Чтение 81–й страницы книги ~Триумфальная арка~

На ближайшем углу ему попалось такси. На плечах у шофера лежал маленький
пинчер, напоминая меховой воротник. При каждом толчке машины пинчер
вздрагивал. Это раздражало Равика. Ему хотелось сбросить собаку на сиденье.
Но он хорошо знал причуды парижских шоферов.

Машина, погромыхивая, катила сквозь теплую июльскую ночь. Слышался слабый
запах робко дышащей листвы - где-то отцветали липы. Зыбкие тени, небо в
звездах, словно в цветах жасмина, и между звездами самолет с зелеными и
красными мигающими огнями, точно тяжелый, свирепый жук, залетевший в рой
светлячков; пустынные улицы, гудящая пустота, двое пьяных, горланящих песню,
звуки аккордеона из погребка... У Равика вдруг перехватило дыхание. Его
обуял страх. Скорее, скорее!.. Если только еще не поздно...

Дом. Теплая сонная темнота. Спускающийся лифт - медленно ползущее
светящееся насекомое. Только взбежав на второй этаж, Равик опомнился и
спустился вниз, - при всей своей медлительности лифт двигался все-таки
быстрее, чем он.

Игрушечный парижский лифт! Скользящая вверх и вниз крохотная
камера-одиночка, скрипучая, покряхтывающая, открытая сверху и по бокам;
только пол, железные прутья ограждения, две лампочки - одна почти что
перегорела, другая, тускло мерцающая лампочка, неплотно ввернута в патрон...
Наконец последний этаж. Равик отодвинул решетку, позвонил. Жоан открыла ему.
Равик быстро оглядел ее. Никаких следов крови. Лицо спокойное.

- Что случилось? Где он?..

- Равик, ты приехал!

- Да говори же, где?.. Что ты натворила?

Жоан отступила назад. Он прошел в комнату и осмотрелся. В комнате никого
не было.

- Где это произошло? В спальне?

- Что? - переспросила она.

- У тебя есть кто-нибудь в спальне? Тут вообще есть кто-нибудь?

- Нет. С чего ты взял?

Он вопросительно посмотрел на нее.

- Неужели я могла бы пригласить тебя, если бы у меня кто-то был?

Он по-прежнему не сводил с нее глаз. Она стояла перед ним, целая и
невредимая, и на губах у нее играла улыбка.

- Как это взбрело тебе на ум?

Она улыбнулась еще шире.

- Равик, - сказала она, и ему показалось, что в лицо ему бьет град: она
подозревает его в ревности и наслаждается этим! Сумка с инструментами,
которую он держал в руке, стала внезапно страшно тяжелой, словно в ней
прибавилось сто килограммов весу. Он опустил ее на стул.

- Подлая стерва!

- Что ты? Что с тобой?

- Ты подлая стерва, - повторил он. - И надо же быть таким ослом... Так
глупо попасться на удочку.

Он снова взял сумку, повернулся и пошел к выходу. Она сразу кинулась к
нему.

- В чем дело? Не уходи! Не смей оставлять меня одну! Мне даже страшно
подумать, что будет, если ты оставишь меня одну!

- Лгунья, - сказал он. - Жалкая лгунья! Ты лжешь, но это еще полбеды.
Отвратительнее всего, что ты лжешь так дешево. Такими вещами не шутят.

Она оттеснила его от двери.

- Да оглянись же! Видишь, какой разгром. Посмотри, как он разбушевался!
Боюсь, снова придет! Ты еще не знаешь, на что он способен!

Опрокинутый стул на полу, лампа. Осколки стекла.

- Будешь ходить по комнате - надевай туфли, - сказал Равик. - Чтобы не
порезаться. Вот все, что я могу тебе посоветовать.

Среди осколков лежала какая-то фотография. Он разгреб ногой битое стекло
и поднял ее.

- На вот, возьми... - Равик бросил фото на стол. - И оставь меня наконец
в покое.

Она стояла, загородив собой дверь, и смотрела на него. Выражение ее лица
изменилось.

- Равик, - сказала она тихим сдавленным голосом. - Думай обо мне что
хочешь, мне все это безразлично. Я часто лгала. И буду лгать! Ведь только
этого вы и хотите. - Жоан сбросила фотографию со стола. Она упала
изображением кверху, и Равик увидел, что это не тот мужчина, с которым Жоан
была когда-то в "Клош д'Ор". - Все вы этого хотите, - продолжала она с
презрением. - Не лги, не лги! Говори только правду! А скажи вам правду - и
вы не в силах вынести ее. Никто ее не выносит! Но тебя я обманывала не
часто. Тебя - нет. Тебя я вообще не хотела обманывать.

- Ладно, - сказал Равик. - Не будем вдаваться в подробности.

