Э.М.РЕМАРК

ТРИУМФАЛЬНАЯ АРКА

Перевод с нем. Б.Кремнева и И.Шрайбера.

Главы I - XVI

Э.М.Ремарк. Триумфальная арка.

М., Аст, 1999

В квадратных скобках [] номер страницы.

Номер страницы предшествует странице.

В фигурных скобках {} текст, выделенный курсивом.

В круглых скобках () номер подстраничных примечаний переводчиков.

Женщина шла наискосок через мост прямо на Равика. Она шла быстро, но
каким-то нетвердым шагом. Равик заметил ее лишь тогда, когда она оказалась
почти рядом. Он увидел бледное лицо с высокими скулами и широко
поставленными глазами. Это лицо оцепенело и походило на маску, в тусклом
свете фонаря оно казалось безжизненным, а в глазах застыло выражение такой
стеклянной пустоты, что Равик невольно насторожился.

Женщина прошла так близко, что едва не задела его. Он протянул руку и
схватил ее за локоть. Она пошатнулась и, вероятно, упала бы, если бы он ее
не удержал.

Равик крепко сжал руку женщины.

- Куда вы? - спросил он, немного помедлив. Женщина смотрела на него в
упор.

- Пустите! - прошептала она.

Равик ничего не ответил. Он по-прежнему крепко держал ее за руку.

- Пустите меня! Что это? - Женщина едва шевелила губами.

Равику казалось, что она даже не видит его. Она смотрела сквозь него,
куда-то в пустоту ночи. Просто что-то помешало ей, и она повторяла одно и то
же:

- Пустите меня!

Он сразу понял, что она не проститутка и не пьяна. Он слегка разжал
пальцы. Она даже не заметила этого, хотя при желании могла бы легко
вырваться.

Равик немного подождал.

- Куда же вы, в самом деле? Ночью, одна, в Париже? - спокойно спросил он
еще раз и отпустил

ее руку.

Женщина молчала, но с места не сдвинулась. Раз остановившись, она,
казалось, уже не могла идти дальше.

Равик прислонился к парапету моста. Он ощутил под руками сырой и пористый
камень.

- Уж не туда ли? - Он указал вниз, где, беспокойно поблескивая в
сероватой мгле, текла Сена, набегая на тени моста Альма.

Женщина не ответила.

- Слишком рано, - сказал Равик. - Слишком рано, да и слишком холодно.
Ноябрь.

Он достал пачку сигарет, затем нашарил в кармане спички. На картонке их
оказалось всего две. Слегка наклонившись, он прикрыл ладонями пламя от
легкого ветра с реки.

- Дайте и мне сигарету, - бесцветным голосом произнесла женщина.

Равик выпрямился и показал пачку.

- Алжирские. Черный табак. Его курят солдаты Иностранного легиона.
Пожалуй, для вас слишком крепок. Других нет.

Женщина покачала головой и взяла сигарету. Равик поднес ей горящую
спичку. Она сделала несколько глубоких затяжек. Равик бросил спичку через
парапет. Словно маленькая падающая звезда, спичка пролетела сквозь тьму и
погасла, достигнув воды.

На мост медленно въехало такси. Шофер остановил машину, посмотрел на них,
немного выждал и двинулся дальше, вверх по мокрой, поблескивающей в темноте
авеню Георга Пятого.

Внезапно Равик почувствовал, как сильно он устал. Весь день напролет он
работал и, придя домой, не мог уснуть. Тогда он вышел на улицу - хотелось
выпить. И теперь, в промозглой сырости глубокой ночи, он чувствовал
неодолимую усталость.

Равик посмотрел на женщину. Почему, собственно, он ее остановил? С ней
что-то стряслось, это было ясно. Но ему-то какое дело? Мало ли он встречал
женщин, с которыми что-то случалось, особенно ночью, особенно в Париже.
Сейчас это ему было безразлично, он хотел лишь одного - спать.

- Ступайте домой, - сказал Равик. - Что вам здесь делать в такое время?
Еще, чего доброго, не оберетесь неприятностей.

