как Наталья тихонько проходит в туалет, пряча под халатом газету, - но
ни прятать, ни скрывать она не умеет. Свежие, "перестроечные", газеты -
это прямо письма самого Мессии; однако позапрошлогодние она тоже может
читать с увлечением.
бритого мужика - в кайф, уши такие голые торчат! А знаешь, почему у меня
с учителями скандалы - потому что вы меня тупоумию не учили: делай так -
и все! Не смей рассуждать! А вы меня приучили, что все логически доказы-
вать надо. Папа, а почему раньше лишние люди были только Онегин и Печо-
рин, а сейчас каждый второй лишний?
после ее исчезновения раздается звук спускаемой воды, и под эти фанфары
она появляется на пороге, - на лице восторг и робкая надежда, газета
прижата к груди - "Портрет рабфаковки", Сталинская премия пятьдесят пер-
вого года: каким-то газетным, ежедневно плодящимся поденкам то и дело
удается привести ее в экстаз, черт бы их всех побрал. Все равно же скоро
порядок свое возьмет...
тии?
не понимает, зачем это нужно. Вообще-то, на каждое новое разоблачение
Шурка реагирует столь бурно, что Сабуров при всяком удобном случае ста-
рается подчеркнуть, что все это и не ново, и неизбежно, и дело умного
человека все понимать и ни во что не вмешиваться: лучше жить в музее,
чем на толкучем рынке.
писано, что государственная и общественная собственность - это не одно и
то же! А то мне как вбили в голову, что общество и государство - это то
же самое... Видела же, что всем распоряжаются только чиновники - а до
конца не сознавала!
- вдруг набычивается Шурка.
пресерьезного раздумья произносит Наталья. - Я все время говорю Федорен-
ко: это не ваша вотчина, а тут бы он мне вдруг: нет, моя!
вещенного скептицизма, хотя, будем надеяться, и в него внедрено спаси-
тельное "мы люди маленькие, что от нас зависит".
его открытия какой-то капиталист продиктовал - он сам справлялся, равно
как Капица без Сталина. И как я без Брежнева. Все они умеют только
пользоваться тем, что создаем мы.
сюда надо!
рамм помидоров? Притом одинаковой величины, что облегчает машинную убор-
ку.
нас свои были такие помидоры.
семьдесят шесть долларов, может накопить на машину за четыре с полови-
ной...
вс[cedilla]!..
благотворительностью занимаются... забыл, но очень много миллионов чело-
век. Нет, ты что, все еще думаешь, что у нас самое гуманное госу-
дарство?! Нет, ха-ха-ха, я сейчас умру!.. У нас истребили никто не знает
сколько миллионов, а простые люди твои сейчас слушать про это не хотят,
чтобы только пива попить с аппетитом!
убитых плевали, а к живым хорошо относились?
Шурка, - что все сейчас убитых Сталиным смакуют, аж причмокивают, надо
писать без взвизгов! Где-нибудь есть еще такое?!
обхватить голову узенькими ручками. - Ну, мама, ну, скажи, можно жить
при такой подлости?! Можно?!
пожалеет? Голландцы со своими помидорами, американцы с машинами? Вот не
сойти мне с этого места: если бы я могла умереть, а у нас после этого...
не богатство появилось, а подлость исчезла - я бы не сходя с места!..
у него, провинциального юнца, было неосознанное ощущение, что его приз-
вали. И никогда после этого его мысль не парила так свободно. А потом...
"Потом ты искал хоть самую малюсенькую ячейку, где мог бы быть хозяином,
где тебя уже не могли бы унизить. Ты освободил свою жизнь от неподвласт-
ных тебе огромных забот, но их место тут же заняли мелочи. Они, как
моль, изъели твои крылья, и ни-че-гошеньки ты не выиграл ни для самоува-
жения, ни для творчества..." Но неужели и он так противно и унизительно
бледнеет?
есть родина. Козлотня...
нежность (к посредственности. - Я и сама посредственность, и в нашей ла-
боратории люди в большинстве самые обычные, а всему хорошему очень даже
сочувствуют! Даже кто никогда ни о чем не думал, и то теперь читают,
спорят... и хорошего хотят! Нет, Сталина защищают не просто посредствен-
ные, а жестокие, недобрые люди!
недобрых и жестоких, чем просто посредственных. А Сабурову и сенсацион-
ные новинки не хочется читать вместе с людьми, никогда ничего не читав-
шими.
нет, я каждого встречного боюсь, мне кажется, он меня может ударить. А
если бы я что-то любил больше себя, может, даже я свою трусость одолел
бы. Не умирал бы всю жизнь от страха за жизнь. А зачем она, если всю
жизнь умираешь...
каша осмеливается говорить, что он трус?
ров. - А если все мы в лапе у начальства...
приятно слышать этот укор от Аркаши.
сковородке мирно потрескивает пахнущая рыбой резина - минтай, она прини-
мается обхаживать цветы в горшках, что-то подкапывает, подрезает, подра-
гивая головой, как кошка, пытающаяся разжевать мечущуюся во рту муху.
Сабуров слышит, как она потихоньку, с болью в голосе уговаривает ка-
кой-то отпрыск: "Ну что же ты, голубчик, не растешь? Что тебе не нравит-
ся?"
могла среди младенцев провести - купала бы их... Когда на пенсию пойду,
обязательно в Дом малютки пойду работать.
час ему не до них, - переполненный событиями своей бурной жизни, он хо-
дит за Натальей по пятам и болтает без умолку: - Бобовский купил плэйер
- а что, в кайф, вставил в уши и ходи, а музыка играет. Я тоже куплю
плэйер, когда бабок поднакоплю.
так они, по-моему, просто разговаривать разучились - одни междометия,
гыканье, мыканье. Эта жвачка еще ужасная!.. Такие лица тупые от нее ста-
новятся - у девушек особенно!..
приводить в содрогание слабую женщину. Сегодня на них с Антоном из-за
мопеда орал мужик с седьмого этажа, а потом, не найдя под рукой ничего
более подходящего, запустил в них соленой рыбой, а они подобрали ее и
съели - а что, в кайф! "Зачем же вы своей дикарской машиной..." - но,
узнав, что и Шурка собирается приобрести такую же, Наталья забывает о
предыдущей теме, однако и новая вытесняется сообщением, что Бобовский
нажрался циклодола и ловил полуметровых белых тараканов, а потом в час
ночи уложил в портфель одеяло и направился в школу - папа бросился вдо-
гонку, у дверей его догнал.
нил. Когда у Шурки спросишь, читал ли он такую-то книгу, он на мгновение
задумывается и отвечает: "Бобовский читал".
пять минут достану что хочешь. Это чего! Дринч нарочно травкой угощает,
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Акунин Борис
Володихин Дмитрий