Чтение 2–й страницы книги ~Московский гамбит~

Здесь наверчено столько, что голова пойдет кругом. Хватит! Лучше
поговорим о Саше. "Алхимик"-то появился недавно, и неизвестно откуда, точно
с того света, а Трепетов уже столько лет крутится по глубинкам московским,
он из нашего мира...

- Но из другого слоя, - поправил Борис. - Ты ведь даже не был с ним
знаком до недавнего времени, а только слышал о нем...

- Это уж точно, что слышал! - захохотал из своего угла Леха Закаулов,
ловко вынул из кармана уютную четвертинку чего-то крепкого и смочив им
горло. - Я ведь тоже многое слышал...

Был Закаулов беспределен, лих, но временами - серьезен и мрачен в своем
веселии.

Было ему тоже под тридцать лет, и выглядел он, худой и голубоглазый, хоть
и растерзанным, но с загадочной бравадой и отчаянностью. Любили его за
широкие и необъяснимые метафизические высказывания во время пьянства.

- Так что же ты слышал о Саше? - спросил Борис.

- Странный он человек! - как-то по трезвому оживившись, ответил Закаулов.
- Хотя и я, конечно, не стандартен, что и говорить. Я ведь Трепетова видел
давно, всего несколько раз, мельком. И мне трудно о нем говорить. Что-то
неуловимое и непонятное в нем есть, во взгляде, даже собственно взгляда нет,
а есть нечто большее... Нет, не могу сказать.

Он задумался и поставил четвертинку себе между ног.

- Кто хочет, наливайте, - пробормотал он. - Да, конечно, о нем много
всяких легенд и побасенок ходит. Например, дескать, устроили ему с большим
трудом частные уроки, итальянского, он же знает языки, для дочери какого-то
академика.

По высшему счету. Мол, известный человек, Бодлера, Рембо и Петрарку
переводит, почитайте "Иностранную литературу". А потом в назначенный час
раздается звонок в эдакую роскошную квартиру академика. Мамаша с дочкой
умильно открывают: все-таки учитель, не кто-нибудь, а переводчик Петрарки. И
входит Трепетов. Два-три неуверенных шажка по импортному ковру и бац -
падает. И блюет на ковер. Явился:

учитель...

- Неплохо. Разрядил, разрядил ситуацию Лешка, - улыбнулся Берков.

- Или еще. - И Закаулов лихо отхлебнул из бутылки. - Приходит Трепетов в
"Иностранную литературу" по поводу статьи о немецких поэтах-авангардистах.

Туда-сюда. Присели на стулья в одном кабинете. Неожиданно входит важное
начальство и о чем-то убежденно говорит. Вдруг Саша приподнимается со стула,
молча берет пухлую руку начальника и намертво целует ее. Руководящий
замирает, обалдевает и тихо себе, без слов, вылетает из комнаты.

- Да, странновато...

- Ну, это все-таки легенды. Хотя... Вот еще одна, она, может быть,
точнее. Кто знает?! Последнее время что-то умирают вокруг Саши, те, кто с
ним особенно общается. Просто умирают - и все. Но в основном - исчезают.
Таких, пожалуй, больше: исчезают с поля зрения, как в воду канут...

- Ну, наговорил!

- Боюсь я где-то его! - вставил Закаулов.

И он затих. Тишина была мрачноватая и неожиданная.

- Мда, - нарушил молчание Борис, - вроде бы Саша где-то не чужд нашему
миру - людей подпольного искусства... У нас же много слоев, есть и
обращенный к метафизике, Олега, например. Кроме того, ведь в Москве много
духовно-религиозных групп, есть и чисто эзотерический слой. Скажем, Кирилл
Леснев и его союз русских мудрецов. Они связаны с Индией, с Востоком... Есть
и другие...

- Ты еще лекцию прочти!

- Да нет, - смутился Борис, - я клоню к тому, что Трепетов вне всяких
кругов, даже эзотерических, хотя казалось бы... Ведь он их всех знает... Но
сам он - в каком-то другом, последнем круге, если такой есть...

И в это время опять раздались шесть долгих пронзительных звонков в
квартирную дверь. Послышалось, что кто-то из соседей открыл. И через минуту
раздался стук в дверь.

- Войдите.

И вошел Саша Трепетов: человек тридцати с лишним лет, среднего роста, с
русыми волосами и с лицом на первый взгляд довольно обычным. Но вскоре это
впечатление от его лица рассеялось. И увиделось иное: что-то очень далекое,
еле уловимое, но присутствующее... И это далекое как бы отстраняло все
человеческие выражения на его лице, и оттого оно становилось непроницаемым
для самого пронзительного взгляда, оставаясь в то же время открытым.

Как-то чересчур напряженно и вежливо представились.

- Чайку? - смиренно спросил Олег.

- Отлично, - ответил Трепетов, усаживаясь за стол. За дверью, в коридоре,
заворочалась любопытная старушка-соседка, любившая подслушивать - для
утешения - непонятные разговоры.