Он поднял воротник, намереваясь уйти. Женщина смотрела на него
непонимающими глазами.

- Домой? - повторила она.

Равик пожал плечами.

- Домой, к себе на квартиру, в отель - куда угодно. Неужели вам хочется
попасть в полицию?

- В отель! О Боже! - проговорила женщина. Равик остановился. Опять
кому-то некуда идти, подумал он. Это следовало предвидеть. Всегда одно и то
же. Ночью не знают, куда деваться, а утром исчезают прежде, чем успеешь
проснуться. По утрам они почему-то знают, куда идти. Вечное дешевое отчаяние
- отчаяние ночной темноты. Приходит с темнотой и исчезает вместе с нею. Он
бросил окурок. Да разве он сам не сыт всем этим по горло?

- Пойдемте куда-нибудь, выпьем рюмку водки, - сказал он.

Так проще всего - расплатиться и уйти, а там пусть сама позаботится о
себе.

Женщина сделала неверное движение и споткнулась. Равик снова поддержал
ее.

- Устали? - спросил он.

- Не знаю. Наверно.

- Настолько, что не можете спать?

Она кивнула.

- Это бывает. Пойдемте. Я провожу вас.

Они пошли вверх по авеню Марсо. Женщина тяжело опиралась на Равика -
опиралась так, будто каждую минуту боялась упасть.

Они пересекли авеню Петра Сербского. За перекрестком улицы Шайо, вдали,
на фоне дождливого неба возникла зыбкая и темная громада Триумфальной арки.

Равик указал на освещенный узкий вход, ведущий в маленький погребок.

- Сюда... Тут что-нибудь да найдется.

Это был шоферский кабачок. За столиком сидело несколько шоферов такси и
две проститутки. Шоферы играли в карты. Проститутки пили абсент. Они смерили
женщину быстрым взглядом и равнодушно отвернулись. Одна, постарше, громко
зевнула, другая принялась лениво подкрашивать губы. В глубине зала совсем
еще юный кельнер, с лицом обозленной крысы, посыпал опилками каменные плитки
и подметал пол. Равик выбрал столик у входа. Так было удобнее: скорее
удастся уйти. Он даже не снял пальто.

- Что будете пить? - спросил он.

- Не знаю. Все равно.

- Два кальвадоса, - сказал Равик кельнеру в жилетке и рубашке с
засученными рукавами. - И пачку сигарет "Честерфилд".

- У нас только французские.

- Что ж. Тогда пачку "Лоран", зеленых.

- Зеленых нет. Только синие.

Равик разглядывал руку кельнера, на ней была вытатуирована голая женщина,
шагающая по облакам. Перехватив его взгляд, кельнер сжал кулак и напряг
мускулы. Женщина непристойно задвигала животом.

- Значит, синие, - сказал Равик.

Кельнер осклабился.

- Может, еще найдется пачка зеленых. - И удалился, шаркая туфлями.

Равик посмотрел ему вслед.

- Красные шлепанцы, - проговорил он, - и красотка, исполняющая танец
живота! Похоже, он служил в турецком флоте.

Женщина положила руки на стол. Казалось, ей больше никогда их не поднять.
Руки были холеные, но это еще ни о чем не говорило. Впрочем, не такие уж они
были холеные. Равик заметил, что ноготь на среднем пальце правой руки,
по-видимому, надломился и был оторван, не подпилен. Лак местами сошел.

Кельнер принес рюмки и пачку сигарет.

- "Лоран", зеленые. Все-таки нашлась одна пачка.

- Так я и думал. Вы служили на флоте?

- Нет. В цирке.

- Еще лучше. - Равик подал женщине рюмку. - Вот, выпейте. Ночью кальвадос
- самое подходящее. А может, хотите кофе?

- Нет.

- Выпейте залпом.

Женщина кивнула и выпила. Равик разглядывал ее. Потухшее лицо, блеклое и
почти без всякого выражения. Полные, но бледные губы, их очертания словно
стерлись, и только волосы естественно-золотистого цвета были очень хороши.