Грефенгейма. А разве у Грефенгейма есть хотя бы клочок бумаги, обличающий
Гирша?
Грефенгейма была в руках хоть какая-нибудь расписка, на худой конец даже
письмо, мы обратились бы к адвокату. Но у него в руках - воздух, в кармане -
ни гроша и - золотая голова. Тем не менее он больше не может сдавать свои
экзамены из-за отсутствия денег. Как-то раз он написал Гиршу и не получил
ответа. До этого он сам заходил к нему. Гирш незамедлительно, хотя и
вежливо, выпроводил его и пригрозил, что если Грефенгейм явится снова, он
привлечет его к ответственности за шантаж. Он решил, что его вышлют. Все это
я знаю от Бетти.
дверей Гирша, чтобы не допустить нас к нему. Все тот же извечный страх!
улыбался, я предпочитал не иметь его среди своих врагов. Да и походка у Кана
изменилась. Он шел сейчас быстрее, шаги стали шире, морщины на лице
разгладились. Я подумал, что так он, наверное, выглядел во Франции.
Недурно, не правда ли?
стенам гравюры на металле, лифтер в причудливой ливрее. Наконец, сам лифт,
обшитый деревянными панелями, с зеркалом. Благосостояние средней руки.
сказав, что располагаю новыми материалами. И поскольку Гирш жулик, он
захочет увидеть их без свидетелей. А поскольку он еще не стал американским
гражданином, в нем сидит старый добрый страх. Так что он предпочтет узнать
сперва, в чем дело, и только потом доверится адвокату.
обставленную позолоченной мебелью под Людовика XV.
этот позолоченный рай вбежала немецкая овчарка. Увидев овчарку, Кан
осклабился. [222]
- Там их держат для охоты на людей.
поговорить со мной. Но не предупредили, что явитесь не один. У меня очень
мало времени.
пришли к вам по делу доктора Грефенгейма, он болен, у него нет денег, и ему
придется прекратить свои занятия в университете. Вы с ним знакомы, не правда
ли?
тихонько рычала.
со мной. Кан - распространенная фамилия, точно так же, как и Гирш. Я - Кан
по прозвищу Кан-Гестапо. Возможно, вы обо мне уже слышали. Во Франции я
довольно долго дурачил гестапо. В этой игре далеко не все приемы были
благородными. Разумеется, с обеих сторон. Я не очень церемонился с ними.
Этим я хочу сказать, что немецкая овчарка в качестве стража рассмешила бы
меня. Она меня и сейчас смешит. Прежде чем ваш пес дотронется до меня,
господин Гирш, он издохнет. Не исключено, что и вы последуете за ним, что,
впрочем, не входит в мои расчеты. Цель нашего визита - сбор денег в пользу
доктора Грефенгейма. Полагаю, вы мне поможете в этом деле? Сколько денег вы
дадите для доктора Грефенгейма?
по-прежнему не сводил глаз с Кана. Наконец он вытащил из кармана пиджака
коричневый бумажник крокодиловой кожи, открыл его и, помусолив палец, достал
из бокового отделения две бумажки.
много народа по тому же [223] поводу. Если все эмигранты пожертвуют вам
столько же, вы без труда соберете плату за учение доктора Грефенгейма.
девятьсот восемьдесят долларов. При самой скромной жизни, отказавшись от
курева и питья, Грефенгейм не обойдется меньшей суммой.
рассказывайте, пожалуйста, что в соседней комнате у вас сидит адвокат. Он
там не сидит. А теперь я хочу рассказать одну историю, которая вас наверняка
заинтересует. Вы еще пока не американский гражданин, но надеетесь им стать в
будущем году. Поэтому для вас нежелательны всякого рода неприятные пересуды.
Соединенные Штаты на этот счет довольно щепетильны. И вот я и мой друг Росс
- известный журналист - решили предостеречь вас от ложного шага.
всей видимости, принял решение.
очень умно. Но это не так. Вам следовало вернуть деньги Грефенгейму. У меня
в кармане лежит заявление на имя иммиграционных властей с просьбой не давать
вам американского гражданства. Подписанное сотней эмигрантов. Есть у меня и
другое заявление и также с просьбой не давать вам подданства из-за ваших
махинаций с гестапо в Германии. Это заявление подписано шестью эмигрантами и
содержит подробное объяснение того, почему вы сумели вывезти из Германии
больше денег, чем другие, названа также фамилия нациста, который переправил
вас в Швейцарию. Кроме того, у меня есть вырезка из ли[224] опекой газеты,
где рассказывается о еврее Гирше, который на допросе в гестапо выдал
местопребывание двух беженцев, в результате чего они были расстреляны. Не
стоит возражать, господин Гирш. Возможно, это были не вы, но я все равно
буду утверждать, что это вы.
во Франции. И мне поверят скорее, чем вам.
принципа: око за око, зуб за зуб. Библейского принципа, Гирш. Вы загубили
Грефенгейма, мы загубим вас. И тут уж неважно, что ложь и что правда. Я ведь
вам уже сказал, что, живя под властью нацистов, кое-чему научился.
неплохо. Нам она не нужна. Чтобы разделаться с вами, хватит тех бумаг,
которые лежат у меня в кармане. Тюрьма вовсе не обязательна. Достаточно,
если мы отправим вас в лагерь для интернированных.
доказательства, более веские, чем ваши бумажки.
родившегося в Германии и к тому же эмигранта? Ничего страшного ведь не
случится, вас посадят всего-навсего в лагерь для интернированных. А это
весьма гуманное заведение. Чтобы туда попасть, особых причин не требуется.
Представим себе даже, что вам удастся избежать лагеря... Что же будет с
вашим подданством? Любые сомнения, любые сплетни могут сыграть здесь
решающую роль.
обнаружится? Что станет с вами? Шантаж, лжесвидетельство... [225]
безразлично. Мне на это наплевать. Наплевать на все то, что так важно вам,
жуликам, которые мечтают устроить свое будущее. Мне все едино. Впрочем, это
выше вашего разумения. Вы ведь жалкий червь. Я уже во Франции на всем
поставил крест. Иначе я бы не мог делать то, что делал. Потому что мне нужно
абстрактное человеколюбие. Просто мне все безразлично. И если вы что-нибудь
предпримете против меня, я не побегу к судье, Гирш. Я сам вас прикончу. Мне
это не впервой. Вам не понять, до чего доводит человека отчаяние, истинное
отчаяние. И как дешева человеческая жизнь в наши дни. - Лицо Кана исказила
гримаса отвращения. - Не знаю, зачем все это нужно. Я не собираюсь вас
разорять. Вы заплатите всего лишь малую толику того, что присвоили. Вот и
все.
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Ильин Андрей
Корнев Павел
Ильин Андрей