Чтение 13–й страницы книги ~Российские оригиналы~

распутицу тяжeлая машина - может, лет пять назад... А там и дверь близка.
Время от времени кто-то говорил, что он знает абсолютно точно, что утром
Нюрке-продавщице завезли сто пятьдесят ящиков водки и, если она не укроит,
хватит всем. "А ты сам видел?" - спрашивали его. "Нет". - "А откуда знаешь?"
- "Оттуда!" - сердито отвечал знающий человек - и спрашивающие совершенно
эти ответом удовлетворялись.

И вдруг среди временного полного затишья в нашем околотке раздался
тяжкий вздох, и мужчина средних лет в сереньком пальто и коричневой шапке, с
лицом бритым, приличным, уныло произнeс - с тоской и твeрдой уверенностью:

"Не достанется нам водочки!"

Тут же на него закричали все, кто был рядом. Его обзывали, ему
говорили: "Не каркай, ворона!", его высмеивали, а человек, знающий про сто
пятьдесят ящиков, предложил даже его из очереди выгнать, чтобы людям под
праздник настроение не портил.

Конечно, никто этого делать не стал - в очереди самый робкий и
слабосильный человек становился монолитен и убрать его из очереди можно было
лишь ценой его смерти (что в те времена иногда и случалось).

Я удивился: чего это они так? Ну, вздохнул мужчина, ну высказал
предположение, - почему такой дружный отпор, почему такое дружное
озлобление?

И лишь позже, размышляя, я пришeл к выводу, что народ в своeм
чувствовании и чутье часто мудрее наблюдателя-единоличника. Наблюдатель,
обладая способностями и натренировавшись, может по внешности угадать и
профессию человека, и социальное его положение, и даже имя, и даже что у
него на сердце и что под сердцем лежит, но не угадает наблюдатель главного -
кто этот человек по глубинной своей сути, к какому неповторимому типу он
принадлежит.

Прав оказался мужчина в сереньком пальто: водки нам не досталось. Она
кончилась, когда мы были уже в дверях. Прорицателя со зла даже побить хотели
- но он исчез.

Это был - Крайний.

Крайний не обязательно тот, кто всегда стоит в конце какой-либо
очереди. Но перед ним, как правило, кончается то, за чем очередь стоит.

Впрочем, даже это - не родовой признак. Ему может доставаться через
раз. И даже почти всегда. И всe равно он - Крайний.

Когда ищут кого-то, если случилось нечто неприятное и на ком-то надо
злобу выместить, - находят, как известно, крайнего, то есть самого
безобидного, безответного, на кого удобно свалить вину. Стрелочника, как ещe
в народе говорят. Но и этот крайний не всегда - Крайний.

Есть крайние по случаю, есть невезучие, но Настоящий Крайний - тип
совершенно особенный, потому что он является им осознанно, с полным
пониманием; в отличие от рядовых крайних, которые часто - жертвы
обстоятельств, он ни в коем случае не жертва, он Крайний почти
принципиально, хотя на рожон лишний раз не лезет.

К примеру, вспомним советские времена: от какого-то подразделения
какого-то учреждения требуется один человек на поездку в подшефный колхоз -
ковыряться в грязи и холоде, собирая, допустим, капусту. Долго спорят, кому
ехать, каждый приводит свои резоны, почему ехать не может, вспоминают, кто
когда и сколько ездил, и наконец решают бросить жребий: сворачивают бумажки,
из которых одна с крестиком. Крайний обычный, крайний-фаталист покорно ждeт
своей очереди - и даже с некоторым юмором показывает всем крестик, говоря:
"Так я и знал!". Настоящий же Крайний не согласен быть игрушкой Судьбы. Он
обычно не доводит до жребия, а, когда наспорятся до хрипоты, молвит:

- Ладно уж. Я поеду.

И все радуются, благодарят его, хвалят: замечательный человек!

Он к этим похвалам, надо сказать, не равнодушен.

Ибо у Крайнего своеобразное честолюбие, он почти подвижник в своeм деле
- и ему даже бывает досадно, если кто-то рядом окажется более Крайний, чем
он.

С ним нельзя говорить о болезнях.

- Это что! - скажет он. - И тут же назовeт свою хворь, которую врачи у
него нашли или подозревают и которая своей ужасностью тут же перебивает
хвастовство собеседника.

Я был свидетелем разговора, когда горестная женщина в купе поезда
рассказывала Крайнему, как тяжело болел еe муж.

- Был совсем здоровый человек! - говорила она, - Спортом занимался, не
пил, не курил, и в сорок пять лет - инсульт!

- Это что! - сказал Крайний. - Мне вон сорок один, а я уже в обморок
пять раз падал.

