Чтение 6–й страницы книги ~Полковнику никто не пишет~

-- Нет, -- ответил полковник. -- Это двадцать лет моей
жизни. -- Он ждал, что адвокат продолжит поиски, но тот подошел
к гамаку и вытер пот. Потом взглянул на полковника сквозь
дрожащий в солнечных лучах воздух.

-- Мне нужны и другие документы, -- сказал полковник.

-- Какие?

-- Прежде всего расписка полковника Буэндиа.

Адвокат развел руками.

-- Это невозможно, полковник.

Полковник встревожился. Как казначей революционного округа
Макондо он совершил трудный шестидневный переход с казной
революционной армии в двух чемоданах, навьюченных на мула. Он
пришел в Неерландский лагерь за полчаса до подписания договора,
волоча за собой издыхающего от голода мула. Полковник Аурелиано
Буэндиа -- главный интендант революционных сил Атлантического
побережья -- выдал ему расписку и включил оба чемодана в реестр
имущества, сдаваемого при капитуляции.

-- Это документы огромной важности, -- сказал полковник.
-- Особенно собственноручная расписка полковника Аурелиано
Буэндиа.

-- Возможно, -- сказал адвокат. -- Однако эти документы
прошли через тысячи рук и тысячи учреждений и осели Бог знает в
каком отделе военного министерства.

-- Документы такого рода не могут пройти незамеченными ни
для какого чиновника, -- сказал полковник.

-- Но за последние пятнадцать лет много раз сменялись сами
чиновники, -- заметил адвокат. -- Вспомните, за это время было
семь президентов и каждый президент по меньшей мере десять раз
менял свой кабинет, а каждый министр менял своих чиновников не
менее ста раз.

-- Но ведь никто не мог унести эти документы с собой, --
сказал полковник. -- Каждый новый чиновник обязательно находил
их на прежнем месте.

Адвокат отчаялся.

-- Но ведь если теперь эти бумаги выйдут из министерства,
они должны будут совершить новый круг, прежде чем вы опять
попадете в список.

-- Все равно, -- сказал полковник.

-- Это еще на сто лет волокиты.

-- Все равно. Кто ждет долго, может подождать еще немного.

Полковник положил на столик в зале пачку линованной
бумаги, ручку, промокательную бумагу, поставил чернильницу.
Дверь в спальню он оставил открытой на случай, если придется
советоваться с женой.

Она молилась, перебирая четки.

-- Какое сегодня число?

-- Двадцать седьмое октября.

Он писал очень старательно, положив руку, в которой держал
перо, на промокашку, выпрямив спину, чтобы легче было дышать,
-- словом, так, как его учили в школе. Духота в доме стала
невыносимой. Капля пота упала на письмо. Полковник промокнул
ее. Потом попробовал стереть расплывшиеся слова, но получилось
грязное пятно. Однако он не отчаивался. Сделал отметку и
переписал на полях: "Все права сохранены". Затем прочитал
абзац.

-- Когда меня включили в список?

Женщина, не прерывая молитвы, задумалась.

-- Двенадцатого августа тысяча девятьсот сорок девятого
года.

Почти тотчас пошел дождь. Полковник заполнил страницу
крупными, почти детскими буквами, какими его учили писать в
государственной школе в Манауре. Потом вторую страницу -- до
середины -- и поставил подпись.

Он прочитал письмо жене. Она слушала, одобрительно кивая
после каждой фразы.

-- Ты бы мог попросить кого-нибудь перепечатать письмо на
машинке.

-- Нет, -- ответил полковник. -- Я уже устал просить об
одолжениях.

Полчаса он слушал, как дождь стучит по пальмовым листьям
на крыше. На город обрушился настоящий потоп. После наступления
комендантского часа опять где-то начало капать с потолка.

-- Давно бы так, -- сказала женщина. -- Всегда лучше вести
свои дела самому.

-- Это никогда не поздно, -- сказал полковник,
прислушиваясь, как капает вода. -- Может быть, вопрос решится
раньше, чем кончится срок закладной на дом.

