продистиллируй в Balneum Mariae над чаном с водой, но расстояние между
алембиком и водой должно быть не более двух пальцев, алембик надо подвесить
в воздухе и одновременно разжечь огонь под чаном. Тогда, и только тогда
материя живого серебра, находясь в этом горячем и влажном чреве, хоть и
совершенно не касаясь воды, сама превратится в воду.
прозрачную руку доктора Дии. - Мэтр, я сделаю так. А ты получишь то, что
тебе нужно.
сверкающие и злобные глаза.
держи Голема подальше от нас, пока мы не возвратимся в Лондон. А после пусть
Прага превратится в один пылающий костер для казни.
схватил за полу одежды.
тебе. Будь ему другом.
которое трудно описать, - и его судьба будет обеспечена.
Атлантического океана на восток в направлении антициклона, расположившегося
над Россией.
Вильяма что-нибудь... какую-то дьявольскую инсинуацию, намекающую на них.
из Праги в Венецию. Дии охватил черный гнев. Но бледный, похотливый Вильям
чувствовал себя неуязвимым под крылом королевской наложницы. Я время от
времени передавал ему свои лучшие сонеты, а он нагло требовал все новых и
новых - для Нее, для Тебя, my Dark Lady. Как ужасно слышать твое имя,
произносимое устами этого фигляра (я не знал что, этот человек с душой,
обреченной на двойное проклятие, искал ее через Бэкона).
сам!
Лемура,
как своими. Ты не понял, Келли, что именно я - настоящий Бэкон, но потомки
этого никогда не узнают. О, паразит! Как я ненавижу этого приспешника
Сатаны!
сам?
несколько лет, когда Германию отхватил психоз розенкрейцеров. И тогда,
собрав воедино разрозненные намеки, слова, которые раньше так неохотно
соскальзывали с его уст, я понял, что автором манифестов розенкрейцеров был
он. Именно он писал под вымышленным именем - Иоганн Валентин Андреаэ!
которой томлюсь, более ясновидящий, чем дон Изидро Пароди, теперь-то я знаю.
Сказал мне это Соапез, мой тюремный товарищ, бывший португальский тамплиер:
Андреаэ писал рыцарский роман для какого-то испанца, который в то время
также находился в застенках. Я не знаю почему, но этот замысел пригодился
бедному Бэкону, который хотел войти в историю как неизвестный автор
приключений рыцаря из Ла Манчи и поэтому попросил Андреаэ тайно написать это
произведение, сам Бэкон хотел выдать себя за настоящего неизвестного автора,
чтобы, оставаясь в тени, наслаждаться (но зачем, зачем?) триумфом другого.
палец на ноге. Я пишу при слабом свете керосиновой лампы последние
произведения, которые мир узнает под именем Вильяма.
сказал: Qualis Artifex Регео! Его убил Бэкон. Много лет назад, задолго до
того как умерла королева с разбитыми душой и сердцем, Верулам в определенном
смысле очаровал ее. Теперь черты ее лица исказились, она похудела и
уподобилась скелету. Вся еда ее состояла из кусочка белого хлеба и супа из
цикория. На бедре висела шпага, и в минуты гнева она с силой вонзала ее в
гардины и в обивку стен своих уединенных покоев. (А если бы за такой
гардиной был кто-нибудь и подслушивал? Или крыса, крыса? Хорошая мысль,
старик Келли, следует ее записать). Находящуюся в таком состоянии старуху
Бэкон без особого труда убедил в том, что это он - Вильям, ее внебрачный
сын: он предстал перед королевой на коленях, и она, уже слепая, покрыла его
овечьей шкурой. Золотое Руно! Говорят, что он нацеливался на трон, но я
знаю, что его интересовало совсем другое - захватить План. И тогда он стал
виконтом Сент-Олбанским. И, чувствуя в себе силу, устранил Дии.
свидетелем. Меня завлекли в ловушку однажды вечером, когда Dark Lady наконец
могла стать моей и танцевала в моих объятиях, находясь во власти трав,
вызывающих видения, она, вечная София с морщинистым лицом старой козы... Он
ворвался с группкой вооруженных мужчин, приказал завязать мне глаза платком,
и я сразу же понял: купорос! И как Она смеялась, как ты смеялась, Pin Ball
Lady - oh maiden virtue rudely strumpeted, oh gilded honor shamefully
misplac'd!. - когда он касался тебя своими хищными руками, а ты называла его
Симон и целовала его зловещий шрам... В Башню, в Башню, - смеялся Верулам. С
тех пор я валяюсь здесь, в компании с человеческим призраком, который
называет себя Соапез, и тюремщики знают меня только как Лимонадного Джо. Я
глубоко, с горячим рвением изучал философию, право и медицину, а также, увы,
теологию. А теперь я здесь, бедный, бедный сумасшедший, и знаю столько же,
сколько и раньше.
крестами, гарцевавшими под звуки труб. Я должен был быть там и играть на
трубе. Цецилия знала об этом, и еще раз лишила меня вознаграждения, которое
ожидало меня у цели. Играл же Вильям. А я, скрытый в тени, писал для него.
открылся в своей настоящей сущности: бонапартистский аббат, много веков
назад помещенный в эту могилу для живых.
получил от Тритемия, он начал передавать послание кому-то в соседней камере.
Графу де Монсальват.
какой целью. Его звали Ноффо Деи. Деи (по какой таинственной Каббале Деи и
Дии звучат похоже? Кто донес на тамплиеров?), осведомленный Соапезом,
разоблачил Бэкона. Что он сказал, мне неизвестно, но через несколько дней
Верулам был арестован. Его обвинили в содомии, поскольку говорили (меня
бросает в дрожь при мысли, что это правда), что ты, Dark Lady, Черная Дева
друидов и тамплиеров, ты есть не что иное, как вечный гермафродит, творение
ученых рук, но чьих? Сейчас, сейчас я уже знаю: рук твоего любовника, графа
де Сен-Жермена! Но кто же такой Сен-Жермен, как не сам Бэкон (сколько всего
знает Соапез, этот непризнанный тамплиер, имеющий множество жизней...)?
расположение монарха. Сейчас, по словам Вильяма, он проводит ночи на Темзе,
Контровский Владимир
Курылев Олег
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Махров Алексей