Хлумов В.

ГРАФОМАНЫ

Но вспять безумцев не поворотитьОни уже согласны заплатить Любой це-
ной, и жизнью бы рискнули, Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить Волшеб-
ную невидимую нить, Которую меж ними протянули.

В.С.Высоцкий

Последние попытки

По воскресеньям Михаил Федорович Мозговой не любил отдыхать, но нао-
борот, плодотворно работал. Он мог просидеть целый день, не выходя из
своей небольшой холостяцкой квартиры. Здесь был его кабинет, здесь он
был главным администратором, здесь он был свободным человеком.

В принципе Мозговой являл собой идеал суровягинского сотрудника. В
нем разумно сочетались страсть к науному исследованию и здоровое профес-
сиональное честолюбие. Такая холодная характеристика могла унизить кого
угодно, но не Михаила Федоровича. Ведь его современный статус был не
следствием врожденного цинизма, а результатом многолетней мучительной
борьбы.

Сознательную жизнь он начал с глубоким убеждением, что талант и рабо-
та с неизбежностью должны быть вознаграждены. Собственно, ни о каком
примитивном вознаграждении не могло быть и речи. Мозговой понимал под
ним, в первую очередь, самые чистые свидетельства успеха - уважение и
любовь со стороны окружающих. С такими представлениями вначале докатился
до несчастной неразделенной любви, а позже - до жесточайшего, унизи-
тельнейшего конфликта с университетским начальством. И тогда он одержал
первую убедительную победу над собой. В один чудесный день, из вечно не-
довольного, замкнутого космополита, Мозговой превратился в делового и
открытого члена коллектива. Зачем притворяться и строить из себя нес-
частного мученника, решил Миша Мозговой, если время требует людей опти-
мистичных, деятельных и счастливых. Единственное , о чем он теперь сожа-
лел, так это о том, что так поздно сделал открытие, которое другие, бо-
лее умные люди совершают в более ранние молодые годы.

Воспоминания о том дне перерождения часто посещали Мозгового. Так
удачливый актер вспоминает первую премьеру, и сопутсвующий ей страх про-
вала, ужас холодного равнодушия первых рядов. Аплодисментов не было, не
было и цветов. Потому что спектакль поставили в новейшом духе, когда
зрители и актеры творили действие совместно. Особенно запомнилось одно
лицо, неприятным понимающим взглядом с кривой стандартной ухмылкой, буд-
то намекающей: не подставляй шею, но подставляй зад. И он переминался и
конфузился на ковре, еще не умея посмотреть прямо в глаза членам ответс-
венной комиссии. И выйдя, он поклялся, что никогда впредь такой позор
больше не повторится. Все изменилось после того дня. Жизнь стала значи-
тельно интереснее. Он, вдруг, обнаружил, как из сухих асбстрактных фор-
мул вырастает надежное земное благополучие. Ну, а что в этом плохого?

Но в последние год-два стала беспокить некая затянувшаяся пауза в его
достижениях. Защитив с блеском, как говорили коллеги, диссертацию, он
вдруг обнаружил явную диспрпорцию в распределении благ между сотрудника-
ми профессора Суровягина. С какой это стати он, наиболее квалифицирован-
ный и умелый работник, находится на третьих ролях? Взять хотя бы Каляби-
на - тугодум, зануда, десять лет обсасывает чужую идею, а получает чуть
ли не в два раза больше Мозгового. Его любит профессор, а почему его не
любить? Туп, исполнителен, безопасен.

- Ничего, я вас взбодрю, голубчики, - громко, так, чтобы было слышно
во всех уголках комнаты, пригрозил Михаил Федорович.

Тем врменем к нему в лифте поднимался Марк Васильевич Разгледяев, че-
ловек определенных занятий, весьма строгих принципов и в то же время,
как и все мы, не лишенный способности ко всякого рода стихийным душевным
порывам и необдуманным поступкам. Не справедливо винить его одного в
собственных бедах. Иначе, как бедой, и не назовешь то незавидное положе-
ние в котором он очутился. Поверьте, роль покинутого мужа вовсе не шла
ему. Конечно, разводы - вещь распространенная в наше просвещенное время.
Зная об этом, Марк Васильевич построил семейную жизнь с правильным, в
целом, убеждением, что настоящий крепкий брак покоится на естественных
любовных отношениях. В этом смысле образцом чистоты чувств, является лю-
бовь молодой особы в возрасте семнадцати лет. Встретив Елену в столь
удачный момент, Марк Васильевич воспылал. Он тяготел к метафизике, но в
то же время очень материалистично был настроен по части женской красоты.
Да и в наше время, женское сердце весьма подвержено витьеватым словесным
приемам. Искреннее восхищение молоденькой девчушки, незамедлило перерас-
ти в нечто большее и началась их совместная жизнь, прервавшаяся недавно
таким нелепым образом. Больше всего Разгледяева поразила та быстрота, с
которой вся воспитательная работа, произведенная в течение шести лет,
соврешенно пошла на смарку. Отсюда - и та нервозность в попытках восста-
новить попранную справедливость.

