она страдала шизофренией.
тебя утешу!
назад, но ей преградил дорогу, широко расставив руки, Тимм, и бедной
девушке ничего не оставалось, как метаться среди берез, словно в
западне. Странно было то, что она делала это молча, без крика и визга, в
то время как парни помирали со смеху.
на щеках появился румянец. "Неужели, ему доставляет удовольствие
наблюдать за этим?", - подумал я с досадой. Тем временем, Тимм схватил
Мону за блузку и попытался притянуть ее к себе, но она вырвалась и
убежала, вмазав одному из парней туфлем по лбу.
крыльце поликлиники с растерянно-удивленным выражением лица. Потом она
увидела нас и медленно подошла... В ее присутствии со мной происходили
странные вещи. На расстоянии я не испытывал почти никаких чувств к ней и
мог спокойно, с холодной головой, любоваться ее красотой, но стоило
дистанции между нами сократиться до пяти шагов, как организм независимо
от моей воли начинал выкидывать разные коленца, причем каждый раз
непредсказуемые. Вот неполный перечень моих страданий: я моментально
потел, у меня пересыхало в горле, меня кидало в жар или холод, в коленях
появлялась дрожь, кружилась голова, дергался глаз, начинался кашель или
икота. Когда я рассказал об этом феномене Игору, он в своей традиционной
манере выдал в ответ три версии:
А. У меня на Лину аллергия.
В. На мой мужской организм действуют ее женские ферменты.
С. Это любовь.
возможны любые их комбинации, - глубокомысленно заметил он. - Разумнее
всего исходить, тем не менее, из третьего варианта. Он ничего не
объясняет, но дает руководство к действию". Я согласился со своим мудрым
другом: глупо было в этом случае глотать таблетки от аллергии или
натягивать на нос респиратор, но... Я не был уверен, можно ли назвать
мои чувства к Лине любовью, потому что она вызывала во мне не физическое
влечение, а волнение души. Я не мог с ней запросто флиртовать, потому
что испытывал постыдное неудобство перед ней...
тяжесть этого слова на невидимых весах.
поверить!
мастит, куда мастит?
собственным словам.
передразнивая ее.
руки.
достойный ответ... но неожиданно она осеклась, словно вспомнила что-то,
отвлекшее ее, и по замечательно-белой коже ее лица расплылась неровнми
пятнами красная краска... Подергивание моей правой руки стало
невыносимым, и я с удовольствием широко махнул ей в наглую рожу Тимма.
Он отлетел в сторону и удивленно застыл в нелепой вывернутой позе, но
быстро взял себя в руки, сгруппировался и бросился на меня. Мы
повалились на землю, сцепившись. Игор, быстро среагировав, занялся
дружками Тимма. Пока он обрабатывал серией ударов первого, второй
подскочил ко мне и размахнулся ногой. Я вовремя крутанулся вместе со
своим соперником по асфальту, и Тимм получил смачный пинок ботинком по
ребрам. В следующую секунду Игор вырубил незадачливого кик-боксера,
съездив ему коленом по почкам, и вместе мы быстро одолели Тимма: Игор
сделал ему зажим шеи, а я скрутил ноги узлом и заломил назад. Тимм взвыл
от боли.
отпуская Тимма.
выглядел подавленным, что с ним редко случалось.
спросил я его, когда мы пришли в нашу комнату.
он.
обдумывая каждое слово. - Мне нужно было их проанализировать, чтобы
разобраться в себе. На моих глазах избивали несчастного человека. Он
ждал от окружающих сострадания, а вместо этого его нарочито-безжалостно
покарали. Картина, которую я видел, должна была вызвать во мне
отвращение или по крайней мере неприязнь, но я наблюдал ее с
удовольствием. Такая моя реакция была неожиданна для меня самого.
Чувства боролись во мне с разумом. Мне было приятно смотреть на
происходящее, но я понимал, что это грязь, что это неправильно и
недостойно человека, так не должно быть! Когда ты предложил мне уйти, я
не мог этого сделать, потому что я ушел бы, унеся в своей душе
удовольствие. Разум говорил мне, что я должен дождаться момента, когда
во мне поднимется отвращение. Да, я смотрел на все это как циничный
гедонист, но в то же время я ждал, когда меня вырвет, и пытался не
пропустить ни одного эпизода, чтобы затолкать в себя всю эту грязь и
мерзость, побыстрее и поплотнее набить ей чрево, чтобы меня вырвало
наверняка и как можно сильнее...
Я понял, что дело плохо.
изнанку?
желание присоединиться к ним.
Все то же животное удовольствие. Я представлял себе, как догоню эту
перепуганную девчонку и повалю ее на траву, но разум твердил мне, что
это опасно. Очень опасно. Нас могли увидеть воспитатели. Или увидел бы
кто-то еще и донес на меня. Или бы сама девушка пожаловалась. Или
проговорилась бы своим родителям. Или ее старший брат покалечил бы меня,
узнав об этом. Разум мигал во мне запретительной красной лампочкой. Но
это не мешало мне наслаждаться видами...
Разум сдерживал их из последних сил, но был раздавлен ими и выглядел при
этом жалко.
после некоторого молчания.
Повинуясь внезапному душевному порыву, я положил руку ему на плечо и
произнес заклинание, которым смертные могли воспользоваться лишь один
раз в жизни:
глаза, наполненные торжественным светом.
сферу. Теперь мы могли просить Каальтена о чем угодно, кроме вечной
жизни, которая считалась не даром, а наградой.
Мы приземлились на небольшой площадке на окраине фабричного поселка
Фабрик-дес-Тодес-46, в котором жил руководящий состав. Настал тот
счастливый момент, когда двигатель заглох и мы смогли, наконец,
обменяться приветствиями.
Орлов Алекс
Курылев Олег
Володихин Дмитрий
Ильин Андрей
Соломатина Татьяна
Шилова Юлия