Вдруг ему почему-то стало больно. Он начал злиться на себя. Он не хотел
снова испытывать боль.

- Да, тебя мне не нужно было обманывать, - повторила она и посмотрела на
него почти умоляющим взглядом.

- Жоан...

- Я и сейчас не обманываю тебя. Нисколько не обманываю, Равик. Я
позвонила тебе потому, что действительно боялась. Хорошо еще, что я успела
вытолкнуть его за дверь и запереться. Он без конца стучался и орал. Тогда я
позвонила - это было первое, что пришло мне в голову. Что же тут плохого?

- Ты была чертовски спокойна и ничуть не напугана, когда я пришел.

- Его ведь здесь уже не было. И потом я подумала, ты придешь и поможешь
мне.

- Ладно. Теперь все в порядке, и я могу идти.

- Он вернется. Он грозил вернуться. Сейчас он сидит где-нибудь и пьет, я
знаю. А если он придет сюда пьяный, то будет совсем не такой, как ты... Он
не умеет пить.

- Довольно! - сказал Равик. - Замолчи! Все это слишком глупо. У тебя
хороший замок в двери. И не выкидывай больше таких фокусов.

Она не двигалась с места.

- Что же мне тогда делать? - неожиданно простонала она.

- Ровным счетом ничего.

- Я звоню тебе... три, четыре раза... ты не подходишь к телефону. А если
отвечаешь, то требуешь, чтобы я оставила тебя в покое. Что все это значит?

- Это значит - ты должна оставить меня в покое.

- В покое? То есть как это так в покое? Что же мы, автоматы, что ли,
которые можно завести и в любую минуту остановить? Мы проводим ночь вместе,
все чудесно, мы полны любви, и вдруг - оставь меня в покое!

Увидев лицо Равика, она умолкла.

- Я так и думал, - сказал он. - Я предвидел, что ты и тут постараешься
извлечь для себя выгоду! Как это на тебя похоже! Ты знала, что тогда у нас
была последняя встреча, что на ней и нужно остановиться. Ты пришла ко мне, и
нам было тогда так хорошо именно потому, что это была последняя встреча, и
мы простились, полные друг другом, и так бы все это и осталось у нас в
памяти. А ты не смогла придумать ничего лучшего, чем спекулировать на этом,
как базарная торговка, ты снова зачем-то настаиваешь, пытаешься искусственно
продлить то, что случается раз в жизни и больше не повторяется. Я не захотел
этого, и ты прибегла к отвратительному трюку, и теперь приходится снова
толочь воду в ступе, снова касаться вещей, одно упоминание о которых - уже
бесстыдство.

- Я...

- Ты это знала, - прервал он ее. - Зачем снова лгать? Я не хочу повторять
то, что ты сказала. Для меня это слишком тяжело. Мы тогда прекрасно поняли
друг друга. Ты обещала никогда больше не приходить.

- Но ведь я и не пришла.

Равик пристально посмотрел на нее. Ему стоило большого труда сдержать
себя.

- Не пришла, но позвонила.

- Позвонила, потому что боялась!

- О Господи! Какой идиотизм! Я сдаюсь.

Ее лицо медленно расплылось в улыбке.

- И я тоже сдаюсь, Равик. Я хочу лишь одного - чтобы ты остался. Разве ты
не видишь?

- Как раз этого-то я и не хочу.

- Почему? - спросила она, все еще улыбаясь. Равик чувствовал себя
побитым. Она просто отказывалась понимать его; если же снова пуститься в
объяснения, бог знает чем все это кончится.

- Ты даже сама не понимаешь, до чего ты растленна душой...

- Понимаю, - медленно проговорила она. - Отлично понимаю. Но, скажи, что
изменилось по сравнению с прошлой неделей?

- В сущности, ничего. Она молча смотрела на него.

- Мне не важно, называется ли это растленностью или иначе, - сказала она
наконец.

Он не ответил, чувствуя, что ничего не может возразить ей.

- Равик! - Она подошла ближе. - Да, я действительно сказала тогда, что
между нами все кончено. Сказала, что ты никогда больше обо мне не услышишь.
Сказала потому, что ты этого хотел. И если я сейчас поступаю совсем
по-другому, неужели ты не в состоянии это понять?

Она вопросительно взглянула на него.

- Нет, - грубо ответил он. - Я понимаю лишь одно: ты хочешь жить с двумя
мужчинами одновременно.

Жоан не пошевельнулась.

- Это не так, - проговорила она. - И даже если бы это было так, какое
тебе дело?

Он ошеломленно посмотрел на нее.

- Действительно, какое тебе дело? - повторила она. - Я люблю тебя. Разве
этого недостаточно?

- Нет.

- Тебе незачем ревновать. Только не тебе. Да ты никогда и не ревновал...

- Вот как?