Юрий
Березин Федор
Мацумото Сэйте