Чтение 50–й страницы книги ~Санго из Чегема книга1~

потому что те, что сидели подальше, этого не заметили. Они замолкли, как
замолкает ветерок, прошелестев в листве большого дерева.

-- Любимый вождь и дорогие гости, -- начал Панцулая, -- наш скромный
абхазский ансамбль, организованный по личной инициативе Нестора Аполлоновича
Лакобы...

Дядя Сандро заметил, что в это мгновение Сталин посмотрел на Лакобу и
плутовато улыбнулся в усы, на что тот ответил ему застенчивым пожатием плеч.

-- ...Исполнит перед вами несколько абхазских песен и плясок, а также
песни и пляски дружной семьи кавказских народов.

Панцулая низко наклонил голову, как бы заранее извиняясь, что ему
придется сейчас повернуться спиной к высоким гостям. Не подымая головы,
плавным движением, стараясь избегнуть хотя бы оскорбительной неожиданности
предстоящей позы (раз уж, так или иначе, она необходима), одновременно
скорбя лицом за то, что поворачивается спиной, он довершил свой
многозначительный поворот, приподнял голову, взмахнул руками, окрыленными
рукавами белой черкески, и замер на взмахе.

-- О-райда, сиуа-райда, эй, -- как бы из глубины узкого ущелья вытянул
Махаз.

И вот уже хор по взмаху окрыленных рукавов подхватывает древнюю песню.
Не все вернутся с набега, без слов рассказывает она... Не всем суждено
увидеть пламя родного очага... И когда поперек седла мертвый юноша въедет во
двор отцовского дома, от крика матери вздрогнет конь и шевельнется мертвец.

Но не вскрикнет отец и не заплачет брат, потому что, только отомстив,
мужчина получает право на слезы.

Такова воля судьбы и судьба мужчины. Женщина зреет, чтобы родить
мужчину. Мужчина зреет, чтобы родить мужество. Виноград зреет, чтобы родить
вино. Вино зреет, чтобы напомнить о мужестве. А песня зреет, чтобы пляской
напомнить поход.

Постепенно мелодия переходит в энергию ритма. Песня сжимается, она
отбрасывает лишние одежды, как борец отбрасывает их перед тем, как
приступить к схватке.

Дядя Сандро чувствует подступающее опьянение, чувствует, как песня
переливается в его кровь и теперь хочет стать пляской, выполнением клятвы,
заложенной в ней.

Участники хора уже бьют в ладони, хотя все еще продолжают напевать
сжатый до предела мотив. Вся энергия теперь в ритме хлопающих ладоней, но
пляска должна дозреть, дойти и поэтому ее продолжают подогревать на
маленьком огне мелодии.

-- О-райда, сиуа-райда! -- повторяет хор.

Тащ-тущ! Тащ-тущ! -- хлопают ладони, продолжая вытягивать пляску из
песни.

Кто-то из зрителей не выдерживает и тоже начинает бить в ладони,
стараясь ускорить явление пляски. Весь зал вместе с товарищем Сталиным
хлопает в ладони.

Тащ-тущ! Тащ-тущ! И тут вырывается Пата Патарая! Безумный бег коня,
сорвавшегося с привязи, и вдруг замер!.. Вытягивается, выструнивается на
носках, показывая готовность взмыть, как стрела, врезаться во вражеские
ряды, но в последний миг меняет решение и в бешеном вращении утоляет
ненасытную жажду воина куда-то прорваться и во что-то врезаться.

В круг вбрасывается Сандро Чегемский! И вот уже все танцоры взвились
черными вихрями черкесок, показывая древнюю готовность мужчины стать воином,
а воину -- врезаться, взмыть, прорваться... Но в последний миг выясняется,
что приказа врезаться, взмыть, прорваться все еще нет.

"Ах, так?!" -- словно говорят танцоры и, грозно топнув ногой, кружатся.
"Ах, так? Ах, все еще?" -- И снова: "Ах, так? Ах, так? Ах, так?"

Кружась, они тончают, расслаиваются и в конце концов делаются
полупрозрачными, как пропеллеры. Оказывается, вращаясь вокруг себя, можно
утолить ненасытную жажду боя.

-- О-райда-сиуа-райда! Тащ-тущ! Тащ-тущ!

Танцоры, умело и вовремя заменяя друг друга, влетают в круг, и уже
кажется, что карусель танца движется сама по себе, по древнему замыслу, суть
которого отчасти заключается в желании ошеломить невидимого врага (в далекие
времена, когда князья приглашали друг друга на пиршества, враг был видимым),
так вот ошеломить его неистощимостью своей свирепой энергии.

С короткими перерывами для песен ансамбль танцует абхазские,
грузинские, мингрельские и аджарские танцы.

И вот коронный, свадебный танец. Наступает долгожданный миг. Внезапно
вскрикнув, Пата Патарая разлетается и, еще в прыжке подогнув ноги, шлепается
на колени и, раскинув руки, скользит и замирает у ног товарища Сталина.

Для гостей это случилось так неожиданно, что некоторые, особенно те,
что сидели далеко, вскочили на ноги, не понимая, что случилось. Берия
вскочил раньше всех и, сверкнув стеклами пенсне, воинственно замер над
столом.

Но не было злого умысла, и товарищ Сталин улыбнулся. И в тот же миг
грянул шквал рукоплесканий, а Пата Патарая, словно подброшенный этим
шквалом, разогнулся и влетел в круг танцующих.

