говорю: лучше увлекаться [чем]-нибудь, чем кем-нибудь...
сформулированный её новый принцип! -- И она выставила голову, ожидая
похвалы.
подбодрения тут не нашёлся сказать.
wahr! -- ты когда-то настаивал, чтобы мы... развелись... -- совсем тихо
закончила она.
чтобы в анкете стояло не "разведена", потому что анкета всё равно требовала
фамилию бывшего мужа, и нынешний адрес бывшего мужа, и родителей бывшего
мужа, и даже [их] годы рождения, занятия и адрес, -- а чтоб стояло "не
замужем". А для этого -- провести развод, и тоже таясь, в другом городе.)
обручального кольца, с которым она никогда не расставалась, на её пальце
нет.
кольца, Надя втирала ладонь в стол, как бы раскатывала в лепёшку чёрствое
тесто.
-- Она подняла голову. Её глаза расширились. Серая игольчатая радуга её глаз
светилась просьбой о прощении и понимании. -- Это -- псевдо, -- одним
дыханием, без голоса добавила она.
не испытывая ни убеждённости, ни твёрдости -- отталкивая на после свидания
всё осмысление происшедшего.
шубку на плечи, и в эту минуту выглядела усталой, замученной. -- Я -- на
всякий случай, чтобы договориться. Может быть не придётся.
мыслями переключался уже на то главное, что готовил по списку и что теперь
было в пору опрокинуть на неё. -- Важно, родная, чтобы ты отдавала себе
ясный отчёт. Не связывай слишком больших надежд с окончанием моего срока!
сидению в тюрьме, как это было уже у многих его товарищей. О чём нельзя было
никак написать в письме, он должен был высказать сейчас.
ударения на словах невпопад, чтобы надзиратель не успевал схватывать. -- Он
может быть повторён по спирали. История богата примерами. А если даже и
чудом он кончится -- не надо думать, что мы вернёмся с тобой в наш город к
нашей прежней жизни. Вообще, пойми, уясни, затверди: в страну прошлого
билеты не продаются. Я вот, например, больше всего жалею, что я -- не
сапожник. Как это необходимо в каком-нибудь таёжном посёлке, в красноярской
тайге, в низовьях Ангары! К этой жизни одной только и надо готовиться.
моргать вслед проносящимся фразам.
что привыкшим ходить по тёплой серой земле -- нельзя вспарить над ледяными
кряжами сразу, нельзя. Он не понимал, что жена продолжала и теперь, как и
вначале, изощрённо, методично отсчитывать дни и недели его срока. Для него
его срок был -- светлая холодная бесконечность, для неё же -- оставалось
двести шестьдесят четыре недели, шестьдесят один месяц, пять лет с небольшим
-- уже гораздо меньше, чем прошло с тех пор, как он ушёл на войну и не
вернулся.
милый! -- (Она уже забыла о надзирателе, она уже не стыдилась.) -- Не
отнимай у меня надежды! Я не хочу этому верить! Я не могу этому верить! Да
это просто не может быть!.. Или ты подумал, что я действительно тебя брошу?!
преданность, одну преданность.
понял.
осмотрел три головы, сдвинувшиеся вместе, и тихо подозвал надзирателя.
отодвинулся и направился к подполковнику. Там, в четырёх шагах от надиной
спины, они обменялись фразой-двумя, но Глеб за это время, приглуша голос,
успел спросить:
нём сказал Глеб. Почему-то именно при гангстере слова Сологдина не
показались слишком приподнятыми.
И пристально посмотрела на мужа. Когда-то наблюдённого с женским тщанием,
ещё по молодости не полным, когда-то как будто известного -- она увидела его
совсем новым, совсем незнакомым.
оттенками голоса, чтоб не уловил надзиратель: этому человеку идёт быть в
тюрьме.
узнанное передумать и осмыслить потом, после свидания. Она не знала, что
выведется изо всего, но опережающим сердцем искала в нём сейчас -- слабости,
усталости, болезни, мольбы о помощи,
хоть ещё вторые десять лет и приехать к нему в тайгу.
Пресне! Он всегда был полон, никогда не нуждался ни в чьём сочувствии. На
голой маленькой табуретке ему даже, кажется, и сиделось удобно, он как будто
с удовольствием поглядывал вокруг, собирая и тут материалы для истории. Он
выглядел здоровым, глаза его искрились насмешкой над тюремщиками. Нужна ли
была ему вообще преданность женщины?
списке "сказать", который он вытвердил наизусть к свиданию.
письма совсем.
Кончаем, кончаем!
Глеб через маленький столик охватил Надю за тонкую шею и в шею поцеловал и
впился в мягкие губы, которые совсем забыл. Он не надеялся быть в Москве ещё
через год, чтоб их ещё раз поцеловать. Голос его дрогнул нежностью:
Нержина за плечо.
кольца помахивала на прощанье мужу.
чтоб они поцеловались. Его даже стесняло, что он должен был мешать им
видеться. Он бы отвернулся к стене и так бы простоял полчаса, да не тут-то
было: подполковник Климентьев велел все семь дверей из следственных комнат в
коридор оставить открытыми, чтобы самому из коридора надзирать за
надзирателями.
знал, что утечки государственной тайны от этого не произойдёт. Но он сам
остерегался своих собственных надзирателей и собственных заключённых:
кой-кто из них состоял на осведомительной службе и мог на Климентьева же
[капнуть].
Русанов Владислав
Андреев Николай
Панов Вадим
Свержин Владимир
Зыков Виталий
Суворов Виктор