- Так вот, Саша, - начал сразу Борис Берков, после некоторого молчания, -
мы знаем, что вы как-то связаны с этим тайным человеком...

- Да, он хочет, чтобы я нашел для него людей, познакомиться, так сказать,
поговорить кое о чем... Вы сами-то хотите, все трое?

- О, да! - поспешно ответил Олег.

- Почему бы нет! - задумчиво пробурчал Борис из своей "вольтеровской"
глубины.

- Слишком большая честь! - закричал из своего угла Закаулов. - Но в
общем-то я согласен, согласен!

- Но все это, естественно, не так просто, - проговорил Трепетов,
посматривая на них. - Я выбрал вас сам. Но прежде чем состоится знакомство,
надо будет пройти несколько этапов, может быть два-три. И только потом, если
все будет благополучно, - встреча и действие.

- Значит, как полагается: сначала надо узнать, способны ли мы к
инициативе?! - усмехнулся Берков. - Будут испытания?

- Не совсем. Гораздо больше, чем испытание. Скорее антииспытание. Ничего
страшного не будет. Никаких посещений сферы смерти. Первый шаг таков -
попытаться найти еще двух-трех людей. Чтобы подсоединить к вам. Дело в том,
что я выбрал вас более или менее произвольно, но других надо выбрать по
некоторому принципу. Этот принцип совершенно закрыт и о нем невозможно
говорить. Можно условиться только так: вы мне показываете своих людей, кого
угодно, пусть самых интересных с вашей точки зрения, а я буду наблюдать и
отбирать. Одной встречи с каждым достаточно для отбора.

- Значит, мы можем показывать кого угодно? - переспросил Олег.

- Да, кроме вот этих.

И Трепетов протянул ему бумагу, где значились фамилии в том числе
некоторых весьма известных подпольных художников, поэтов и писателей.

- Эти не годятся, - добавил он, попивая чаек. За дверью, в коридоре,
кто-то испуганно прошмыгнул. - А потом, когда мы отберем людей, сделаем еще
один шаг.

Это будет второй этап: для всех, кто будет включен... И для вас, значит,
тоже. А дальше будет видно... Может быть, потом вы встретитесь с ним и
начнется главное.

- Саша, кто этот тайный человек? - Олег подошел к столу, намереваясь
закурить.

- Не торопитесь.

- Но все-таки, хотя бы намеки. Мы же слышали независимо от вас кое-что.

- Его называют "алхимик", - заметил Борис.

- Ему уже не надо ни во что превращаться. Все, что могу пока сказать: у
него много имен.

- Есть ли человеческое?

- Смотря по тому, что иметь в виду под этим словом. Какое...
"человеческое"?

- Ну, для начала, просто имя, место рождения по паспорту? - усмехнулся
Олег.

- И это есть. Его имя-отчество Тихон Федорович, и родился он в городе
Пензе.

- Недурной городишко! Самое место для рождения таких людей.

- И еще. Вы можете его называть теперь: человек Востока.

- Это уже ближе...

- Да-с, Саша, - вдруг задумчиво высказался Леша Закаулов. - Надеюсь, вы
не ввергнете нас в черную магию, договор с дьяволом...

- Бросьте, Леша, - добродушно, и даже ласково, возразил Трепетов, опять
отхлебнув чайку. - Что же вы все привязали к князю мира сего? Вот уж
действительно: сильнее кошки зверя нет. Это совсем из другой оперы. Не на
полярности между богом и дьяволом все сошлось, - добавил он.

- Доказательства! - буркнул Алексей, полушутя.

- Почему такой страх перед дьяволом? - удивился Трепетов, поглядывая на
Алешу. - Это же присутствует везде! - и он сделал широкий взмах рукой, как
будто бы даже пригласительный. - Ну, хорошо. Если уж вы так волнуетесь, то
доказательства будут, когда приступим ближе к делу... Только напомните мне.

Олег осторожно посмотрел на Трепетова. Его раздражало, что Саша имеет
власть вопреки той сфере, где царствует он, Олег Сабуров, сфере поэзии. И
это уязвляло его. Но он знал, что с этим надо смириться: что-то в душе его
недавно надломилось, и она стала открытой для новых и таинственных течений.
И эти течения меняли его. Он сдержал себя. Ему было даже жутко и где-то
приятно ощущать себя беспомощным.

- Ну, так вот, господа, - закончил Трепетов, взглянув на часы, - я же
говорил, свидание будет коротким. Давайте договоримся так: вы, Олег, - он
как будто слегка выделял поэта, - позвоните мне, лучше утром, когда найдете
первого человека. Но хочу заметить, что вам нечего беспокоиться, если даже я
не отберу никого. Тогда мы перейдем к следующему этапу только с вами. К тому
же, удача и неудача - это категории дьявола, а не наши. Мы не любим побед -
в отличие от него, - добавил он насмешливо и встал.

- По рукам, - улыбнулся Берков и тоже встал.

- Оставайтесь, Саша, - предложил Сабуров. - ...Будет...

- Нет, спасибо, мне надо идти...

- Ну, как хотите. Ждите звонка.