Чтение 89–й страницы книги ~Три товарища~

ти. Давайте пойдем в деревню и выпьем по аперитиву.

- Конечно, пойдем.

- Пошли!

- А не прокатиться ли нам в санях? - спросил Кестер.

- Я вполне смогу дойти пешком, - сказала Пат.

- Это ясно, - сказал Кестер. - Только я никогда еще не садился в та-
кую штуку. Хочется попробовать.

Мы подозвали санного извозчика и по спиральной дороге спустились
вниз, в деревню. Мы остановились перед кафе с небольшой террасой, зали-
той солнечным светом. Здесь было полно народу. Некоторых посетителей я
узнал - они мне запомнились по санаторию. Был тут и Антонио - итальянец
из бара. Он подошел к нашему столику и поклонился Пат. Рассказал, что
прошлой ночью какие-то весельчаки выкатили кровать с лежавшим на ней па-
циентом из его комнаты и втолкнули в палату одной уже совсем ветхой ста-
рушки учительницы.

- А зачем они это сделали? - спросил я.

- Потому что он выздоровел и на днях должен уехать отсюда, - объяснил
Антонио. - В таких случаях здесь всегда устраивают что-нибудь в этом ро-
де.

- Таков, дорогой мой, пресловутый юмор висельников, то есть остающих-
ся, - сказала Пат.

- В горах взрослые дяди превращаются в малых ребят, - как бы извиня-
ясь, сказал Антонио.

"А ведь вылечился, - подумал я. - Кто-то вылечился и едет домой".

- Хочешь выпить, Пат? - спросил я.

- Хочу. Бокал мартини. Сухого мартини.

Заиграло радио. Венские вальсы. Словно легкие светлые флаги, они рит-
мично развевались в прогретом солнцем воздухе. Кельнер принес очень хо-
лодное мартини. Росинки на запотевших бокалах искрились на солнце.

- А ведь как приятно посидеть вот так, правда? - сказала Пат.

- Очень приятно, - ответил я.

- Но иной раз это невыносимо, - сказала она.

Пат пожелала пообедать в деревне. В последнее время она непрерывно
находилась в санатории, и это был ее первый выезд. Она заявила, что если
пообедает в деревне, то почувствует себя вдвойне здоровой. Антонио при-
соединился к нам. После обеда мы вернулись в санях наверх, и Пат ушла к
себе: доктор предписал мне двухчасовой дневной отдых. Мы же с Кестером
выкатили "Карла" из гаража и осмотрели его. Два рессорных моста слома-
лись - надо было их заменить. Хозяин гаража дал нам инструмент, и мы
взялись за работу.

Затем долили масло и смазали все точки шасси. Когда все было готово,
мы вытолкнули "Карла" на улицу. Замызганный грязью, с обвисшими
крыльями, он стоял на снегу.

- А не помыть ли его? - спросил я.

- Нет, в дороге не надо, - сказал Кестер. - Ему это не нравится.

Тут к нам подошла Пат, выспавшаяся и посветлевшая. Собачонка прыгала
вокруг нее и бесновалась.

- Билли! - прикрикнул я. Песик застыл на месте, но оскалился - он не
узнал хозяина и явно смутился, когда Пат указала ему на меня.

- Вот это другое дело, - сказал я. - Слава богу, что людская память
лучше собачьей. А где он был вчера?

Пат засмеялась.

- Вчера все время лежал под кроватью. Кто бы ко мне ни пришел - рев-
нует. Обижается и прячется.

- А ведь ты замечательно выглядишь, - сказал я.

Она посмотрела на меня счастливым взглядом. Потом подошла к "Карлу".
- Хотелось бы мне еще разок сесть в него и прокатиться.

- Естественно, - сказал я. - А ты как, Отто?

- Конечно, прокатимся. На вас теплое пальто, а в машине есть пледы и
шерстяные платки.

Пат уселась впереди, за ветровым стеклом, рядом с Кестером. "Карл"
взревел. В холодном воздухе заклубились бело-голубые выхлопные газы. Мо-
тор еще не прогрелся. Цепи на колесах медленно и с лязгом начали перема-
лывать снег. С громким треском и гулом "Карл" сполз в деревню и, словно
матерый волк, растерявшийся от топота конских копыт и звона бубенцов,
резво побежал по главной улице.

Мы выехали на природу. Уже смеркалось, и заснеженные поля перелива-
лись красноватыми отблесками заходящего солнца. Несколько стогов сена,
стоявших на уклоне, почти до верхушек ушли под снег. Тоненькими взвиваю-
щимися запятыми стремительно неслись в долину.

- Последние лыжники. Они пересекали красное солнце, которое за скло-
ном вновь всплыло огромным темно-раскаленным шаром.

- Вчера вы ехали по этой же дороге? - спросила Пат.

- Да.

На вершине первого подъема Кестер остановил машину. Отсюда открыва-
лась захватывающая панорама. Накануне, когда мы с громом и грохотом мча-
лись сквозь стеклянный синий вечер, мы следили только за дорогой.

