касается её, Анны, то хотя Цфасман сообразительный и состоятельный человек,
но он уже женатый и весь для самого себя внутри израсходованный. И ничто
нечаянное с ним больше не произойдёт. А сама она, Анна, хотя ещё молодая,
уже заждалась своего счастья.
19. Высказать что-нибудь вертикально неучтивое
ей ни к чему, и после разных событий, необходимых тоже просто для
существования или воспоминаний, Анна почувствовала однажды, что - всё! - её
тоске о будущем пришёл конец. По-хорошему.
делом столкнулась в лифте с Дроздовым - и тот велел заглянуть к нему после
летучки, обещав поделиться важной новостью о "Здоровой еде". Анна ждала
чего-то более значительного. И не связанного с работой.
питерской студией Хмельницкая встретила без особой радости. Вяло
отреагировала и на последовавшее сообщение, что не исключена командировка в
Питер к первой передаче. После паузы директор позеленел и пообещал ей триста
премиальных долларов.
сигаретной коробкой и, не задерживаясь на жёлтой краске, вспыхнул красной -
как светофор. Я, мол, этого больше не потерплю! А демократия - не то, что о
ней думают! И я не вор! А весь навар с программ уходит на нужды студии! И
коммунистам не позволю меня порочить! Тем более, что я демократ, и всё у нас
в городе схвачено!
при ней не порочит, а сама она такая вялая по той причине, что ждала более
важной новости. Не связанной со здоровой едой. Как бы личного свойства.
долларов Анна получит. И что у него как раз есть для неё сюрприз личного
свойства. С этими словами он протянул ей билет на открытие Сочинского
кинофестиваля. Выступит даже премьер-министр. Хотя прибыл в город
исключительно для того, чтобы отдыхать и загорать. Тоже, кстати, демократ из
коммунистов.
что-нибудь вертикально неучтивое хотя бы о премьер-министре, Дроздов
добавил, что вечером, на открытии, кроме самого премьера, кроме духа
демократии и прочих столичных гостей, будет присутствовать известный
продюсер Вайсман, бывший супруг известной же актрисы, которая давно сыграла
чёрно-белую даму с чеховской собачкой и на которую Анна, говорят, похожа.
Сказал, мол, так и сам Вайсман.
открытие и хотел бы обтолковать с вашей красавицей прекрасную идею.
что она прекрасная. Вот, мол, твой билет и спрашивай его сама: я обещал ему
вас свести. То есть - не что-нибудь дурное, а просто познакомить.
хорошо, ибо идея, значит, не просто прекрасная, а самая прекрасная! И что
она за Анну рада. И ещё что - для контраста с журналом - одеться ей надо
скромно. Хотя, мол, после журнала она и в трусах покажется монахиней, как
берёза на том снимке.
протолкнуть из горла застрявший в нём клубок радости, чтобы он не мешал
дышать. И даже разговаривать: во время записи очередной передачи ей не
далось, например, слово "артишоки" - и пришлось поменять его на другой
продукт. А "благодарю" - на простое "спасибо".
20. Смысл образовался гнусный
выступлению премьера не подоспел. Директор, однако, перегнулся к Анне через
пустовавшее место продюсера и укорил её за монашеский наряд - ситцевое
платье без выреза, но с длинными рукавами. А когда премьер вновь гадко
закашлялся после обещания заботиться о работниках экрана, Дроздов напомнил
ей странным голосом, что Вайсман как раз важный работник.
отблагодарили премьера за речь. Анна сначала и не поняла, что это Вайсман.
За исключением цвета волос на носу, рыжего, он ничем не отличался от
Цфасмана. Впрочем, рыжими волосы были и на голове. Всё остальное кроме ещё
голоса - возраст, взгляд, манеры - были цфасманские.
ореховые, то есть более земные, и слава богу! Потом бросил премьеру вдогонку
"дундук", развернулся к директору и, не здороваясь, объяснил, что опоздал
умышленно, ибо с оратором рассорился. Правда, из-за пустяка.
Пока звучало приветственное попурри из старого мюзикла и по сцене нервно
метался синий луч, они перебрасывались отрывистыми фразами. Хотя говорили
вполголоса, Дроздов дважды склонился к вайсманскому уху и капнул в него
какое-то слово.
рыжий служитель во фраке, Вайсман поднялся с места и предложил Анне выйти в
бар, потому что рассорился, мол, и с этим оратором.
глазами.
воровато-липучие зрачки прочих служителей белого экрана, которых погнала из
зала в бар либо жажда, либо тоже ссора с рыжим оратором. Потом Вайсман
распустил шёлковый платок на морщинистом горле, опрокинул в последнее первую
рюмку коньяка и объявил, что он - занятой человек.
за шарф ещё две рюмки, стал говорить без точек и запятых, заменяя их всякий
раз словом "значит". Хотя ни одно последующее предложение не вытекало из
предыдущего, а Анна - подобно тёзке из "Дамы с собачкой" - сама брезговала
синтаксисом, ей всё-таки удалось отобрать из вайсманских слов ключевые.
Образующие смысл.
во-вторых, витает в облаках, а в-третьих, ушла от него к писателю.
теперь требует жертв, во-вторых, Чехов оборвал эту историю на полуслове, а
в-третьих, никто пока не снимал классику правдиво - ниже пояса.
жизнеутверждающая прелесть, во-вторых, фильм будет цветной, а в-третьих, у
Анны - помимо иных глаз - рельефно и то, что выше пояса.
управе, и Гурова, служившего в столичном банке. Но, во-первых, он тоже
зарубежному курорту предпочитает отечественный, во-вторых, в отличие от
Гурова, оформит отношения с Анной, а в-третьих, потребует, чтобы она, в
отличие от той дамы, не изменяла мужу даже с писателем.
презирает мир, который погибает от глупости и измен, и велел Анне ехать с
ним в гостиницу.
потому, что таковой, видимо, речь и была. Анна хотела объяснить своё
состояние после такой речи.
"такой же тупой" и вернулся в зал, она презирала мир сама.
голой, как на снимках. Ей захотелось вернуться в тесноту собственного тела,
свернуться там в комочек, которым когда-то была, и ждать пока её кто-нибудь
не пожалеет и опять не родит - но как-то лучше. Как пожалел бы отец. Или как
жалел Богдан. Пока перестал.
отошла и от этого чувства. Догадалась, что не так уж всё на свете опасно. А
люди вокруг не такие дурные. Просто она - красивая девушка, а красоту все
принимают за силу. И поскольку Анна кажется им сильной, они её... Не
обижают, нет. Просто всячески стараются, чтобы она поделилась с ними своею
силой.
почему наконец к ней вернулось тогда утреннее предчувствие радости.