Мозговой встретил Разгледяева как старого знакомого:

- Добрый день, Марк Васильевич. Что же не предупредили, я бы пригото-
вился...

- Ладно, без церемоний обойдемся.

- Конечно, конечно, посидим, как говорится, по-холостяцки, - немед-
ленно согласился хозяин.

Разгледяев неласково посмотрел на Михаила Федоровича и уверенно про-
шел в комнату.

- Кому поручено рецезировать рукопись?

- Понимаете, все получилось не совсем так, как хотелось, ну да не
важно, я вас уверяю, Калябин - просто зверь...

- Калябин? - переспросил морщась Разгледяев, - Кто такой?

- О, не извольте беспокится, апологет, профессионал! Он так и гово-
рит, что их с профессором теория двух девяток не приемлет десятых спут-
ников и всяких там физическмх полей.

- Плевать. Как он насчет инженера настроен?

- Стопроцентно, не сомневайтесь. Кроме того, профессор лично взъярен
и не допустит, так что будьте спокойны - живого места не оставим.

- Да уж, постарайтесь, - начальственно попросил Марк Васильевич. - А
кто у вас там, такой молодой из ранних?

- Ермолаев?

- Чего он под ногами путается? Может у вас мнение не сложилось?

- О, не обращайте внимания, безопасен, даже, я бы сказал, наоборот -
полезен. Он, знаете, мне много понарассказал, - Мозговой заметив легкую
тень на лице гостя, тут же уточнил. - Нет, конечно, не в смысле выших
приватных дел, в смысле облика инженера. Теперь ясно - сплошное диле-
танство.

Этот интересный разговор внезапно прервался телефонным звонком Толи
Ермолаева. Нервно и сумбурно он просил о встрече. Мозговой предложил по-
говорить завтра, но Толя отказался трагическим - завтра будет поздно.
Тогда, Михаил Федорович стал говорить о вечере, но Толя, оказывается,
был уже у дома и только из приличия предупреждал хозяина.

Важная встреча была скомкана. В спешке Разгледяев дал некоторые руко-
водящие указания и, особенно, просил сразу после ученого совета, доло-
жить о результатах. Разумеется, не могло быть и речи о каком-либо адми-
нистративном руководстве, просто слова Разгледяева и особенно тон, отра-
жали крайнюю заинтересованность Марка Васильевича.

Едва исчез первый, как на квартире Мозгового появился второй посети-
тель.

- Как проходит операция Сирень? - с преувеличенной веселостью спросил
Михаил Федорович, разглядывая взлохмаченного гостя. Толя даже не улыб-
нулся.

- Нужно что-то предпринимать.

- В смысле?

- Надо отменить совет.

- Каким образом да и что за нужда такая срочная? - Мозговой сделал на
лице простоватое удивление.

- Нужно что-то придумать...

- Стойте, - перебил хозяин, - Давайте спокойно разберемся. Что за
непридвиденые обстоятельства, расскажите по-порядку.

- По-порядку, по-порядку, - Толя досадно махнул рукой. - Тут все пе-
реплелось! Не нужен ему сейчас доклад, здесь столько поставленно... Я
звонил Калябину, но он ничего не хочет знать. Они с профессором намерены
сравнять инженера с землей. А если он завтра провалится, то полная ка-
тастрофа.

- Да, постойте же, вы раньше не догадывались, что он графоман? Вы что
ли сомневаетесь еще?

- Не знаю, - отмахнулся Толя и после секундного колебания выложил все
о вчерашней вечеринке.

Мозговой с нескрываемым интересом слушал Толин рассказ, и даже посс-
меялся над дирижаблями.

- Равнодействие? Ха. - смеялся Михаил Федорович, - А звать Гого-
лем-Моголем? Нда, компания веселая.

Он еще посмеялся и когда Толя окончил всю историю, с каким-то нос-
тальгическим выражением выдал:

- Если откровенно, то я где-то, по большому счету, во всей коллизии
больше сочувствую инженеру. Я даже грешным делом надеюсь... - Мозговой
прервался. - Я читал рукопись инженера и знаете, не все там просто, есть
и мысли и формулы... Какой Калябин, там и сам профессор, я извиняюсь,
вряд ли разберется. Вы мне скажите, что он, инженер - боец?

- Боец? - в недоумении переспросил Анатолий.

- Я имею виду - защищаться он сможет?

- Что проку теперь?

- Зря, зря, не все потеряно. В конце концов - что нам эгоистические