За грядой склонов пролегла резко пересеченная долина. Хребты далекого
горного кряжа четко вырисовывались на фоне бледно-зеленого неба и золо-
тисто светились. Золотые пятна лежали и на заснеженных скатах и сияли
так, будто их" почистили да еще и надраили. С каждой секундой бело-баг-
ровые склоны становились все роскошнее, а тени все синее. Солнце висело
прямо в просвете между двумя мерцающими вершинами, а широкая долина с ее
высотками и склонами словно выстроилась для могучего, беззвучного и
сверкающего парада, который принимает солнце - этот исчезающий на глазах
властелин. Фиолетовая полоса шоссе вилась вокруг холмов, пропадала, воз-
никала вновь, темнела на поворотах, минуя деревни и устремляясь прямо к
перевалу на горизонте.

- Я еще ни разу не отъезжала так далеко от деревни, - сказала Пат. -
Это и есть дорога домой?

- Да.

Она молча смотрела вниз, в долину. Потом вышла из машины и, защитив
глаза ладонью, стала смотреть на север, словно могла отсюда различить
башни нашего города.

- А это далеко?

- Около тысячи километров. В мае мы с тобой спустимся с гор, и Отто
приедет за нами.

- В мае, - повторила она. - Боже мой, в мае!..

Медленно садилось солнце. Долина ожила, тени, неподвижно лежавшие в
складках местности, теперь вдруг начали бесшумно вспархивать и караб-
каться все выше и выше, точно какие-то огромные синие пауки. Становилось
прохладно.

- Надо возвращаться, Пат, - сказал я.

Она взглянула на меня, и неожиданно лицо ее словно раскололось от бо-
ли. И тут я понял, что она все знает. Знает, что уже никогда не окажется
за этим безжалостным хребтом на горизонте. Она это знала и хотела скрыть
от нас, так же как мы хотели скрыть это от нее. Но на какое-то мгновение
выдержка изменила ей, и из ее глаз хлынула вся боль мира, все его стра-
дания.

- Поедем еще немного дальше, - сказала она. - Поедем самую малость
вниз.

Я переглянулся с Кестером.

- Поедем...

Она устроилась рядом со мной на заднем сиденье. Я обнял ее одной ру-
кой и укрыл нас обоих пледом.

- Робби, милый, - прошептала она у моего плеча, - теперь мы как будто
бы едем домой, возвращаемся в нашу прежнюю жизнь...

- Да, - сказал я и подтянул плед, укрывая ее с головой.

Чем ниже мы спускались, тем быстрее темнело. Пат полулежала, укутан-
ная пледами. Она просунула руку мне на грудь, под рубашку. Кожей я
чувствовал ее ладонь, потом ее дыхание, ее губы и - слезы.

Осторожно, чтобы Пат не заметила разворота, в следующей деревне Кес-
тер, объехав по большому кругу рыночную площадь, медленно направил Кар-
ла" в обратный путь.

Когда мы вновь переезжали через хребет, солнце уже исчезло, а на вос-
токе между поднимающимися облаками повисла бледная и ясная луна. Мы еха-
ли обратно. Колеса в цепях, монотонно шурша, катились по дороге, стало
совсем тихо, я сидел неподвижно, боясь шелохнуться, и чувствовал на сво-
ем сердце слезы моей Пат, словно там кровоточила рана.

Через час я сидел в холле. Пат была у себя, а Кестер отправился на
метеостанцию - узнать, ожидается ли снегопад. Вечер выдался серый и мяг-
кий, как бархат. Сквозь легкий туман проглядывал месяц в венце. Вскоре
появился и подсел ко мне Антонио. Поодаль от нас, за одним из столиков,
сидело какое-то, я бы сказал, пушечное ядро в грубошерстном спортивном
костюме с чрезмерно короткими штанами "гольф". Младенческое лицо с толс-
тыми губами и холодными глазками венчал круглый, розовокрасный и совер-
шенно лысый череп, голый, как бильярдный шар. Рядом сидела узкокостая
худая женщина с глубокими тенями под глазами и с каким-то молящим, го-
рестным взглядом. Пушечное ядро было явно оживлено, голова его непрерыв-
но двигалась, ладошки описывали в воздухе гладкие и округлые линии.

- Как все-таки чудесно здесь, наверху, просто удивительно хорошо! Это
панорама, этот воздух, это питание! Тут тебе действительно должно быть
просто здорово...

- Бернгард, - тихо сказала женщина.

- Действительно здорово! И мне бы так когда-нибудь. Так тебя лелеют,
так ухаживают за тобой! - Он залился маслянистым хохотком. - Впрочем, ты
достойна этого...

- Ах, Бернгард, - уныло произнесла женщина.

- А что, а что? - радостно гудело ядро. - Ведь лучше и не придумаешь!
Ты здесь просто как в раю! А ты знаешь, что творится там, внизу? Не зна-