read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- Меценат.
О меценатах читывал я во французских романах, в собрании старинных
анекдотов о жизни и выдумках российских чудаков, слышал от одного
обветшалого человека о "Черном лебеде" Рябушинского, о журнале "Золотое
руно", издававшемся по его прихоти на необыкновеннейшей бумаге, с
прокладками из тончайшей папиросной, золотыми буквами и на нескольких языках
сразу, а в сущности, и одного отечественного языка для "Золотого руна"
слишком много, так как не было у него других читателей, кроме самих поэтов,
удостоенных золотых букв.
Но чтобы жи-во-го ме-це-на-та, да еще в дни военного коммунизма, да в
красной Москве, да вдобавок такого, который на третью минуту нашего
знакомства открутил у меня жилетную пуговицу - нет! о таком меценате не
приходилось мне грезить ни во сне ни наяву.
Был он пухленький, кругленький и румяненький, как молодая картошка,
поджаренная на сливочном масле. На голове нежный цыплячий пух. Их фамилия
всяческие имела заводы под Москвой, под Саратовом, под Нижним, и во всех
этих городах - домищи, дома и домики. Ростом же так мал, что стоило бы мне
подняться слегка на цыпочки, а ему чуть подогнуть коленки, и прошел бы он
промеж моих ног, как под Триумфальной аркой. Позднее, чтоб не смешить людей,
никогда не ходили мы с ним по улице рядом - всегда ставили Есенина
посредине.
Еще примечательнее была его речь: шипящие звуки он произносил как
свистящие, свистящие как шипящие, горловые как носовые, носовые как
горловые; краткие удлинял, долгие укорачивал, а что касается до ударений, то
здесь уже не было никаких границ его фантазии и изобретательности.
И при всем этом обожал латинских классиков, новейшую поэзию и певца
"Фелицы" - Державина.
Сидя спиной на кресле (никогда я не видел, чтобы сидел он тем местом,
которое для сидения предназначено природой), любил говорить:
- Короли были не так глупы, когда окружали себя поэтами... Сережа, прочти
"Березку".
Устав мотаться без комнаты, мы с Есениным перебрались к нему в квартиру.
После номера в "Европе", инквизиторского дивана в Союзе, ночевок у
приятелей на стульях, составленных и расползающихся под тобой во время
самого сладкого сна, наконец, у приятельниц, к которым были холодны сердцем,
- его мягкие волосяные матрацы, простыни тонкого полотна и пуховые одеяла
примирили нас со многими иными неудобствами, вытекающими из его нежной к нам
дружбы.
Помимо любви к поэзии он страдал еще от преувеличения своих коммерческих
талантов, всерьез считая себя несравненным комбинатором и дельцом самой
новейшей формации.
Есенин - искуснейший виртуоз по игре на слабых человеческих струнках -
поставил себе твердую цель раздобыть у него денег на имажинистское
издательство.
Начались уговоры - долгие, настойчивые, соблазнительные. Есенин рисовал
перед ним сытинскую славу, память в истории литературы как о новом Смирдине
и... трехсотпроцентную прибыль на вложенный капитал.
В результате - в конце второй недели уговариваний - мы получили
двенадцать тысяч керенскими.
В тот достопамятный день у нашего "капиталиста" обедал старый человек в
золотых очках. Не так давно он еще был "самым богатым евреем в России".
Теперь же не комбинировал, не продавал своих домов, реквизированных
советской властью, и не помещал денег в верные дела с трехсотпроцентной
прибылью.
"Наш друг", покровительственно похлопывая его по коленке, говорил:
- В отставку вам, Израиль Израильевич! Что же делать, если уже нет
коммерческой фантазии.
И тут же рассказал, как вот он - новейшей формации человек - сейчас
проделал комбинацию с таким коммерчески безнадежным материалом, как два
поэта:
- Почему не заработать двадцать четыре тысячи на двенадцать... Как
говорит русская пословица: "У пташечки не болит живот, если она даже
помаленьку клюет".
Умный старый еврей поблескивал золотыми очками, поглаживал седую голову и
мягко улыбался.
Месяца через три вышла первая книжка нашего издательства.
Мы тогда жили с Есениным в Богословском, в бахрушинском доме, в
собственной комнате.
Неожиданно на пороге появился "меценат".
Есенин встретил его с распростертыми объятиями и поднес совсем свежую,
вкусно попахивающую типографской краской книжку с трогательной надписью.
Тот поблагодарил, расцеловал и попросил тридцать шесть тысяч.
