раздражения и готовность призвать Запад в судьи наших дел. Потапов же
считал, что спор народа с властью должен быть решён каким-то (ему
неизвестным) путём как спор между [своими]. Поэтому, неловко выбрасывая
повреждённую ногу, он шёл молча и старался дышать поглубже и поровней.
разным причинам скрывая свои разговоры, они старались не тесниться и не
обгонять друг друга без надобности.
отблесками утра. Фонари ещё бросали на снег жёлтые круги.
ногами он не скрипел, а мягко уплотнялся.
Герасимовичем в кепочке, соседом своим по комнате, много не достававшим
Кондрашёв у до плеча.
пролежал в кровати как больной. Прощальный выкрик жены потряс его.
выдержать трёх последних лет -- и что-то надо было предпринимать. "Да у тебя
есть что-нибудь и сейчас!" -- упрекнула она, зная голову мужа.
собачью подачку и в [эти] руки.
Но так не бывает. Ничего не даёт нам бесплатно ни наука, ни жизнь.
озябший, запахнувшись доплотна, и сразу же хотел вернуться в тюрьму. Но
столкнулся с Кондрашёвым-Ивановым, пошёл сделать с ним один круг -- и
увлёкся на всю прогулку.
Кондрашёв, будто о том знал каждый школьник. -- О-о-о! У него, говорят,
есть, только не видел никто, удивительная картина "Русь уходящая"! Одни
говорят шесть метров длиной, другие -- двенадцать. Его теснят, нигде не
выставляют, эту картину он пишет тайно, и после смерти, может быть, её тут
же и опечатают.
всхолмлено, перелески. И по большаку с задумчивыми лицами идёт поток людей.
Каждое отдельное лицо проработано. Лица, которые ещё можно встретить на
старых семейных фотографиях, но которых уже нет вокруг нас. Это --
светящиеся старорусские лица мужиков, пахарей, мастеровых -- крутые лбы,
окладистые бороды, до восьмого десятка свежесть кожи, взора и мыслей. Это --
те лица девушек, у которых уши завешены незримым золотом от бранных слов,
девушки, которых нельзя себе вообразить в скотской толкучке у танцплощадки.
И степенные старухи. Серебряноволосые священники в ризах, так и идут.
Монахи. Депутаты Государственной Думы. Перезревшие студенты в тужурках.
Гимназисты, ищущие мировых истин.
похожий на Короленко. И опять мужики, мужики... Самое страшное, что эти люди
никак не сгруппированы. Распалась связь времён! Они не разговаривают. Они не
смотрят друг на друга, может быть и не видят. У них нет дорожного бремени за
спиной. Они -- идут; и не по этому конкретному большаку, а вообще. Они
[уходят]... Последний раз мы их видим...
обратную сторону.
подумал, что...
толкали хмуробородого избольна бледного Рубина, проталкивающегося навстречу.
Сегодня он проспал не только дрова (на дрова немыслимо было идти после ссоры
с Сологдиным), но и утреннюю прогулку. От короткого искусственного сна Рубин
ощущал своё тело тяжёлым, ватно-бесчувственным. Ещё он испытывал кислородный
голод, незнакомый тем, кто может дышать, когда хочет. Он пытался теперь
выбиться во двор за единым глотком свежего воздуха и за жменею снега для
обтирания.
снега и тянуло свежим воздухом. Здесь, внизу, он сделал три медленных
круговых движения руками с глубокими вздохами, затем собрал со дна ямы
снегу, натёр им лицо и поплёлся в тюрьму.
для машин до самой вахты.
новозаступающий лейтенант Жвакун, вскрыли пакет и знакомились с оставленным
им приказом майора Мышина.
войны в старшинском звании служил палачом дивизии (называлось "исполнитель
при военном трибунале") и оттуда выслужился. Он очень дорожил своим местом в
Спецтюрьме •1 и, не блеща грамотностью, дважды перечёл распоряжение Мышина,
чтобы ничего не спутать.
как было велено:
прямых родственников по форме: номер по порядку, фамилия, имя, отчество
родственника, степень родства, место работы и домашний адрес.
сын и дочь от зарегистрированного брака. Все остальные -- братья, сестры,
тётки, племянницы, внуки и бабушки считаются родственниками непрямыми.
родственниками, которых укажет в перечне заключённый.
не больше одного развёрнутого тетрадного листа."
объявленное. И поэтому не было ни отчаяния, ни возмущения, а только
злобно-насмешливые выкрики сопутствовали Жвакуну:
что кричал, чтобы потом доложить майору.
плохо...
новой меры. Жестокость здесь была двойная. Одна -- что сохранить тонкую
живительную ниточку связи с родными отныне можно было только ценой
полицейского доноса на них. А ведь многим из них на воле ещё удавалось
скрыть, что они имеют родственников за решёткой -- и только это обеспечивало
им работу и жильё. Вторая жестокость была -- что отвергались
незарегистрированные жёны и дети, отвергались братья, сестры, а тем паче
двоюродные. Но после войны, её бомбёжек, эвакуации, голода -- иных
родственников у многих зэков и не осталось. А так как к аресту не дают
приготовиться, к нему не исповедуешься, не причащаешься, не кончаешь своих
расчётов с жизнью -- то многие оставили на воле верных подруг, но без
грязного штампа ЗАГСа в паспорте. И вот такие подруги теперь объявлялись
чужими...
опускался вокруг Марфина ещё один -- тесный, глухой, стальной.
звонку выходили долго, толпились в коридорах, курили, разговаривали. Садясь
же за свои рабочие столы, опять курили и опять разговаривали, и главный
занимавший всех вопрос был: неужели в центральной картотеке МГБ до сих пор
не собраны и не систематизированы сведения обо всех родственниках зэков?
Новички и наивные почитали ГБ всемогущей, всезнающей и без нужды в этом
перечне-доносе. Но старые тёртые зэки солидно качали головами: они
объясняли, что госбезопасность -- такой же громадный бестолковый механизм,
как вся наша государственная машина; что картотека родственников у ГБ в
беспорядке; что за кожаными чёрными дверьми отделы кадров и спецотделы "не
ловят мышей" (им хватает казённого приварка), не выбирают данных из
бесчисленных анкет; что тюремные канцелярии не делают своевременных и нужных
выборок из книг свиданий и передач; что, таким образом, список
родственников, требуемый Климентьевым и Мышиным, есть самый верный
смертельный удар, который ты можешь нанести своим родным.
замыслу институтского начальства, надо было совершить героический рывок,
чтобы выполнить годовой план 1949 года и план декабря, а также разработать и
принять годовой план 1950 года, квартальный план января-марта и отдельно
план января и ещё план первой декады января. Всё, что было здесь бумага, --
предстояло свершить самому начальству. Всё, что было здесь работа, --
предстояло исполнить заключённым. Поэтому энтузиазм заключённых был сегодня
особенно важен.
Лондон Джек
Шилова Юлия
Белов Вольф
Земляной Андрей
Володихин Дмитрий
Лукин Евгений