- Но ведь инсульта не было!

- Будет. Ещe год-два - будет. Раньше, чем у вашего мужа.

- Он семь лет после этого в параличе лежал! - уже почему-то сердилась
женщина.

- Ну и что? Дед мой восемнадцать лет лежал. Значит, у меня
наследственность. Лет двадцать буду - как колода! - захихикал Крайний.

- Но вы-то живы пока, а муж-то мой умер! - окончательно раздражилась
женщина.

Тут другой не нашeлся бы чем крыть. Мертвей умершего не будешь, крайней
- не будешь. Однако, Крайний, хмыкнув, невозмутимо задал странный вопрос:

- Где похоронили?

- На Увеке, - растерянно сказала женщина.

(Увек в нашем городе - кладбище не самое плохое. Транспорт ходит туда
регулярно, лески вокруг и полянки, внизу Волга издалека долго течeт...)

Крайний удовлетворeнно кивнул.

- Вот именно! А меня на Жареный Бугор сволокут, потому что живу в том
районе!

(Жареный Бугор - тоже кладбище, но поплоше - огромное пространство на
склоне холма возле нестерпимо воняющей птицефабрики - и ехать к нему через
микрорайоны, застроенные однообразными домами, и всегда там колдобины и пыль
или грязь от разбитой дороги...)

Женщина как бы даже обиделась, умолкла, а Крайний, кажется, совершенно
довольнeхонек был своей грустной перспективой.

В иных странах таких людей называют аутсайдерами - и они там совсем
другие. Они задавлены комплексами аутсайдерства, они из всех сил стараются
пробиться вверх, а главное - никогда никому, даже себе, не признаются в том,
что они аутсайдеры. Если вдруг у такого человека внутренний голос робко
шепнeт: "Ты аутсайдер!" - этот человек считает себя сходящим с ума и тут же
бежит к психоаналитику, который его успокаивает и должным образом
направляет.

Появились психоаналитики и у нас - и к ним тоже иногда приходят
Крайние, но с весьма занятной целью.

- Ну-с, какие проблемы? - спросит наш аналитик, чаще называемый
психотерапевтом.

- Всякие. Здоровье, семья, работа. Всe, в общем.

- Выпиваете?

- К сожалению. С похмелья мучаюсь ужасно.

- Курите?

- Курю.

- С женой интимные отношения какие?

- Три месяца - никаких.

- Любовница есть?

- Да что вы!

- Работа интересная?

- А чего интересного: диспетчер в трампарке. Бабская работа, извините.

- Всe ясно! - говорит психотерапевт. - Налицо сниженный жизненный тонус
за счeт устоявшихся стереотипов неудачника. Ударим по стереотипам?

- Ударим! - охотно соглашается Крайний, глядя на психотерапевта
послушливо и радостно, что вводит того в заблуждение.

- Пить придeтся бросить! - приказывает психотерапевт.

- А стрессы чем снимать? - улыбается Крайний.

- Но ведь с похмелья мучаетесь, это же тоже стресс!

- Похмелье - дело привычное...

- Ладно. Курить тогда хотя бы перестаньте.

- Пробовал. Кашляю и бессонница.

- Пройдeт!

- Год терпел - не проходит.

- Год?

- Год!

- Гм. Хорошо. Я, собственно, и сам курю, и выпить могу. Но секс, между
нами говоря, это... Разлюбили жену - разводитесь, найдите другую! Сломайте
стереотип!

- Я жену люблю. Она меня не любит.

- Измените, чтобы ревновала!

- Пробовал - не получается. Я только с женой могу.

- Но ведь и с ней, извините, три месяца - ничего!

- Когда меня не любят, я тоже не могу.

- Гм... В любом случае, надо с чего-то начать. Обязательно. Дальше
пойдeт само. Смените работу.

- Зачем? Меня и эта устраивает.

- Но ведь не нравится же!

- А кому такая понравится? Но - устраивает, понимаете?

- Вот что, сударь! - начинает помаленьку кипятиться психотерапевт. - Я
вижу, вы просто не хотите ничего менять! Вы не хотите лечиться!

- Я очень хочу! - уверяет Крайний. - Я ведь сам пришeл, то есть
согласился, когда меня жена послала. Но я ей говорил: не будет толку! Так и
вышло. Извините...

И он выходит - в весеннюю ростепель, он спускается с крыльца и
наступает в лужу. Не нарочно, нет, он мог бы попытаться еe обойти по
льдистому краю, но он уверен, что, когда будет обходить, оступится - и нога
всe равно соскользнeт в лужу. Зачем же быть игрушкой в руках судьбы, лучше