-- Остается два года, -- сказала жена.

Он зажег лампу, нашел течь, подставил миску петуха и
вернулся в спальню под резкие звуки капель, ударяющих о
жестяное дно.

-- Может быть, они решат дело до января, чтобы быстрее
получить свои деньги, -- сказал он и сам поверил в это. -- К
тому времени пройдет год, как умер Агустин, и мы сможем пойти в
кино.

Она тихо засмеялась.

-- Я даже забыла, какие бывают мультипликации.

Полковник попытался увидеть жену через москитную сетку.

-- Когда ты была в кино в последний раз?

-- В тридцать первом году, -- сказала она. -- Показывали
"Завещание мертвеца".

-- С дракой?

-- Это я так и не узнала. Когда призрак хотел украсть у
девушки ожерелье, хлынул ливень.

Шум дождя усыплял их. Полковник почувствовал легкую боль в
животе. Но не встревожился. Он почти пережил этот октябрь.

Завернувшись в шерстяное одеяло, он уже спал, когда
хриплое дыхание женщины на какое-то мгновение вплыло в его сон.
Тогда он очнулся и заговорил.

Жена проснулась.

-- С кем ты разговариваешь?

-- Ни с кем, -- сказал полковник. -- Я думал о том, что
тогда, в Макондо, мы были правы. Мы говорили полковнику
Аурелиано Буэндиа, чтобы он не сдавался. После этого все
погибло.

Дождь шел всю неделю. Второго ноября, в день поминовения
усопших, жена против воли полковника понесла цветы на могилу
Агустина. Когда она вернулась с кладбища, у нее начался новый
приступ. Неделя выдалась тяжелая. Тяжелее, чем четыре недели
октября, которые полковник не надеялся пережить. Пришел врач.
Он осмотрел больную и, выходя из ее комнаты, громко сказал:

-- Если бы я обращал внимание на такие болезни, мне
пришлось бы приговорить к смерти весь город. -- Но потом
поговорил с полковником наедине и прописал ей строгий режим.

У полковника тоже наступило обострение. Он по нескольку
часов сидел в уборной, покрываясь холодным потом и чувствуя,
как гниют и разваливаются на куски его внутренности. "Это все
зима, -- убеждал он себя, чтобы не отчаиваться. -- Все будет
по-другому, когда кончится дождь". И действительно верил, что
когда придет письмо, оно застанет его в живых.

Теперь настал его черед заниматься хозяйством -- сводить
концы с концами. Часто приходилось стискивать зубы и
выпрашивать кредит в соседних лавочках.

-- Только до будущей недели, -- говорил он, не веря в свои
слова. -- В пятницу я должен получить кое-какие деньги.

Когда у жены кончился приступ, она была поражена его
видом.

-- От тебя остались одни кости.

-- Готовлю себя на продажу, -- сказал полковник. -- Уже
есть заказ от фабрики кларнетов.

Он держался только надеждой на письмо. Изможденный, с
ноющими от бессонницы костями, он разрывался между домашними
делами и петухом. Во второй половине ноября петух просидел два
дня без маиса, полковник уже думал, что тот умрет. И тут он
вспомнил о связке фасоли, которую еще в июле повесил над
печкой. Он облущил стручки и положил петуху в миску горсть
сухих фасолин.

-- Поди сюда, -- позвала жена.

-- Сейчас, -- сказал полковник, наблюдая за петухом. --
Для хорошего аппетита нет плохой еды.

Когда он подошел к жене, она пыталась приподняться на
кровати. От ее тела исходил запах лекарственных трав.
Отчеканивая каждое слово, она сказала:

-- Ты немедленно избавишься от петуха.

Полковник знал, что рано или поздно она так скажет. Он
ждал этого момента с того самого вечера, когда убили сына и он
решил сохранить петуха. У него было время подумать, что
ответить жене.

-- Теперь уже не стоит, -- сказал он. -- Через три месяца