Чтение 9–й страницы книги ~Голубое сало~

Александрович и это и это он немного но не весь и не навсегда.

Вот так, рипс нимада табень.
Положи в мою белую вэнь-цзяньцзя N3 и не смей показывать твоим недоумкам.
Прессую.

Boris.

14 января.
Ни ха, сяотоу.
Сегодня позволил себе лыжную прогулку. Почти час поднимался на правую сопку.
Вспотел и минус-директно дышал: гиподинамия. Много снега и он не всегда под
коркой.
Проваливался. Зато на вершине - wunderschon.
Великолепный шаншуйхуа, свежий сухой ветер, сороки на лиственницах и -
удовлетворение.
Снял лыжи, сидел на поваленной елке. Думал не только о тебе, сяочжу В бункере
праздник и ликование. Дисциплина: 0. Полковник пьет с утра. Я воздерживаюсь.
Читал "Чжуд-ши" о шести вкусах. Когда дошел до сладкого, вспомнил твои
пристрастия. Помни: "Избыток сладкого порождает слизь, ожирение, угнетает тепло,
тело толстеет, появляется мочеизнурение, зоб и рмен-бу".
Не увлекайся мягким сахаром, я предупреждаю тебя серьезно.
Шлю тебе текст, произведенный Ахматовой-2. За время скрипт-процесса объект
совсем не деформировался. Только сильное кровотечение: вагинальное и носовое. В
накопительный анабиоз объект вошел соответственно.
Если эта тварь проживет месяца четыре и накопит килограмма два голубого сала -
это будет наш топ-директ и торжество ГЕНРОСМОБа.

Ахматова-2

Три ночи

I

Я молилась виадукам и погостам,

Растопила лед вечерних подворотен,

Забывала про печаль неосторожных,

Выходила на заросшую тропинку,

Да спешила на пожарище слепое,

Чтобы ветер не сорвал мои одежды,

Чтобы ворон не закапал черной кровью,

Чтобы девушки не проронили звука.

Меня встретили торжественные люди,

Они прятали змеиные улыбки,

Раскрывали мне свинцовые объятья

И старались не нарушить детской клятвы.

Если слезы на морозе замерзали -

Мы скрывались за тесовыми вратами.

Если клекот обрывался с колокольни -

Запирались мы амбарными замками.

Да следили за паломником убогим,

Не давали пить сторожевым собакам,

Не метали мы каменья в смуглых нищих.

На ночь выпростал возлюбленный рубаху,

Разорвал на мне резное ожерелье,

Опечатал бледный лоб мой поцелуем,

Наложил на груди жгучее заклятье:

Не ходи в страну голодных и веселых,

Не люби зеленоглазых и бесстрашных,

Не целуй межбровья отроков кудрявых,

Не рожай детей слепым легионерам.

II

Попросил меня исправить

Милое лицо -

В ноздри трепетные вставить

Медное кольцо.

Поднесла и поманила,

А потом взяла.

И до звона закусила

Удила.

Жги меня, палач умелый

Ставь свое клеймо.

Пусть узнает это тело

Преданность Шамо.

По тебе уж отрыдала -

Высохли глаза.

Мне теперь и боли мало -

Кончилась гроза.

Уготован путь неблизкий

На сырой погост,

Перед домом одалиски

Встану в полный рост.

Наклонюсь и поцелую

Дорогой порог.

Прокляни меня, былую,

На кресте дорог.

Все тебе прощу сестрица

Горькая моя.

Отпусти меня молиться

За тебя, змея.

III

Жили три подруги в селеньи Урозлы,

Три молодые колхозницы в селеньи Урозлы:

Гаптиева, Газманова и Хабибулина.

Ай-бай!

В бедняцких семьях выросли они,

Первыми в колхоз вступили они,

Первыми комсомолками стали они

В селеньи Урозлы.

Ай-бай!

Ленину-Сталину верили они,

Большевистской партии верили они,

Родному колхозу верили они.

Ай-бай!

Как весной сошел снег,

Стали строить школу

Гаптиева, Газманова и Хабибулина.

Хорошую школу,

Просторную школу,

Для крестьянских детей школу

Ай-бай!

Гаптиева кетменем глину копала,

Газманова солому вязала,

Хабибулина саман месила,

Крепкими ногами саман месила,

Молодой навоз в саман положила,

Чтобы крепко стояла школа,

Чтобы теплой была школа,

Чтобы светлой была школа

Селенья Урозлы.

Ай-бай!

Жили кулаки в селеньи Урозлы,

Жадные кулаки в селеньи Урозлы,

Злые кулаки в селеньи Урозлы:

- Лукман, Рашид, старик Фазиев да мулла Бурган.

Ай-бай!

Узнали про школу кулаки,

Затряслись от злобы кулаки,

Сжали кулаки свои кулаки,

Пошли вредить кулаки:

Солому поджигали кулаки,

Саман воровали кулаки,

Тухлой кониной швырялись кулаки,