Илья Масодов

Мрак твоих глаз

1. Кошачье сердце.

Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был
ей ключ от кладязя бездны.

Откр. 9.1

Соня сидит на скамеечке перед парадным, сложив на коленях свои детские руки
и смотрит прямо перед собой в темноту кустов. Не то чтобы она видит нечто
невидимое обычному человеку, да и не то чтобы она мечтает о чTм-то, большом
и холодном как угольный айсберг, Соне чужды мечтания, потому что она не
верит в наступление будущего. Справа от неT возвышается тTмный
прямоугольник шестнадцатиэтажного дома, запятнаный жTлтыми окнами, дома, в
котором прошло еT мрачное детство, полное одиночества и слTз. ЕT детство,
ах, какой ужас встаTт теперь с его дна.

Соня не может жить. Сон не приходит больше к ней, чтобы успокоить еT
исколотое холодом сердце, опустить окостеневшие как у куклы веки,
растворить хотя бы часть времени в тTплом забытьи летних вечеров тихого
деревенского яблоневого сада. Бессонница Сони - это огромный звTздный
вихрь, начинающийся из еT груди и превращающий еT из человека в космический
элемент, котрому отдых не нужен. Путь Сони ведTт в прошлое, и ноги еT редко
касаются земли.

Соня поднимает руки с колен, подносит их к лицу и расправляет свои белые
волосы, глядясь в зеркало усыпанного звTздами осеннего неба. Ноги Сони,
покрытые начиная от середины бTдер только чTрными чулками, леденит
безжалостный ветер. Они плотно прижаты друг к другу, наверное в целях
равномерного распределения холода и энтропии. Через открытое окно, где
погашен свет, играет радио.

Деревянная дверь парадного, на которой написано куском белого кирпича
полустTршееся имя СВЕТА+ кажется вовсе не приспособленной для открывания, а
сделанной просто для вида возможности выйти или войти. ЕT обшарпанные края
вросли пробившимися из-под краски занозами в косяк, ручка давно уничтожена,
и на уровне человеческого лица в двойной фанере пробита неправильной формы
дыра, видимо кошки, птицы или другие целеустремлTнные звери процарапали
сквозь фальшивое место себе настоящую дорогу.

Мимо Сони медленно проезжает машина, обливая кусты лимонной кровью фар. Она
останавливается у соседнего дома и гаснет. Никто не выходит из еT
отшлифованного ледяным ветром корпуса, голова водителя спокойно опускается
на руль. Соня встаTт со своего места и движется вдоль кустов по линии,
близкой к евклидовой прямой, асфальт неприятно колет сквозь чулочную ткань
еT ступни, лишTнные туфель, так что Соня жалеет о непрошедшем дожде.

ЕT икры мелькают над вечерним тротуаром, освещTнном причудливыми лицами
люстр, она минует второе окно, останавливается и смотрит в пустое зажжTнное
окно, словно увидев на чистой штукатуреной стене чьей-то кухни чудовищную
муху. Под вещественным углом примерно в 30 градусов к стене дома бежит
серая кошка, из тех, чей цвет специально подобран для жизни каменных дворов
и ржавых карнизов, охоты за мышиными привидениями в лабиринтах подвалов и
экспозиционной гармонии с густыми летними закатами просторных крыш.

С того места, где сейчас стоит Соня, видно дерево, растущее по ту сторону
дома, полуоблетевший каштан, помнящий ещT то время, когда не было около
него бетонного ужаса, а был поросший бурьянами холм и несколько сельских
домиков, еле видных за сплетением ветвей разросшихся вишен. В каштане этом
находится два дупла, одно почти у самого корня, в котором мальчишки
сониного детства разжигали огонь и взрывали пистоны, второе на метр выше
человеческого роста, где Соня прятала когда-то куклу, найденную ею в
песочнике, замаскировав листвой еT голубые глаза, но свет этих глаз проник
сквозь листву и неизвестный вор увлTк сонино сокровище в тTмную глубину
чужих подъездов, где пахло старыми книгами и жареным мясом и где
встречались странные люди, не жившие вместе с Соней общей жизнью.

Соня достаTт из кармана маленький гребешок и медленно расчTсывает свои
белые волосы, не думая спешить. Из-за угла дома появляется молодая пара,
девушка ведTт перед собой коляску, толстая смоляная коса снабжена красным
фонариком, освещающим еT вечерний путь. Ветер лепит к лицу выбившиеся из
причTски тонкие пряди, глаз не видно, мужчина строг и сдержан. Они
сворачивают на улицу, полную шумящих тополей, по стволам которых вихрь
уносит вверх стаи бесцветных существ, так непохожих на людей. Соня медленно
расчTсывает свои белые волосы, и ветер делает еT труд бесконечным, сплетая
их вновь. Между Соней и ветром чувствуется взаимосвязь, наверное потому,
что они оба пришельцы из другого времени.

