Не помогли и мандаты с грозными подписями и печатями.
спал. Проститутку пьяную в чувство приводил. Бумажник уперли...
до тридцати суток", а самого в каталажку... пфф...
Есенин и Мариенгоф".
Хорошо еще, что дежурный попался толковый: "Известное дело",-- говорит, --
имажинисты", и отпустил, не составив протокола.
варенья целые жбаны.
имеющиеся разрешения, все отобрал.
веснушчатый, с носом, торчащим, как шпора, -- славились на всю Россию своей
лютостью.
32
мягкое купе. Во всем вагоне четыре человека и проводник.
институту -- Василий Гастев. Малый такой, что на ходу подметки режет.
невероятные нашивки у него на обшлаге. Почем-Соль железнодорожный свой чин
приравнивает чуть ли не к командующему армией, а Гастев -- скромно к
командиру полка. Когда является он к дежурному по станции и, нервно
постукивая ногтем о желтую кобуру нагана, требует прицепки нашего вагона
"вне всякой очереди", у дежурного трясутся поджилки.
что вместо полагающихся по тому времени пятнадцати-двадцати дней, мы
выскакиваем из вагона на ростовском вокзале на пятые сутки.
громовой статьи местной газеты, за несколько часов до начала -- лекция
запрещается.
на полевой сумке, ни цейссовский бинокль.
"рокамболические" наши биографии -- и под конец ехидно намекнула о
таинственном отдельном вагоне, в котором разъезжают молодые люди, и о боевом
администраторе, украшенном ромбами и красной звездой.
"отбыть с первым отходящим", он, переодевшись в чистые исподники и рубаху,
лег в своем купе -- умирать.
никаких лекций читать не будем, но безуспешно. Он был
сосредоточенно-молчалив и смотрел в пространство взглядом блуждающим и
просветленным, словно врата царствия небесного уже разверзлись перед ним.
ею, как кадилом, совершал отпевание над холодеющим в суеверном страхе
Почем-Солыо. Действие возвышенных слов службы и тягучая грусть напева были
бы для него губительны, если бы, к счастью, вслед за этим очень быстро не
наступил черед действию касторки.
"покушать" и невозможность сего в данный момент, он приходил в купе к нему с
полной тарелкой нарезанных кружочками помидоров, лука, огурцов и крутых яиц
(блюдо, горячо обожаемое нашим другом) и, усевшись против, начинал,
причмокивая, причавкивая и прищелкивая языком, отправлять в рот ложку за
ложкой.
начинает болеть...
еще громогласней и нестерпимей.
Почем-Соль хватал первый попавшийся предмет под руку и запускал им в своего
истязателя. Тот увертывался.
Бовари". Некоторые страницы, особенно его восторгавшие, читал вслух.
галдеж по всему составу.
паровозом рыжий тоненький жеребенок.
крутя кудластой своей золотой головой, Есенин подбадривал и подгонял
скакуна. Железный и живой конь бежали вровень версты две. Потом четвероногий
стал отставать, и мы потеряли его из вида.
относился нежно.
нужно, я сам не знаю, почему это я стал вам учащенно напоминать о себе.
Конечно, разные бывают болезни, но все они проходят. Думаю, что пройдет и
эта. Сегодня утром мы из Кисловодска выехали в Баку, и, глядя из окна вагона
на эти кавказские пейзажи, внутри сделалось как-то тесно и неловко. Я здесь
второй раз, в этих местах, и абсолютно не понимаю, чем поразили они тех,
которые создали в нас образы Терека, Дарьяла и всех прочих. Признаться, в
Рязанской губ. я Кавказом был больше богат, чем здесь. Сейчас у меня
зародилась мысль о вредности путешествий для меня. Я не знаю, что было бы со
мной, если б случайно мне пришлось объездить весь земной шар. Конечно, если
не пистолет юнкера Шмидта, то, во всяком случае, что-нибудь разрушающее
чувство земного диапазона. Уж до того на этой планете тесно и скучно.
Конечно, есть прыжки для живого, вроде перехода от коня к поезду, но все это
только ускорение или выпукление. По намекам это известно все гораздо раньше
и богаче. Трогает меня в этом только грусть за уходящее, милое, родное,
звериное и незыблемая сила мертвого, механического.
вдруг слышим крики, выглядываем в окно и что же видим: за паровозом, что
есть силы, скачет маленький жеребенок, так скачет, что нам сразу стало ясно,
что он почему-то вздумал обогнать его. Бежал он очень долго, но под конец
стал уставать, и на какой-то станции его поймали. Эпизод -- для кого-нибудь
незначительный, а для меня он говорит очень многое. Конь стальной победил
коня живоголого, и этот маленький жеребенок был для меня н вымирающим
образом деревни и ликом Махно. Она и он в революции нашей страшно походят на
этого жеребенка тягательством живой силы с железной...
сейчас, что история переживает тяжелую эпоху умерщвления личности как
живого. Ведь идет совершенно не тот социализм, о котором я думал, а
определенный и нарочитый, как какой-нибудь остров Елены без славы и без
мечтаний. Тесно в нем живому, тесно строящему мост из-под ног грядущих
поколений. Конечно, кому откроется, тот увидит тогда эти покрытые уже
плесенью мосты, но всегда ведь бывает жаль, что если выстроен дом, а в нем
не живут, челнок выдолблен, а в нем не плавают.
-- "Сорокоуст". Жеребенок, пустившийся в тягу с нашим поездом, запечатлен в
образе, полном значимости и лирики, глубоко волнующей.
Березин Федор
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия