Чтение 13–й страницы книги ~Киноповести~

Герстнер, Родик, Пиранделло и Тихон раздули ноздри, заиграли желвака-
ми.

- Все некогда, ваше величество, - мягко сказала Маша. - Вот откроем
дорогу...

- А, кстати! - встрепенулся царь. - Господин Герстнер! Когда же вы
намерены открыть мою дорогу?

- Тридцатого числа, ваше величество. Через пять дней...

Был уже поздний вечер, когда наши измученные герои садились в линей-
ку, чтобы ехать домой. Ждали только Родика.

Он вышел из "бытовки" - старой кареты без колес, которая служила им
верой и правдой еще с начала строительства, и устало сказал:

- Поезжайте без меня. Я переночую здесь.

- Почему? - удивился Герстнер. - Завтра же...

- Тебе нужно отдохнуть, Родик, - сказала Маша. - Завтра открытие и...

- Именно потому, что завтра открытие, - я останусь здесь. Я к пяти
утра вызвал декораторов из Александринского театра... К шести прибудут
будочники и лоточники... К семи - кассиры и кондукторы. Оркестр Преобра-
женского полка... За всем нужно проследить, проинструктировать, расста-
вить по местам. Поезжайте, отоспитесь, отдохните, и к девяти я жду вас
здесь. Ладно?

- Ну что ж... - неуверенно пожал плечами Герстнер.

Линейка тронулась. Маша обернулась, долго смотрела на Родика у кареты
без колес...

Ночью небо было ясным и чистым. Лунный свет струился в окна бывшей
кареты. Забывшись в тяжелом сне, разметался Родион Иванович Кирюхин -
отставной корнет двадцати семи лет от роду...

Тихо скрипнула дверца кареты. Родик всхрапнул, почмокал губами, пере-
вернулся на другой бок. Дверца заскрипела громче и стала открываться са-
ма по себе. Откуда-то подул ветер...

Родик приподнял взлохмаченную голову, с трудом открыл сонные глаза. В
проеме дверей вдруг возникло дивное свечение!..

- Кто?.. Что?.. - ошеломленный Родик затряс головой, стараясь стрях-
нуть с себя это наваждение.

- Родик... - прошелестел голос Маши.

- Машенька! - Родик приподнялся на локте.

Свечение стало угасать, и в проеме дверцы кареты возник силуэт Маши.
Где-то далеко полыхнули зарницы...

- Родик... - сказала Маша и опустилась перед ним на колени. - Сегодня
последняя ночь. Завтра меня уже не будет.

- Что ты, Машенька?!.. Что ты?!.. - зашептал Родик. - Родная моя, лю-
бимая...

Маша закрыла за собой дверцу кареты и стала раздеваться:

- Родик, сегодня последняя ночь в нашей жизни... Я хочу, чтобы у нас
с тобой было все как у людей...

И тут грянул страшный гром!!! Сверкали молнии, хлестал ливень, небо
раскалывалось диким грохотом! Казалось, что возмутились все силы небес-
ные и в ярости своей хотят раздавить, утопить, уничтожить эту нелепую,
беззащитную старую карету без колес, стоящую на голой земле...

Обнаженные и счастливые, они лежали, слегка прикрытые старой лошади-
ной попоной, и Маша нежно говорила Родику:

- Если бы ты знал, как я благодарна Господу, что встретила таких лю-
дей, как Антон Францевич, как Федя, Тихон... Как ты - любимый мой, жулик
мой ненаглядный...

- Ну почему жулик, Машенька? Я же не для себя - для дела, для лю-
дей... - у Родика уже закрывались глаза.

- Да разве я виню тебя, солнышко? Я же понимаю, что ты просто живешь
в такой системе, где без этого еще долго будет не обойтись. Спи. Спи,
мой родной... Спасибо тебе и прости меня, Господи!..

30 октября 1837 года митрополит благословлял паровоз, к которому были
прицеплены семь вагонов и шарабанов, украшенных флагами, и одна платфор-
ма, где водрузилась черная карета государя с царским гербом.

Два служителя культа из команды митрополита ловко укрепили большую
икону спереди паровоза, навсегда подарив России трогательную традицию
украшать паровозы портретами святых.

Толпы народа окружали первый поезд! Больше двухсот человек стали его
пассажирами - министры и генералы, члены Государственного совета и прид-
ворные, дипломаты и иноземные гости столицы...

Бесплатно раздавались рекламные миткалевые платки с изображением пер-
вого русского поезда. С тем же рисунком продавались коробки конфет. Пов-
сюду сновали одинаково одетые в штатское "ребята" из спецслужбы охраны
двора...

Четверо наших героев стояли с обнаженными головами рядом с фыркающим
паровозом, нетерпеливо ожидая конца церемонии. Только Маша в шляпке с
искусственными цветами была грустна и задумчива.

- С Богом! - митрополит осенил паровоз крестным знамением.