Завершая свой бесплодный труд, Соня засовывает гребешок обратно в карман и
продолжает движение вдоль линии кустов, достигает угла дома и видит другой
дом, тTмный и недостроенный, из которого торчит подъTмный кран, похожий на
тень чего-то страшного, и по которому ходят люди в строительных шлемах и
движутся лучи прожекторов. Перед входом дома торчат из земли бетонные
балки, как колонны античного храма, и погрязший в грязь самосвал косо
освещает фарами необлицованную стену перед собой. Соня думает сначала о
странных глазах машин, источающих свет вместо того чтобы его улавливать,
потом о душах нерождTнных людей, обитающих в засыпанных осколками кирпича и
строительным мусором комнатах, и наконец о выжженных бетонной пылью и
алкогольной пургой сатанинских лицах строителей, мужчин в жTлтых шлемах и
женщин в выцветших косынках, которые, не зная никакого архитектурного плана
и нужного количества кирпича, возводят по ночам огромные строения
человеческой памяти из космической материи снов. Подобно вампирам, медленно
движутся они по стрелам подъTмных кранов, выкрикивая что-то на непонятном
матерном языке мTртвых, их строительство не имеет конца и растTт как
вавилонская злокачественная башня, силясь достичь холодного шTлка облаков.

По щиколотки проваливаясь в сырую грязь, Соня входит в огромные ржавые
ворота и оказывается на песочной площади, разъезженной колTсами самосвалов,
у подножий бетонных столбов, пронизанных ржавыми прутьями, которыми магия
мTртвых скрепляет вещество бетона. На краю площади, на песочной насыпи
пылает куча пропитанной мазутом стекловаты, напоминающая почерневший труп
носорога. Соню накрывает тень передвигаемого краном по воздуху штабеля
белых плит, и она, задрав голову, что есть силы кричит наверх. ЕT голос как
подобное вписывается в скрежет крановых цепей и металлических тросов о края
бетонных плит, прожекторных креплений, напрягаемых бешеной силой ветра. Он
летит в квадратные глазницы незастеклTнных окон, и зодчие своих смертей
видят призрак чайки, несомой ветром в глубину восставшего из земли камня,
большую глубины звTздного неба над головой. Лавина пронзительных криков
раздаTтся в ответ, лица искажаются болью, которую не измерить живым, куски
кирпича и острые мастерки, отравленные строительным раствором, летят сверху
в Соню, взрывы песка окружают еT. Соня убирает волосы с виска и в это место
сразу попадает четверть кирпича, разломанного руками четырнадцатого Христа
- Христа строителей и углекопов. Соня падает назад, раскинув руки, и
галактические реки ускоряют своT течение, омывая лицо еT ледяной водой,
прозрачные рыбы, наполненные взвешенными крупицами света, целуют еT в голое
тело, и все сорок восемь направлений ветров, из которых людям известны
только четыре, открываются перед ней, и она видит ответ на свой вопрос.

Она видит геометрическое поле, покрытое чTрным мрамором, огромное как
пустой аэродром, и посредине его четырTхгранную пирамиду из чTрного стекла,
в гранях которой высечены ступени, и двенадцать прекрасных комсомолок,
стоящих в симметрично правильных местах, с факелами, заплетTнными косами и
комсомольскими значками на чTрных платьях до колен, и лес из зеркальных
антрацитовых деревьев, и падающий между стволами снег, усыпающий волосы
бесчисленных рядов пионеров, отдающих вечных салют, и три чTрных озера, с
поверхности которых поднимается гробовой туман, и чTрную башню между ними,
отражающуюся в зеркальной глади концентрированного в кромешную подземную
жидкость солнечного огня, и само солнце, висящее посередине чTрного
звTздного неба, горящее языками пламени по краям, но не дающее света земле.

Она слышит гром подземных поездов, несущихся в непроницаемой тьме, закрытой
почвой от глаз, где вибрирует скрежечущая поступь цехов, перерабатывающих
известь в соль, камень в хлеб, дерево в человеческую плоть. Она угадывает
спрятанный в тверди простор, полный вишнTвых садов, белых куполов и
цветущих полей, недоступных органам зрения, потому что свет сразу гаснет в
таинственном прохладном пространстве их бытия, она угадывает след того,
кого ищет, потусторонний взгляд его сощуренных глаз, и еT вновь охватывает
испепеляющее желание увидеть его лицо.

Строители зарывают Соню с левой стороны здания, если стать спиной к
главному входу, под дном ямы, открытой для постановки следующей бетонной
сваи для фундамента будущей пристройки. Своим девственным детским трупом
Соня должна укрепить сооружение и освятить избранное место, в соответствии
с древним обычаем строителей и углекопов, в чьих преступлениях
непосвящTнные обычно обвиняли евреев. Один из прорабов хочет изуродовать
лицо девочки мастерком, в целях большей конспирации, однако, рассудив, что
вряд ли кто сыщет, да и личико до того погниTт, закапывают так, а одна из
строительниц, у которой тоже дети, даже подстилает Соне старый изорванный
строительный ватник, использовавшийся для отпугивания ворон от котлов с
варящейся смолой, и поворачивает голову Сони в сторону восхода солнца, не
из религиозных соображений, а чтобы песок в нос на нападал, впрочем кровь
никто отирать не стал, а крановщик, лица которого было не разобрать под
шапкой, просто плюTт в Соню, целясь в лицо, но не попадает и зло ругается,
потому что девочку уже зарывают.

Работа на стройке останавливается около двух часов ночи, около получаса
после этого строители палят прикрученную к свае проволокой живую кошку и
пьют желтоватую мутную жидкость из трTхлитровой банки, разливая еT в
металлические кружки, рассказывают разные истории, курят и едят колбасу.
Потом они расходятся по вагончикам, где занимаются очень грубым групповым
сексом, мучая своих женщин, которых намного меньше, чем мужчин. В это
время, находящееся за пределами восприятия человека, потому что он тогда
либо ещT спит, либо уже умер, Соня выбирается из песочной ямы и моет лицо в
луже, образовавшейся на неровности бетонного куска. Она снимает грязные