карандашей - мягких.
Патрон.
глаза, смущенная видом его лохматой бороды: она никогда не пялилась на
человека, если у него что-нибудь не так.
целому ящику пива...
бросала скороговоркой "здрасте").
житель Консервного Ряда, Патрон бросился защищать Дока.
по-другому.
продает!
обрабатывать.
носил.
нас в армии,- вспомнил вдруг Патрон,- бороду носить не разрешали. Будешь
выделяться - не уживешься в казарме.
Только чтобы не очень.
Патрон.Что-то я совсем с тобой заболтался. Работа стоит.
захлопнулась за ней.
выставил из "Медвежьего стяга".
поднялась на крыльцо. Тут она обернулась, ей почудилось - кто-то на нее
смотрит. Она не видела, что Док наблюдает за ней из окна Западной
биологической.
города-Монтерей и Пасифик-Гров. Похожего в них только и есть, что стоят
они в одной местности. Монтерей основали в незапамятные времена чужаки -
индейцы да испанцы. Рос город нечинно, самотеком, дома в нем и те торчат
как попало. Иное дело Пасифик-Гров - город-убежище суровых духомыслов
Моисеевых. Возник он хоть недавно, в 80-е годы прошлого века, зато сразу
отлился в готовую форму, со всеми законами, моральными нормами и
обычаями. Один из городских законов запрещает сделки, предметом коих
служат крепкие напитки. Оттого в аптеках нарасхват тонизирующие средства
на спирту. Другим законом предписывается опускать шторы после захода
солнца, а раньше не полагается. Не дозволяется гонять на велосипедах. В
запрете воскресные походы на пляж и лодочные катанья. Есть еще одно
преступление: для него не существует статьи, но почитается оно
серьезным,- это буйные пирушки. Надо, впрочем, признать, что большинство
законов блюдется теперь не столь усердно. Прежней стены между
городом-убежищем и миром нет.
нешуточную. События таковы. Среди первого населения города-убежища
оказалось немало стариков. Бежать им было не от кого и не от чего, а
просто вот захотелось поселиться на старости лет именно здесь. Старики
были ворчуны, от безделья совали всюду нос и скоро порядком всем
надоели. Чтоб занять их, городской филантроп по имени Диме подарил
городу две площадки для игры в рок.
укороченной ручке; а играют из-за боковых линий, на манер бильярда. Игра
весьма трудна и, как говорят, воспитывает бойцовские качества характера.
Каждый год в Пасифик-Грове разыгрывался кубок. Казалось бы, какие могут
быть особенные страсти вокруг крокета? К тому же если большинству
игроков перевалило за семьдесят... Ан нет!
ермолки и полосатой куртки, цвет которых в одной команде голубой, а в
другой зеленый. Так они и назывались: голубые и зеленые.
Началось все с того, что соперники, упражнявшиеся бок о бок, перестали
друг с другом разговаривать. Их неприязни последовали домашние:
домочадцы голубых не водились отныне с домочадцами зеленых. Но семьями
игроков дело не ограничилось, очень скоро весь город являл собой два
враждебных лагеря. И вот уже мамаши зеленых барышень изо всех сил
старались отвадить голубых женихов; тем же отвечали голубые. Спустя
немного времени, вражда проникла и в область политики: голубому во сне
бы не приснилось проголосовать за зеленого. Потом и церковь раскололась:
во время службы голубые и зеленые сидели по разные стороны от прохода;
собирались даже строить две отдельные церкви.
Для стычки было довольно косого взгляда. Тон задавали сами престарелые
спортсмены. Случалось, после игры двое восьмидесятилетних старичков
углублялись в лес и дрались там смертно... Изобрели даже специальные
тайные языки, чтобы враг не понимал разговоров...
Еще бы. Одному голубому спалили дом. Вскоре в лесу нашли зеленого,
насмерть забитого крокетными молотками. Молоток для игры в рок невелик,
да увесист - оружие хоть куда. Старики привешивали молотки на кожаном
ремешке к запястью, как боевые топоры, и нигде с ними не расставались.
Враги обвиняли друг друга во всевозможных преступлениях, включая те,
которые им были не под силу по причине преклонных лет. Голубые перестали
ходить в магазины зеленых. Город сделался не город, а черт знает что!
Пасифик-Грова, он покуривал опиум. Оттого весь век был здоров, покоен и
на старости лет не знал туберкулезов и давлений. Благотворитель, он был
еще и философ. Увидев, что сотворилось в городе по его милости, он
опечалился, а позже устрашился. "Теперь я понимаю, что чувствует
Бог",говорил он друзьям.
накалилась, что горожане ходили с револьверами. Голубая и зеленая
ребятня затевала между собой жестокие драки. Раз уж чувствуешь то, что
чувствует Бог, рассудил мистер Диме, то и поступать надо под стать Богу.
Слишком много в городе насилия.
месте крокетных площадок зияла огромная ямища с неровными краями. Будь у
Димса времени побольше, он завершил бы дело потопом - устроил бы
озеро...
сограждан,-а то бы его непременно обмазали дегтем и вываляли в птичьх
перьях. Он укрылся от их гнева в Монтерее: зажил там преспокойно,
покуривая свой опиум...
символическое сожжение мистера Димса. Это настоящее праздничное действо.
Снаряжают похожее чучело и долго носят его по улицам, а потом вешают на
сосне. И, наконец, сжигают; люди шествуют под ним с факелами; и каждый
год бедный мистер Диме уходит в дым-с...
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Ковальчук Вера
Смит Кордвейнер
Корнев Павел
Акунин Борис