их очень любят рассказывать новым знакомым. Мол, знай наших!
Вот какие мы!
материал, по крайней мере, для двух легенд. Дедушки и бабушки
в моем присутствии пересказывали их раз по сто. Не меньше.
Иногда немного привирая для красоты, иногда что-то упуская.
Из-за склероза мозговых сосудов. Но всегда смеясь. До слез. До
долгого захлебывающегося кашля и опасного багрового румянца на
щеках. И посматривали на меня с любовью. И не без гордости.
небом. Без крыши. Большой экран. Перед ним - деревянные скамьи
и будка киномеханика. Все это окружено высоким забором с
заделанными щелями, чтоб безбилетники не могли подсматривать.
Правда, наши мальчишки все равно смотрели кино бесплатно. С
соседних деревьев. Забравшись на самую макушку и, как
обезьяны, повиснув на ветках. Однажды один мальчишка сорвался.
Пришлось остановить сеанс, поэтому что приехала "скорая
помощь" и все зрители повскакали со своих мест, чтоб
посмотреть, что случилось. Живой перелом ноги, конечно,
интересней, чем хоть сто убийств на экране! Мальчишка этот еще
долго потом прыгал в гипсе и на костылях.
родилась легенда.
билета. Не так воспитана. А ходила с мамой и с остальными
предками и сидела у кого-нибудь на коленях, чтоб лучше было
видно. Дедушка Лева каждый раз ссорился с контролером, чтоб
меня пропустили без билета. Потому что места я не занимаю -
сижу на коленях. И ничего не понимаю, что показывают на
экране. За что, спрашивается, платить деньги? А за то,
терпеливо объяснял контролер, что закон для всех один. До пяти
лет - бесплатно, после пяти, хоть на один день старше -
половина цены взрослого билета. Ведь сами сознались, что
девочке исполнилось пять лет.
идеалистами, из старой гвардии. Обманывать родное государство,
даже на грош, у них рука не поднималась. Они честно
признавались, что мне уже исполнилось пять. Дедушка Лева
переставал спорить и, чертыхаясь, покупал мне полбилета.
даже сзади - вся наша родня. Над нами вместо потолка мерцает
звездное небо. Через головы тянется конусом пыльный луч света
и упирается в экран. А на экране - фильм.
нормально, зрители переговариваются, с треском лузгают семечки
и сплевывают шелуху. Одним словом, мешают слушать. К этому
привыкли. Шумливых даже не одергивают.
герой и героиня начинают объясняться в любви и подозрительно
сближаются носами под сладко ноющую музыку, наша дачная
публика замирает, застывает с семечной шелухой на губах, и
только слышно вокруг тяжелое дыхание и даже сопение.
наконец, Он и Она впиваются друг в друга. Тут в зале даже
дыхание обрывается. Музыка тоже. Мертвая тишина.
с гневом и возмущением произнесший:
ночной воздух громким хохотом, и долго-долго не могли люди
успокоиться, забыв про экран, ворочали головами, искали
глазами меня.
головы в плечи. Но определив, что мое замечание никого не
рассердило, а наоборот, очень даже позабавило зрителей этой
скучной комедии, расправили плечи и потянулись ко мне, чтоб
погладить по головке.
и, не переставая смеяться, тискали меня в объятиях и слюнявили
поцелуями, мой папа авторитетно, как и подобает лектору
общества "Знание", увидел в моей реакции на поцелуй верный
признак того, что у меня будет запоздалое половое развитие, и
я, возможно, до совершеннолетия останусь инфантильной.
умею держать себя в обществе.
половым развитием. Ничего от этого, кроме хорошего, не будет.
А то посмотрите кругом на молодежь.
и, конечно, у меня долго ничего дурного не будет в мыслях.
сказал что-то более или менее толковое:
тайну происхождения человека. Не его рождения. Это оставалось
для меня долго секретом, и я, дура, пока не стала школьницей,
искренне верила, что меня нашли под капустным листом на
огороде у бабушки Симы, а соседского мальчика Вову, с кем я
играла в младенческие годы, принес его папе и маме аист. Когда
в небе пролетал на распластанных крыльях белый аист с длинным
красным клювом, я до боли в глазах всматривалась ему в брюхо,
надеясь увидеть в его лапах. - запеленутого младенца, которого
он несет кому-то в подарок, и умоляла аиста приземлиться на
нашей крыше, чтоб ребеночек достался мне. Я бы отнесла его
домой, и у меня появилась бы сестричка.
как появилось на земле такое существо, как человек. Мама и
папа наперебой, стараясь выражаться как можно более понятно,
открыли мне глаза на этот печальный факт, что человек
произошел от самой обыкновенной обезьяны. Было это очень-очень
давно. Миллионы лет тому назад. Обезьяна, которая до сих пор
сидит в зверинце, в клетке и бегает на четырех лапах,
почему-то встала в ту пору на задние лапы, облысела и стала
все больше походить на человека. Такого же, как я сама. Как
мои мама и папа.
я осторожное предположение.
было значительно раньше.
семейную тайну: кем был прежде старый большевик прадедушка
Лапидус.
Всей Москвой мама считает своих знакомых, которых
насчитывалось десятка два. Не больше. Это можно было легко
установить на днях рождения по количеству пришедших гостей.
время стал снова знаменитостью.
эдакое ископаемое: уцелевшего старого большевика, лично
знавшего Ленина, Лапидуса узнавали на улице, даже показывали
пальцами и говорили:
стал очень заметен, то ли просто старика надоело таскать, как
Деда Мороза напоказ, его оставили в покое. И пра Лапидус,
отдохнув маленько от славы, стал скучать по былым дням, когда
он был знаменитым экспонатом.
проходил по нашей улице или стоял в очереди за помидорами в
магазине, его узнавали, даже показывали пальцами и говорили:
семья одной девочки.
что я свою дюжину лет, проведенных на земле, называю жизнью)
все перемешано: и смешное и грустное. Это не мое открытие.
Мама говорит, что еще в Древней Греции это прекрасно знали, и
что я изобрела велосипед. Тут я с мамой не согласна, Я думаю,
каждое новое поколение изобретает свой велосипед. И этот
велосипед чем-то отличается от предыдущего.
самостоятельно и была здорово смущена поначалу, не зная, как
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Каменистый Артем
Березин Федор
Орлов Алекс