Есенин обещал через несколько дней лично занести ему на квартиру.
Недели через три у нас вышел сборник.
И снова на пороге комнаты мы увидели "мецената".
Ему немедленно вручили вторую книгу с еще более трогательной надписью.
На сей раз он соглашался простить нам двенадцать тысяч и заработать всего
каких-либо сто процентов.
Есенин крепко пожал ему руку и поблагодарил за широту и великодушие.
Перед Рождеством была третья встреча. Он поймал нас на улице. Мы шли
зеленые, злые - третьи сутки питались мукой, разведенной в холодной воде и
слегка подсахаренной. Клейстер замазывал глотку, ложился комом в желудке, а
голода не утолял.
Крепко держа обоих нас за пуговицы, он говорил:
- Ребята, я уже решил: мне не надо ваших прибылей. Возьмите себе ваши
двадцать четыре, а я возьму себе свои двенадцать... Что?.. По рукам?..
И мы ударили своими холодными ладонями по его теплой.
О последней встрече не хотел и вспоминать...
Стоял теплый мартовский день. Болтая ногами, мы тряслись на ломовой
телеге, переправляя из типографии в Центропечать пять тысяч экземпляров
новой книги.
Вдруг вынырнул он.
Разговор был очень короткий. Есенин нехотя слез с книжных кип. Я
последовал его примеру. Телега свернула за угол и вместо Центропечати
поехала в Камергерский переулок топить стихами его замечательную мраморную
ванну.
У меня неприятно щекотало в правой ноздре. Я старался уверить себя, что
мне очень хочется чихнуть, - было бы малодушно подумать другое. На прощанье
круглый человечек с цыплячьим пухом на голове мне напомнил:
- А ведь я, Анатолий, знал твоего папу и маму - они были очень, очень
порядочные люди.
Я взглянул на Есенина. Когда телега с нашими книгами скрылась из виду, с
его ресниц упала слеза, тяжелая и крупная, как первая дождевая капля.
Вчера я перелистывал Чехова. В очаровательном "Крыжовнике" я наткнулся на
купца, который перед смертью приказал подать себе тарелку меда и съел все
свои деньги и выигрышные билеты вместе с медом, чтобы никому не досталось.
Над Большим театром четыре коня взвились на дыбы. Рвут вожжи и мускулы на
своих ногах. И все без толку: толстоколонный домище - недвижим.
Есенин посмотрел вверх:
- А ведь мы с тобой вроде этих глупых лошадей. Русская литература будет
потяжельше Большого театра.
И он в третий раз стал перечитывать статейку в журнале.
Статейка последними словами поносила Есенина. Где полагается, стояла
подпись: Олег Леонидов.
Я взял из рук Есенина журнал, свернул его в трубку и положил в карман:
- О Пушкине и Баратынском тоже писали, что они прыщи на коже вдовствующей
российской литературы.
Есенин ловил ухом и прятал в памяти каждое слово, сказанное о его стихах.
Худое и лестное. Ради десяти строк, напечатанных о нем в захудалой
какой-нибудь газетенке, мог лететь из одного конца Москвы в другой. Пишущих
или говорящих о нем плохо как о поэте считал своими смертельными врагами.
В одном футуристическом журнале в тысяча девятьсот восемнадцатом году
некий Георгий Гаер разнес Есенина.
Статья была порядка принципиального: урбанистические начала столкнулись с
крестьянскими.
Футуристические позиции тех времен требовали разноса.
Года через два Есенин ненароком обнаружил под Георгием Гаером - Вадима
Шершеневича.
И жестким стал к Шершеневичу, как сухарь. Я отдувался. Извел словесного
масла великое множество - пока сухарь пообмяк с верхушки.
А по существу, так до конца своих дней и не простил он от полного сердца
Шершеневичу его статьи.
Рыча произносил:
- Георгий Гаер!..
12
Стояли около "Метрополя" и ели яблоки На извозчике мимо с чемоданами -
художник Дид Ладо.
- Куда, Дид?
- В Петербург.
Бросились к нему во весь дух. На лету вскочили, догнав клячонку.
- Как едешь-то?
- В пульмановском вагоне, братцы, в отдельном купу красного бархата.
- С кем?
- С комиссаром. Страшеннейший! Пистолетами и кинжалищами увешан. Башка
что обритая свекла.
По паспорту Диду было за пятьдесят, по сердцу - восемнадцать. Англичане
хорошо говорят: костюму столько времени, на сколько он выглядит.
Дид с нами расписывал Страстной монастырь, переименовывал улицы, вешал на



Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.