Чтение 11–й страницы книги ~Созвездие Козлотура~

сидел в тени, как сейчас. Пошел разговор, как раньше жили, как теперь.
Старик ему говорит: "Раньше землю пахали деревянной сохой, а теперь железным
плугом".-- "Что это означает?" -- спросил секретарь. "От сохи земля падает в
обе стороны одинаково, а железный плуг выворачивает в одну,-- значит, и
урожай себе".-- "Правильно",-- сказал секретарь райкома и уехал.

Мне захотелось в двух словах записать эту присказку, чтобы потом не
забыть. Я вынул блокнот, но председатель не дал мне записать ее.

-- Это не надо,-- сказал он решительно.

-- Почему? -- удивился я.

-- Не стоит,-- сказал он,-- это фантазия, я вам скажу, что надо
записывать.

"Ничего, я и так запомню",-- подумал я и спрятал блокнот.

Мы шли по горячей пыльной улице. Пыль так раскалилась, что даже сквозь
подошвы туфель пекло.

По обе стороны деревенской улицы время от времени мелькали крестьянские
дома с приусадебной кукурузой, с зелеными ковриками дворов, с лозами
"изабеллы", вьющейся по веткам фруктовых деревьев. Сквозь курчавую
виноградную листву проглядывали плотные, недозрелые виноградные кисти.

-- Много вина будет в этом году,-- сказал я.

-- Да, виноград хороший,-- сказал председатель задумчиво.-- А на
кукурузу обратили внимание?

Я посмотрел на кукурузу, но ничего особенного не заметил.

-- А что? -- спросил я.

-- Как следует посмотрите,-- сказал председатель, загадочно
усмехнувшись.

Я присмотрелся и заметил, что с одной стороны приусадебного участка у
каждого дома кукуруза была более рослая, с более мясистыми листьями, с
цветными косичками завязи, с другой стороны зелень более бледная, кукуруза
ниже ростом.

-- Что, не одновременно сеяли? -- спросил я у председателя,
продолжавшего загадочно улыбаться.

-- В один день, в один час сеяли,-- сказал председатель, еще более
загадочно улыбаясь.

-- А в чем дело? -- спросил я.

-- В этом году отрезали приусадебные участки. Конечно, это нужное
мероприятие, но не для нашего колхоза. У меня чай -- я не могу на
приусадебных клочках плантации разводить.

Я еще раз пригляделся к кукурузе. В самом деле, разница в силе и
упитанности кукурузных стеблей была такая, какая изображается в наглядных
пособиях, когда хотят показать рост урожайности в будущем.

-- Крестьянское дело -- очень хитрое дело, между прочим,-- сказал
председатель, продолжая загадочно улыбаться. Казалось, он своей улыбкой
намекал на то, что эту хитрость из городских еще никто не понял, да и навряд
ли когда-нибудь поймет.

-- В чем же хитрость? -- спросил я.

-- В чем хитрость? А ну скажи ты,-- председатель неожиданно обернулся к
агроному.

-- Хитрость в том, что, если крестьянин увидит коровью лепешку на этой
улице,-- он ее перебросит на свой участок,-- засопел агроном.-- И так во
всем.

-- Психология,-- произнес важно председатель.

Мне захотелось записать этот пример с коровьей лепешкой, но
председатель опять схватил меня за руку и заставил вложить блокнот в карман.

-- В чем дело? -- спросил я.

-- Это так, разговор туда-сюда, об этом писать нельзя,-- добавил он с
убежденностью человека, который лучше меня знает, о чем можно писать, о чем
нельзя.

-- А разве это не правда? -- удивился я.

-- А разве всякую правду можно писать? -- удивился он.

Тут мы оба удивились нашему удивлению и рассмеялись. Агроном сердито
хмыкнул.

-- Если я ему скажу,-- председатель кивнул на приусадебный участок,
мимо которого мы теперь проходили,-- половина урожая тебе -- совсем
по-другому обработает землю и хороший урожай возьмет.

Я уже знал, что такие вещи делаются во многих колхозах, только не
слишком гласно.

-- А почему бы вам не сказать? -- спросил я.

-- Это проходит как нарушение устава,-- строго заметил он и
неопределенно добавил: -- Иногда кое в чем позволяем сверх плана.

Густой аромат распаренного солнцем чайного листа ударил в ноздри
раньше, чем открылась плантация. Темнозеленые ряды кустов уходили справа от
дороги и разливались до самой опушки леса. Они мягко огибали опушку, иногда,
как бы образуя залив, входили в нее. Посреди плантации стоял огромный дуб,
наверное, в жару под ним отдыхали сборщицы.

Так тихо, что кажется -- на плантации пусто. Но вот у самой дороги
мелькнула широкополая шляпа сборщицы, а там белый платок, а там еще кто-то в
красном.

