мать и дочь. Но теперь - порожденные Байроном. Бедный малый. Хоть и зас-
тавил меня возвращаться пешком.
носил вчера, потом - воротничок, батистовый галстук и панаму. Дорога до
хибарки занимает меньше времени, чем оттуда домой, хотя идет он лесом,
где ходьба тяжелее. "Надо делать это почаще, - думает он, чувствуя пере-
межающийся свет, жар солнца, жестокий, животворный запах земли и леса,
громкую тишину. - От этой привычки тоже нельзя было отказываться. Но,
может быть, они теперь обе возобновятся, пусть даже это неравноценно мо-
литве".
баркой он видит купу деревьев, где стоял сгоревший дом, но черных и не-
мых головешек, которые были некогда досками и балками, отсюда не видно.
"Несчастная женщина, - думает он. - Несчастная, бесплодная женщина. Не
дожить всего недели до той поры, когда счастье вернулось в эти места.
Когда счастье и жизнь вернулись на эти бесплодные, загубленные земли". И
видятся, чудятся ему призраки тучных нив и щедрой плодоносной черной
жизни в этой стороне, грудные крики, плодовитые женщины, голые детишки в
пыли перед дверьми; и опять - большой дом, шумный, оглашаемый дисканто-
выми криками потомства. Он подходит к хибарке. Не стучится; уже отворяя
дверь, спрашивает веселым, раскатистым голосом:
на подушках, ребенок - у груди. Хайтауэр входит в тот миг, когда она
прикрывает голую грудь простыней, глядя на дверь без всякой тревоги, но
внимательно, и лицо у нее ясно и приветливо, будто она сейчас улыбнется.
У него на глазах это выражение гаснет.
рит на нее, на крохотное сморщенное терракотовое личико ребенка, которое
будто подвешено-спящее и лишенное тела - к ее груди. Скромно и безмятеж-
но она подтягивает простыню повыше, а лысый, худой мужчина с брюшком
стоит над ней, и его ласковое лицо светится торжеством. Она смотрит на
ребенка.
кричит, опять подносить надо.
где...
Он улизнул, а она, когда проснулась, спросила меня, где он, я сказала -
ушел, и она пошла за ним.
сделалось серьезным.
будто спит. Она и думала, что спит. Ну и сморило ее после обеда. Прош-
лую-то ночь совсем не отдыхала, а как пообедала, села на стул и задрема-
ла. А он следил за ней, встал потихоньку со своей койки, моргает мне,
гримасы строит. Пошел к двери, а сам все моргает через плечо, гримасы
строит, и на цыпочках - за порог. Я его не останавливала, и ее будить не
стала. - Она смотрит на Хайтауэра широко раскрытыми, серьезными глазами.
- Боялась. Разговор у него чудной. И смотрит как-то не так. Вроде морга-
ет и гримасы строит не для того, чтобы я ее не будила, а будто показать
хочет, что со мной будет, если разбужу. Я и забоялась. Ну и лежала тут с
маленьким, а вскорости она сама встрепенулась. Тут я и поняла, что засы-
пать-то она не хотела. Проснулась она словно уже на ходу, когда к его
койке бежала, - и трогает ее, словно не верит, что он ушел. Стоит возле
койки и по одеялу хлопает, словно ищет, не потерялся ли он где под одея-
лом. А потом на меня посмотрела, раз только. И не моргала, гримас не
строила, но лучше бы уж, кажется, моргала. И спросила меня, я сказала,
тогда она надела шляпу и ушла. - Она смотрит на Хайтауэра. - И рада я,
что ушла. Нехорошо, верно, так говорить, после всего, что она для меня
сделала. Да ведь...
серьезно; кажется, что оно постарело на десять лет, пока он тут стоял.
Или стало выглядеть так, как должно выглядеть, а когда он входил в ком-
нату - было чужим самому себе.
деть. - Что ж. Теперь ничего не поделаешь, - говорит он. - Кроме того,
люди в городе... нормальные... найдется же там несколько человек... По-
чему вы рады, что они ушли?
саясь к ней - жест инстинктивный, ненужный и, по-видимому, неосознанный.
бы я отдохнуть могла. На этом вот стуле... все время хотела его дер-
жать... Вы уж меня извините. И сесть-то вас не пригласила. - Она смотрит
на него, пока он подтаскивает к койке стул и садится. -
спит, - Она внимательно смотрит на Хайтауэра; в глазах ее вопрос. - Все
время зовет его Джо. Когда имя у него совсем не Джо. А она все время...
- Она следит за лицом Хайтауэра. - В ее глазах - озадаченность, вопрос,
сомнение. - Все время говорит про... Путает она чего-то. Я и сама порой
путаюсь - послушаешь ее... а как не слушать-то... - Ее глаза, ее слова
нащупывают что-то, растерянно ищут.
тюрьме, этот мистер Кристмас. Она все твердит, и я путаться начинаю,
иногда прямо не могу... прямо сама путаюсь и тоже думаю, что папа его -
этот мистер... мистер Кристмас... - она наблюдает за ним; кажется, что
она совершает над собой какое-то мучительное усилие. - Знаю же, что не
он. Понимаю, что - глупость. Все потому, что она твердит и твердит, а я
не совсем, что ли, окрепла и сама начинаю путаться. И страшно...
вроде, как говорят, если глаза скосишь к носу, так потом и останешься...
- Она смотрит в сторону. Не шевелится. Чувствует, что он наблюдает за
ней.
отвечает - слишком быстро, слишком легко:
шел. Впервые замечает, что волосы ее недавно расчесаны и лицо тоже
как-то посвежело, и видит наполовину прикрытые простыней, словно она су-
нула их туда впопыхах при его появлении, гребень и осколок зеркала.
тодушия. Нет в нем также спокойствия и безмятежности.
у Хайтауэра серьезное, твердое, ласковое. Но есть в нем та безжалост-
ность, какую ей случалось видеть на лицах хороших людей, ей встречавших-
ся, - обычно мужчин. Он наклоняется и кладет ладонь на ее руку, которая
поддерживает тельце ребенка.
равляется он. И умолкает. - Я не хотел сказать...
того, как вы потом этим распорядитесь. Собой. Другими. - Он смотрит на
нее; она не отводит взгляда. - Отпустите его. Прогоните от себя. - Они
смотрят друг на друга. - Дочь моя, отошлите его. Вы, наверно, почти
вдвое его моложе. Но прожили вы вдвое больше него. Он вас никогда не до-
гонит, никогда не сравняется с вами - он потерял слишком много времени.
И это - его ничто - также непоправимо, как ваше все. Он так же бессилен
вернуться вспять и что-то сделать, как вы - отменить сделанное. У вас
мальчик - не от него, от другого мужчины. В его жизнь войдут двое мужчин
и только третья часть женщины, а он заслуживает хотя бы того, чтобы в
его жизнь, тридцать пять лет не занятую ничем, вторглись - если уж долж-
ны вторгнуться - без двух свидетелей. Прогоните его.
лись. В том-то и дело. Если бы вы умели за это взяться. Впрочем, если бы
вы умели, вы не лежали бы тут на койке с грудным ребенком. Так вы не хо-
тите прогнать его? Не хотите сказать ему решительно?
зала "нет".
вольное.
смотрит на нее; опять его взгляд внимателен, пристален. - Где он? Бай-
рон.
словно его покидает что-то придававшее ему физическую определенность,
твердость. В нем нет и тени притворства, настороженности или опаски. -
Он приходил сегодня утром, часов в десять. Не вошел. Подошел к двери,
Шилова Юлия
Акунин Борис
Лукьяненко Сергей
Майер Стефани
Березин Федор