- По ваго-о-о-нам! - протяжно закричал Родик.

Герстнер прыгнул на паровозную площадку, схватился за рычаги.

Родик подсадил Машу на тендер с коксом и горючими брикетами, где ее
ожидала Фрося, и сказал:

- Мы пробежимся по вагонам - проверим, все ли в порядке.

Вместе с Пиранделло и Тихоном они помчались в хвост поезда.

Трижды прозвенел станционный колокол, троекратно ахнул орудийный са-
лют! Герстнер двинул рычаги управления, прокричал Маше и Фросе с истинно
русской бесшабашностью: "Поехали!!!" - и махнул рукой.

Под восторженные народные вопли поезд двинулся, набирая ход.

Пиранделло, Родик и Тихон на ходу запрыгнули в предпоследний вагон.
Последней в составе была платформа с каретой государя, охраняемая че-
тырьмя молодцами из спецслужбы Третьего отделения.

Черная служебная карета с гербом была забита визжащими от восторга
молоденькими фрейлинами. В центре дамского букета блаженствовал Николай.
Внезапно из кареты раздалась знакомая мелодия музыкальной шкатулки.
Мгновенно задернулись занавески, и восторженный визг перешел в голубиное
воркование...

Расфранченные Тихон, Родик и Пиранделло шли по вагонам, встречая на
своем пути всех, с кем сталкивала их судьба в начале этой истории.

Бывшие бандиты-извозчики, затянутые в кондукторскую униформу, с рож-
ками на груди, были до приторности любезны с именитыми пассажирами, ра-
болепно отдавали честь нашим героям.

Одного Пиранделло прижал в угол, прошипел угрожающе:

- Как рожок висит?! А ну, поправь сей минут!..

- Виноват, вашбродь...

- И дудеть через каждую версту, как было велено!

- Слушаюсь, вашбродь...

Во втором вагоне Тихон прихватил двух секретных агентов:

- На основании высочайшего повеления - курение запретить, вольно-
думства и высказывания - пресекать и записывать.

- Слушаемся, вашбродь... Бусделано!

В третьем вагоне тот же Тихон замер от ужаса - там сидел Бенкендорф.
Что-то шептал ему на ухо Булгарин. Увидев Родика, Булгарин всплеснул ру-
ками:

- Родион Иванович! Дорогой!.. Я как раз хотел показать вам рукопись
моей новой статьи во славу...

- Виноват. Не имею чести... Приятного путешествия, - сухо поклонился
Родик и вышел.

Иронически глядя на Булгарина, Бенкендорф одним движением пальцев от-
пустил остолбеневшего от почтения Тихона.

В третьем вагоне Меншиков, Воронцов-Дашков, Бутурлин, Татищев смотре-
ли в окно на проселочную дорогу...

...по которой, безнадежно отставая от поезда, скакал в дрожках граф
Потоцкий...

- Этот идиот поспорил со мной, что обгонит паровоз на обычной лошади,
- усмехнулся Бутурлин.

- В карете прошлого - далеко не уедешь, - глубокомысленно заметил
Меншиков и потерял интерес к Потоцкому.

В пятом вагоне сидел почетный гость Царскосельской дороги Арон Ципе-
рович с кучей детей и женой необъятных размеров.

- Уже зима, а снега нету!!! - находясь в сильном подпитии, закричал
Арон и рванулся навстречу Тихону с бутылкой в руке.

- И лето было без дождя!.. - Тихон расцеловал всех детей Арона, но
бутылку отстранил: - Не могу, Арончик... Не могу. На службе.

С риском для жизни перелезая в шестой вагон, Тихон объяснил Родику и
Пиранделло:

- Наш резидент в Австрии... Грандиозный разведчик!

Шестой вагон произвел на наших героев потрясающее впечатление!

В углу у окошка сидел сам Иван Иванович! Но в каком виде!.. На нем
была розовая вышитая шелковая косоворотка, шелковые голубые плиссирован-
ные порточки, щиколотки охватывали парчовые выучи, а солнечно-желтенькие
лапоточки были подвязаны серебряными шнурами! На голове лисий треух со
страусовым пером и медным двуглавым российским орлом. На золотой перевя-
зи - знакомая длинная шпага.

Иван Иванович нежно, по-девичьи, прижимался к бывшему меншиковскому
лакею Васе. У здоровенного Васи были подбриты бровки и намазаны ресницы.
На шее завязан рекламный платок...

У Родика, Тихона и Пиранделло даже рты открылись от такого зрелища.
Но тут Иван Иванович поприветствовал их ручкой и послал воздушный поце-
луй. А Вася очень мило передернул плечиками и кокетливо им улыбнулся.
Тут наши герои очнулись от оцепенения, сплюнули и бросились вон из ваго-
на...

Седьмой открытый вагон с оркестром Преображенского полка они проско-
чили насквозь и, отдуваясь, заняли свои места на тендере рядом с Фросей