Теперь была очередь за дядей Сандро. Уловив необходимое ему музыкальное
мгновенье, он гикнул и, выскочив из-за спин хлопающих в ладони, повторил
знаменитый номер Паты Патарая, но остановился гораздо ближе, у самых ног
товарища Сталина. Дядя Сандро провел глаза от хорошо начищенных сверкающих
сапог вождя к его лицу и поразился сходству маслянистого блеска сапог с
лучезарным маслянистым блеском его темных глаз.

Снова рукоплескания.

-- Они состязаются! -- крикнул Лакоба Сталину, стараясь перекричать шум
и собственную глухоту. Сталин кивнул головой и улыбнулся в знак одобрения.

И снова Пата Патарая, вскрикнув как ужаленный, шмякается на колени,
скользит и, раскинув руки, замирает у самых ног товарища Сталина в позе
дерзновенной преданности.

-- Чересчур, -- покачал головой Берия.

-- А по-моему, здорово! -- воскликнул Калинин, всматриваясь из-за плеча
товарища Сталина.

Шквал рукоплесканий, и Пата Патарая пятится в вихрь танцующих. То, что
ему удалось остановиться примерно на расстоянии ладони от ног вождя, почти
предрешало его победу.

Но не таков чегемец, чтобы сдаваться без боя! Сейчас должна решиться
судьба лучшего танцора, и он кое-что приберег на этот случай. Зорко
всматриваясь в пространство от ноги товарища Сталина до того места, где он
стоял, стараясь почувствовать миг, когда Сталин и Лакоба не будут менять
позы, он движением рыцаря, прикрывающего лицо забралом, сдернул башлык на
глаза, гикнул по-чегемски и ринулся в сторону товарища Сталина.

Этого даже танцоры не ожидали. Хор внезапно перестал бить в ладони, и
все танцоры, за исключением одного танцевавшего с противоположного края,
остановились. Бесплодно простучав несколько раз, ноги танцора испуганно
притихли.

И в этой тишине, с лицом, прикрытым башлыком, с распахнутыми руками,
дядя Сандро стремительно прошуршал на коленях танцевальное пространство и
замер у ног товарища Сталина.

Сталин от неожиданности нахмурился. Он даже слегка взмахнул сжатой в
кулак трубкой, но сама поза дяди Сандро, выражающая дерзостную преданность,
и эта трогательная беззащитность раскинутых рук и слепота гордо закинутой
головы и в то же время тайное упрямство во всей фигуре, как бы внушающее
вождю, мол, не встану, пока не благословишь, заставили его улыбнуться.

В самом деле, положив трубку на стол и продолжая улыбаться, он с
выражением маскарадного любопытства стал развязывать башлык на его голове.

И когда повязка башлыка соскользнула с лица дяди Сандро и все увидели
это лицо, как бы озаренное благословением вождя, раздался ураган неслыханных
рукоплесканий, а секретари райкомов Западной Грузии еще более удивленно
приподняли брови, хотя казалось до этого, что и приподымать их дальше
некуда.

Сталин, продолжая держать в одной руке башлык дяди Сандро, с улыбкой
показывал его всем, как бы давая убедиться, что номер был проделан чисто,
без всякого трюкачества. Он жестом пригласил дядю Сандро встать.

Дядя Сандро встал, а Калинин в это время взят из рук Сталина башлык и
стал его рассматривать Неожиданно Ворошилов ловко перегнулся через стол и
вырвал из рук Калинина башлык. Под смех окружающих, он приложил его к
глазам, показывая, что в самом деле сквозь башлык ничего не видно.

-- Кто ты, абрек? -- спросил Сталин и взглянул на дядю Сандро своими
лучистыми глазами.

-- Я Сандро из Чегема, -- ответил дядя Сандро и опустил глаза.

Взгляд вождя был слишком лучезарным. Но не только это. Какая-то
беспокойная тень мелькнула в этом взгляде и тревогой отдалась в душе дяди
Сандро.

-- Чегем... -- задумчиво повторил вождь и сунул в руку дяде Сандро
башлык. Дядя Сандро отошел.

-- Какая точность, -- услышал он голос Калинина. Поглаживая бородку,
Калинин ласково кивнул в сторону дяди Сандро.

-- Солнце видно и сквозь башлык, -- важно заметил Ворошилов, отрезая
ухо жареного поросенка. Покамест он возился над ухом, поросенок выпустил изо
рта зажатую в нем редиску, и она покатилась по сто ту, что очень удивило
Ворошилова. Он настолько удивился, что, оставив вилку в недорезанном ухе
поросенка, стал искать закатившуюся между блюдами и бутылками редиску.

Тут только дядя Сандро обратил внимание на то, что сидящие за столом
уже порядочно выпили. Теперь он присмотрелся к ним своим наметанным глазом и
определил, что выпито уже по двенадцать-тринадцать фужеров.

Дядя Сандро говаривал, что умеет определить по внешности застольцев,
сколько они выпили с точностью до одного стакана При этом он пояснял, что,
чем больше людей за столом и чем больше они пьют, тем точнее он мог это
определить Но это еще не все Оказывается, точность определения повышается с
выпитым вином не беспредельно После трех литров, говаривал дядя Сандро,
точность определения снова падает.