поздравительной стенгазеты: в стихах, в прозе, в афоризмах. Афоризмы
вырезаются без жалости из книги "Вечная мудрость", из раздела "Любовь",
проза берeтся из газет, где восхваляются лучшие женщины современности
(фамилии убираются), стихи же, как наиболее ответственную часть, Куринкин
пишет сам.
чтобы юбилей вылился в будничное служебное застолье в конце дня - наспех и
кое-как. Он обходит всех сослуживцев и каждому вручает листок с коротким
стихотворением или тостом. Стихотворения, опять же, написаны им самим, а
тосты взяты из книги "Застольные шутки и тосты народов мира". Затем
обговаривается, какие необходимо купить закуски и напитки, кто что принесeт
с собой - и т.д. При этом Куринкин сохраняет непроницаемый вид, призывая и
других к соблюдению конспирации. Но Селена Семeновна, конечно же, знает о
сужающемся вокруг неe кольце любви и обожания, она совершенно
дезорганизована, то и дело задумывается и густо пунцовеет.
появляющиеся один за другим, хихикают, хохочут, тычут пальцами, Куринкин
стоит в стороне, скромно улыбаясь. Селена Семeновна, зная ритуал, появляется
в этот день позже. Куринкин вручает ей тут же цветы и подарок, купленный на
коллективные средства, а потом все опять собираются у стенгазеты, наперебой
читают тексты, тычут пальцами в Венеру Милосскую и Черчилля, хохочут, а
Селена Семeновна едва видит сквозь застилающие глаза слeзы, да ей, в
сущности, и неважно, что там. Парадоксально то, что подобную стенгазету
Куринкин вывешивал столько, сколько трудится бок о бок с Селеной Семeновной,
то есть семнадцать лет - и не приедается! И если кому другому
пятидесятидвухлетняя юбилярша не простила бы стихов насчeт возраста, то
Куринкина награждает поцелуями, испачкав помадой всe его лицо.
начать ли празднество в пять часов или в четыре. Приходят к выводу, что надо
закрыть к чeрту отдел после обеда! У человека раз в году день рождения
бывает!
потом кому-нибудь из женщин. Это тонкая дипломатия! Пусть собравшиеся два
раза выпьют и закусят, они уже не будут чувствовать жгучей жажды и
непреодолимого аппетита. Ибо следующим выступает сам Куринкин, а речь он
произносит не менее получаса, заглядывая в конспектик, перемежая еe стихами,
афоризмами и цитатами. Он описывает весь жизненный и служебный путь Селены
Семeновны, она слушает, склоня голову и роняя капли на стол, поражаясь тому,
сколько же ей в жизни пришлось пережить и испытать, и тому, как много она
сделала на благо отдела и родины!
выдерживает и бежит в туалет рыдать от счастья, что еe так любят, и от горя,
что жизнь проходит, а потом умывается, чтобы вернуться сияющей королевой
сидячего бала.
отодвигаются два-три канцелярских стола и высвобождается место для танцев.
конкурсы, отгадывание загадок, игру в фанты, в которой самый лакомый приз -
поцеловать Селену Семeновну.
пришла пора той стихии, которую не усмиришь и не организуешь. Он сидит,
красный и умилeнный, и принимает поздравления. Селена Семeновна обрыдала ему
весь пиджак. Сослуживцы отбили все плечи, хваля и восторгаясь.
увидит, всe запомнит, кто будет рассказывать? - ибо для него праздник не
кончится днeм юбилея.
отдела танцевал танец с саблями, используя столовые ножи, семь раз падая и
семь раз вставая, как Мисхеева начало тошнить, и он побежал в туалет, но не
донeс, тогда взял совок и веник и убрал, но, возвращаясь, опять не выдержал,
опять взял совок и веник - и весь вечер так провeл; он рассказывает, как
Рыляев просил руки замужней Светочки, обещая в случае отказа прыгнуть в
окно, Светочка отказала, но он в окно не прыгнул; он рассказывает, как
Василий Васильевич Гаренуха вдруг засел за телефон, стал звонить высоким
чинам и анонимно обзывать их последними словами; он рассказывает, как
молодой специалист Саша Протоколенко доказывал и показывал, что может спать
на шкафу, а Лиза Войчик, кружась в своeм обтягивающем свитерочке, просила на
взгляд определить, носит она бюстгальтер или не носит - и т.д.
время эти рассказы начинают уже чуть надоедать, но тут Куринкин и сам
умолкает: приближается очередной юбилей.
представить, каких масштабов достигает его юбилярская деятельность в кругу
семьи, среди друзей и знакомых. Даже меня, не признающего никаких праздников
и юбилеев, включая собственный день рождения, пижонски толкующего о
непрерывности времени и скрывающего этим своe неумение получать радость от
людей, собравшихся в большом количестве, и дарить им радость, даже меня
Куринкин не забывает поздравить. Он звонит с утра пораньше и читает по
телефону:
встречались всего один раз в одной компании), а, скорее, на себя - за то,
что не умею почувствовать хоть на минуту, хоть на секунду, что я "краса
планеты всей", - а ведь это правда, применимая к любому человеку, не так ли?
трясти, переформировывать, отделы сокращать. Новый начальник объявил, что
одну единицу в этом месяце приказано сократить, но в соответствии с духом
перемен он не желает быть диктатором и предоставляет коллективу открыто и
прямо избавиться от балласта, доставшегося нам от гнилого застойного
времени, и назвать человека, наиболее подходящего под сокращение.
молодой специалист, а ныне зрелый демагог и пустопорожник Саша Протоколенко
вскочил и закричал, что хватит потакать бесталанным бездельникам, что
настала пора оценивать людей не по возрасту или каким-то там ещe
внеслужебным заслугам, а по таланту и энергии, давая дорогу молодым!
злобу за рассказ о тошноте и совке с веником.
начальстве, но - крепко ли? - а она по возрасту уже пенсионерка.
сходить к нему: совестно было.
попритихшая на время, опять возобновилась), отмечается причeм бездарно: все
за час-полтора напиваются и объедаются под тосты: "Чтоб вам, ну, сами
понимаете...", обязательно кто-то скажет: "Какой человек был! Как он нас
любил!".
завтра же позвонить, сходить, узнать...
возле Мисхеева, держал наготове совок и веник. Никто, однако, даже не
улыбается, а Мисхеев презрительно цедит:
Шломо Вульф
Акунин Борис
Корнев Павел
Ковальчук Вера
Куликов Роман
Шилова Юлия