Чтение 10–й страницы книги ~Полковнику никто не пишет~

-- Да, кум, -- сказал полковник. -- Но если вы очень
заняты, я могу прийти в другой раз.

Дон Сабас не услышал его -- он был уже за дверью.

-- Сейчас вернусь, -- крикнул он.

Стоял знойный полдень. Контору заливал солнечный свет с
улицы. Разморенный жарой, полковник опустил веки -- и сразу
перед глазами возникло лицо жены. В контору на цыпочках вошла
жена дона Сабаса.

-- Отдыхайте, отдыхайте, кум, -- сказала она. -- сейчас я
задерну шторы: здесь настоящее пекло.

Полковник смотрел на нее непонимающим взглядом. Задернув
шторы, она продолжала говорить в полумраке:

-- Вы часто видите сны?

-- Иногда, -- ответил полковник, смущенный тем, что
задремал. -- И почти всегда мне снится, будто меня опутывает
паутина.

-- А меня мучают кошмары каждую ночь, -- сказала женщина.
-- И вот я решила узнать, кто эти люди, которых я вижу во сне.
-- Она включила электрический вентилятор. -- На прошлой неделе
у изголовья моей кровати появилась женщина. Я набралась
смелости и спросила ее, кто она, и она мне ответила: я умерла в
этой комнате двенадцать лет назад.

-- Дом был построен всего два года назад, -- сказал
полковник.

-- Вот именно, -- сказала женщина. -- Это значит, что даже
мертвые ошибаются.

Жужжание вентилятора сгущало сумрак. Полковнику было не по
себе, его угнетали сонливость и болтовня женщины, которая от
снов перешла к тайне воскресения из мертвых. Он ждал паузы,
чтобы проститься, но тут в контору вошел дон Сабас с
управляющим.

-- Я четыре раза разогревала тебе суп, -- сказала женщина.

-- Можешь разогревать еще хоть десять раз, -- сказал дон
Сабас, -- только оставь меня сейчас в покое.

Он открыл сейф, дал управляющему пачку денег и сделал
кое-какие распоряжения. Управляющий раздвинул шторы и стал
пересчитывать деньги. Дон Сабас посмотрел на полковника,
сидящего в глубине конторы, однако и не подумал подойти к нему,
а продолжал разговаривать с управляющим. Когда они снова
собрались уходить, полковник поднялся. Дон Сабас, протянувший
уже руку, чтобы открыть дверь, остановился.

-- Что у вас, кум?

Полковник заменил, что управляющий смотрит на него.

-- Ничего, кум, -- сказал он. -- Я хотел бы поговорить с
вами.

-- Так говорите сейчас. Я не могу терять ни минуты.

Он стоял, нетерпеливо держась рукой за ручку двери.
Полковник чувствовал, как проходят секунды -- самые долгие пять
секунд в его жизни. Он стиснул зубы.

-- Я насчет петуха, -- произнес он шепотом.

Дон Сабас открыл дверь.

-- Насчет петуха, -- повторил он, улыбаясь, и подтолкнул
управляющего к выходу. -- Пусть мир пойдет прахом, а мой кум
все будет носиться со своим петухом. -- И добавил, обращаясь к
полковнику: -- Хорошо, кум. Сейчас я вернусь.

Полковник стоял неподвижно посреди комнаты, пока их шаги
не смолкли в конце коридора. Тогда он вышел на улицу и зашагал
по городу, оцепеневшему в воскресной сиесте. В портняжной
мастерской никого не было. Кабинет врача был закрыт. Никто не
стерег товары, выставленные в магазинах сирийцев. Река
блестела, как стальная лента. Какой-то человек спал в порту на
бочках с нефтью, прикрыв шляпой лицо от солнца. Полковник шел к
дому, уверенный, что он единственный во всем городе отважился
выйти в такой час на улицу.

Жена ждала его с обедом.

-- Я взяла это в долг и обещала, что заплачу завтра утром,
-- объяснила она.

За обедом он рассказал ей о том, что произошло в конторе
дона Сабаса. Женщина слушала с раздражением.

-- Дело в том, что тебе не хватает твердости, -- сказала
она, когда полковник кончил. -- Ты ведешь себя так, будто
просишь милостыню. Надо было отозвать кума в сторону и без
околичностей сказать: "Кум, я решил продать петуха".