-- Как дела, Гогола? -- окликнул агроном широкополую шляпу.

Она обернулась в нашу сторону.

-- Двадцать кило с утра,-- сказала девушка, на миг приподняв худенькое
миловидное лицо.

-- Ай, молодец Гогола! -- крикнул председатель радостно.

Агроном с удовольствием засопел.

Девушка гибко склоняется над чайным кустом. Пальцы рук легкими, как бы
ласкающими движениями скользят по поверхности чайного куста. Цок! Цок! Цок!
-- слышится в тишине беспрерывный сочный звук. Молодые побеги, кажется, сами
впрыгивают в ладони юной сборщицы.

Она медленно продвигается вдоль ряда. К поясу, слегка оттягивая его,
привязана корзина. Движения рук от куста к корзине, от куста к корзине.
Иногда она наклоняется и выдергивает из кустов стебель сорняка. На руках
перчатки с прорезями для пальцев, вроде тех, что носят зимой кондукторши в
Москве.

Зной, марево и упорная тихая работа почти невидимых сборщиц. Вид чайных
плантаций оживляет председателя.

-- Ай, молодец Гогола, Гогола,-- напевает он с удовольствием.

Рядом, посапывая, шагает агроном.

-- Вот про Гоголу запишите, все скажу,-- говорит председатель.-- За
лето тысяча восемьсот килограммов собрала, почти две тонны.

Но теперь мне не хочется записывать, да и задание у меня совсем другое.

-- Другой раз,-- говорю я.-- А вас давно объединили?

-- Не говори, дорогой, нищих примкнули,-- говорит он брезгливо и
добавляет: -- Конечно, хорошее мероприятие, но не для нашего колхоза: у них
табак, у нас чай. Я готов десять козлотуров воспитать, чем иметь дело с
ними.

-- Ай, молодец Гогола, Гогола,-- напевает он, пытаясь вернуть хорошее
настроение, но, видно, не получается.-- Нищие! -- сплевывает он с
отвращением и замолкает.

Мы подошли к ферме. Рядом с большим пустым коровником был расположен
летний загон, отгороженный плетнем. К нему примыкал загон поменьше, там и
сидел козлотур.

Мы подошли к загону. Я с любопытством стал оглядывать знаменитое
животное. Козлотур сидел под легким брезентовым навесом. Увидев нас, он
перестал жевать жвачку и уставился розовыми немигающими глазами. Потом он
встал и потянулся, выпятив мощную грудь. Это было действительно довольно
крупное животное с непомерно тяжелыми рогами, по форме напоминавшими хорошо
выращенные казацкие усы.

-- Он себя хорошо чувствует, только наших коз не любит,-- сказал
председатель.

-- Как не любит?

-- Не гуляет,-- пояснил председатель,-- у нас климат влажный. Он привык
к горам.

-- А вы что, его огурцами кормите? -- спросил я и испугался, вспомнив,
что про огурцы он говорил по-абхазски.

Но председатель, слава богу, ничего не заметил.

-- Что вы,-- сказал он,-- мы ему даем полный рацион. Огурцы -- это
проходит как местная инициатива.

Председатель просунул руку в загон и поманил козлотура. Козлотур теперь
уставился на его руку и стоял неподвижно, как изваяние.

Подъехал шофер. Он вышел из машины с плотно оттопыренными карманами.
Агроном опустился под изгородью загона и тут же задремал в ее короткой тени.
Председатель взял у шофера огурец и вытянул руку над забором. Козлотур
встрепенулся и уставился на огурец. Потом он медленно, как
загипнотизированный, двинулся на него. Когда он вплотную подошел к изгороди,
председатель поднял руку так, чтобы козлотур не смог достать огурец с той
стороны. Козлотур привстал на задние ноги и, упершись передними в изгородь,
вытянул шею, но председатель еще выше поднял огурец. Тогда козлотур одним
легким звериным рывком перебросился через изгородь и чуть не свалился на
голову агронома. Тот слегка приоткрыл глаза и снова задремал.

-- Исключительная прыгучесть,-- важно сказал председатель и отдал
огурец козлотуру.

Тот завозился над ним, выскалив большие желтые резцы. Он возился с ним
с таким же нервным нетерпением, с каким кошка возится с пузырьком из-под
валерьянки.

-- Зайди теперь с той стороны,-- сказал председатель шоферу.

Валико, кряхтя, стал перелезать через изгородь. Из карманов у него
посыпались огурцы. Козлотур ринулся было к ним, но председатель отогнал его
и поднял их. Шофер с той стороны загона поманил козлотура огурцом.
Председатель подал мне один огурец и надкусил другой, слегка обтерев его о
рукав.

-- Весь скот у нас на альпийских лугах,-- сказал председатель, чмокая