двадцать в санатории каком-нибудь, обстановку сменить, а то, видишь, ра-
дость уже не в радость.
прямо завтра же, все бросим - я целый год моря не видела. Море и звезды,
и мы одни, чтобы никого, только - море и звезды.
перь пусть они там волнуются. Представляю, как этот профессор приползет
- простите, мол, извините, ошибочка вышла, не разобрались по темноте на-
шей...
а ведь не дурак, раз профессор. Он еще в соавторы к Коленьке напраши-
ваться станет. Слушай, Коля, ну возьми ты его в соавторы, что тебе, жал-
ко? Ты еще десять теорий изобретешь. Да и этого паренька, Анатолия -
очень он мне понравился, очень мы тогда душевно, насчет равнодействия...
Нет, впрочем, его не бери, он вроде сам мужик головастый, из него толк
выйдет, если рутина не засосет.
профессорские извинения. Вообще, казалось - она чем-то озабочена. Будто
она постоянно что-то там внутри себя ищет, перебирает, но никак не нахо-
дит. Это было видно хотя бы по тому, как нервно блуждали ее руки, словно
искали что-то. Она, то одергивала платье, то потирала виски, отбросив
постоянно спадавшую прядь волос (видно, потеряла серебрянную стрекозу),
то , вдруг, складывала лодочкой ладошки и зажимала их коленями.
яние на мужчин, в особенности у которых воображение позволяло предста-
вить, как они сплетаются вокруг шеи или беззаботно отдыхают на груди.
Кстати, и Анатолий Ермолаев подвергся их волшебному влиянию, и, навер-
ное, Елена раскусила его и даже слегка пользовалась этим. Но сейчас, вся
ее красота блистала впустую, не специально, а так - пропадала зазря.
инженера компетентными лицами. Неизвестно до каких высоких инстанций
добрался бы утопист, если бы не раздался звонок в дверь. Елена вздрогну-
ла и побледнела, будто уже давно ожидала и боялась этого звонка.
праздник?
ворота.Богданов первым сбросил оцепенение и вопреки условностям пошел
навстречу гостю.
те, у нас тут действительно что-то вроде...
Разгледяев ничуть не стеснялся. - Разрешите руку пожать.
Конечно, получается, как это вдруг: я - и от всей души. Ну уж, знаете,
такой факт, как говорится, перед наукой все тлен. И такое открытие, что
ей богу!
смотришь на меня? Вот, право же, не знаем мы еще человека, не ведаем, в
чем его сила, а сила, может быть, и есть в признании собственной слабос-
ти, да и то мимолетные.
растоптан вашим великим пророчеством.
циальной науки, хотя бы и гуманитарной ее части, и может быть, поэтому
подал гостю стул.
Разгледяев, - заблуждался. Конечно, и у меня есть маленькие оправдания.
Большое видится апастериори! Да и кто я? Разве специалист? Смешно ска-
зать, гуманитарий, мог ли предвидеть если сами профессионалы опростово-
лосились. Да и как я могу судить, ну положим, что звезда такая Сатурн
есть - слыхал, да и то - в силу общей культуры. Господи, да какие там у
нее спутники-кометы, говорите - десятый, да по мне - хоть двадцатый, я,
извиняюсь, несколько в другом роде. Конечно, не скрою, Николай... Изви-
няюсь, забыл ваше отчество.
патия. Ну, тут и меня понять можно, все-таки личные мотивы... Теперь-то
я понимаю, что низок был, нелеп, примитивный эгоизм проявлял, со своей
несчастной любовишкой вознамерился сопротивляться, извиняюсь, даже со-
перничать с человечеким светочем, с пророком, с возвышенной духовной
связью между вами и моей супругой...
на.
чувствовали приближение чего-то нехорошего. Наглая, открытая игра Разг-
ледяева наверняка должна была иметь определенную цель. Мысль прийти сюда
сейчас возникла у него внезапно. Предательство Мозгового привело его в
свирепое состояние духа. Он остался один на один со своей остроумной
идеей обвинить инженера в убийстве. Теперь он ясно видел в ней много
слабых мест. В общем верное мероприятие было неподготовленным. Особенно
Разгледяева мучил важнейший вопрос - есть ли алиби у инженера. Эта была
его последняя надежда и он, теряя всякое терпение, шел напролом.
ните, хотя я - из лучших побуждений, только засвидетельствовать свою
полную низость. Но, ей-богу, каюсь искренне, вот даже обнять могу, если
позволите. Совершенно зла не таю. Зло - оно отчего проистекает? Зло от
невежества, а теперь я прозрел, не сам, конечно, под воздействием, пос-
редством всесоюзного радио.
от чистого сердца...
каруселью. Разгледяев обнял инженера. Елену передернуло.
мне легче на душе - в такой день и меня удостоили. А ты, Лена, говоришь
я с гадостью. А чего вам теперь бояться? Вам теперь все трынь-трава, вы
победители, вон какая у вас славная компания, вы теперь кого угодно раз-
давите, конечно, в переносном смысле, - поправился Разгледяев, заметив
гневный взгляд Елены. - Что ты сердишься, Леночка? Каково мне стоять
здесь перед вами и признаваться в своей низости? Ты же хотела меня осра-
мить, вот я и исполняю свой долг и торжественно объявляю в соответсвии с
нашим уговором...
неуместным.
нович, совсем маленький вопросик, даже не знаю стоит ли, такая мелочь,
да и Леночка вот уж все забыла.
чтобы не оставалось сомнений в моем приходе, тут, право один лишь долг
чести и не более того. Правда, разве этого мало?
или, хуже того спор. Просто мы с Леночкой договорились послать вашу ру-
копись в этот институт специально...
ты за свои слова перед ним извинишься.
ты узнала про институт?
участниками праздничного ужина.
Такой торжественный день, а мы грыземся по мелочам. Вокруг-то, огляни-
тесь, весна, правда, погода мерзкая, но все же чувсвтуется брожение мо-
лодых соков, вот-вот из слякоти и грязи прорастет новая неведомая жизнь.
В такую пору не хочется умирать, - Разгледяев сделал паузу, - нет, вес-
ной умирать обидно, обидно, что все только начинается, а тебе говорят -
хватит, все это не для тебя, дружок, и пока ты мертвый там лежишь в неу-
добной позе, над тобой земля расцветатет, птички с песнями размножаются,
человеки клейкими листочками любуются. Несправедливо.
Вот у нас сегодня, понимаешь...
Андреев Николай
Перумов Ник
Самойлова Елена
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Марко Джон