-- Если бы все в жизни было так просто, -- сказал
полковник.

В это утро женщина развила бурную деятельность. До его
прихода она приводила дом в порядок и сейчас выглядела довольно
необычно: старые ботинки мужа, клеенчатый передник, голова
обмотана тряпкой, завязанной на ушах.

-- У тебя совсем нет деловой хватки, -- сказала она. --
Продавать надо так, будто ты покупаешь.

В таком виде жена показалась полковнику забавной.

-- Одевайся всегда так, -- прервал он ее. -- Ты
напоминаешь человечка на коробке с овсянкой.

Она сняла тряпку с головы.

-- Я говорю с тобой серьезно. Сейчас я отнесу петуха к
куму и бьюсь об заклад на что хочешь: через полчаса вернусь и
принесу девятьсот песо.

-- От такой суммы у тебя голова закружилась, -- сказал
полковник. -- Ты уже делаешь ставку на петуха.

Ему стоило большого труда отговорить ее. Утром она успела
прикинуть, что денег им хватит года на три и они смогут жить
без этой агонии по пятницам. Она приготовилась получить
девятьсот песо. Составила список самых необходимых покупок, не
забыв о новых ботинках для полковника. Наметила, где они
поставят зеркало в спальне. Внезапное крушение всех планов
вызвало в ней смешанное чувство стыда и досады.

Она прилегла отдохнуть. А когда встала, полковник сидел во
дворе.

-- А теперь что ты делаешь? -- спросила она.

-- Думаю, -- сказал полковник.

-- Ну тогда все в порядке. Не пройдет и пятидесяти лет,
как мы сможем получить эти деньги.

Но полковник решил продать петуха в тот же вечер. Он
представил себе дона Сабаса, который одиноко сидит у
вентилятора в пустой конторе в ожидании ежедневного укола.
Полковник заранее обдумывал свой разговор с кумом.

-- Возьми с собой петуха, -- настаивала его жена. -- Товар
надо показывать лицом.

Но полковник отказался. Она, полная отчаяния и надежды,
проводила его до калитки.

-- Пусть у него в конторе будет хоть целая толпа народу,
-- сказала она. -- Возьми его за руку и не отпускай, пока он не
выложит девятьсот песо.

-- Можно подумать, что мы готовим нападение.

Она пропустила его слова мимо ушей.

-- Помни, что ты хозяин петуха. Что не кум тебе, а ты ему
делаешь одолжение.

-- Хорошо.

Дон Сабас сидел с врачом в спальне.

-- Не упускайте случая, поговорите с ним сейчас, --
сказала полковнику жена дона Сабаса. -- Он советуется с
доктором перед тем, как уехать в имение. А вернется не раньше
четверга.

Полковником овладели противоречивые чувства. Он твердо
решил продать петуха и вместе с тем жалел, что не опоздал и
застал дона Сабаса дома.

-- Я могу подождать, -- сказал он.

Но женщина и слышать не хотела. Она проводила его в
спальню, где дон Сабас в трусах сидел на огромной пышной
кровати, уставившись на врача бесцветными глазами. Полковник
подождал, пока врач, согрев пробирку с мочой пациента, понюхал
пар и одобрительно кивнул дону Сабасу.

-- Лучше бы его расстрелять, -- сказал врач полковнику. --
Диабет слишком долгая болезнь -- так мы никогда не избавимся от
богачей.

-- Вы и так делаете все возможное вашими проклятыми
уколами инсулина, -- сказал дон Сабас и подпрыгнул на своих
дряблых ягодицах. -- Но я крепкий орешек, вам не по зубам. -- И
обратился к полковнику: -- Проходите, кум. Утром я бросился
было вас искать, но даже вашей шляпы не увидел.

-- Я не ношу шляпы, чтобы ни перед кем ее не снимать.

Дон Сабас начал одеваться. Врач положил в карман пиджака
пробирку с кровью для анализа. Полковник подумал, что он
собирается уходить.

-- На вашем месте, доктор, я прислал бы куму счет в сто
тысяч песо. Тогда он не был бы так занят.

-- Я ему уже предложил сделку на миллион, -- сказал врач.
-- Лучшее лекарство от диабета -- бедность.

-- Спасибо за рецепт, -- сказал дон Сабас, стараясь