му ночью. - она теперь совсем отвернулась от Разгледяева, - Как-то мы с
Разгледяевым разругались. Ха: разругались - это только так называется, а
ругалась я одна, потомучто товарищ Разгледяев удивительно спокойный че-
ловек и никогда из себя не выходит, этакая скала гранитная, утес силы
воли над безбрежной равниной моей разнузданной слабости. Его же ничего
смутить не может. Вот ушел он жить к родителям, разъехались, а на следу-
ющий день - звонок в дверь. Открываю, ба -стоит на пороге. Думаю что ли
мириться пришел, да рано вроде мириться. А он стоит на пороге, смотрит
своими честными глазами и выдает: "извини, я по-привычке перепутал, за-
был понимаешь. До свидания!" и был таков. Он забыл! Он все забыл. Ну да
я напомню, как к соседу ночью ушла, я даже его прямо предупредила - сей-
час вот пойду к Богданову и останусь с ним до утра. А он: "Ты это никог-
да не сделаешь, потому что так не делают". Что же, не делают, так я сде-
лаю. И пошла, и позвонила в дверь, Коля открыл, смешной такой, - Елена
как будто видела все это перед глазами, - смотрит на меня, ничего понять
не может. А ему с места в карьер и говорю - пришла к тебе жить. Он и не
понял ничего, только целовал меня, да так часто, как мальчишка...
тапочках твоих сидят и коньяк твой пьют, - это ничего?!
коньяку. А Елена продожала, все больше и больше превращаясь в хищницу.
именно.
бе с кем-то изменила и при посторонних говорю. Нет, не то. Тебе именно
не нравится, что я от тебя, такого умного, такого преуспевающего, к ушла
к этому чудаку-неудачнику, к - смешно сказать - инженеру. Вот что тебя
злит, и не строй тут из себя отчаянного ревнивца. Да если бы я ушла к
твоему начальнику, ты бы немного, конечно, поскучал, но потом сказал бы:
все-таки она умная женщина, все же я толк в женщинах знаю. И еще бы в
гости к нам приходил и дефицитные подарки к празднику презентовал. Да,
мои любимые духи Le Lilas приносил бы. А?!
вора. - Вы помешались со своим инженером, я таким языком говорить не мо-
гу.
чьобы никаких сомнений не осатлось на этот счет. А на вашем языке я
больше говорить не хочу, не могу и не буду. Вы же все там пачкуны, прих-
лебатели, зубрилы; выдумали себе игру, так и играйте сами и не застав-
ляйте нормальных людей всем этим восторгаться. Что вы их тянете, дергае-
те? О, вам скучно друг другу в ваши сытые рожи постоянно глядеть, вам
изредка хочется чего-нибудь свеженького, да покрасивее, поостроумнее,
дабы возвысить вашу серость над серостью, мол, глядите, безумцы, и исти-
на с нами, потому что даже истина похожа на продажную девку. Но нет с
вами любви и не будет, хорошие женщины вас не любят, пусть даже хоть и
спят с вами.
бенно твой инженер.
но не потому, что не достоин, а потому, что гениев нет вообще. Не усме-
хайся, Разгледяев, гении, вожди, творцы - это ваши изобретения; вот и
все, что вы смогли изобрести своими паршивыми мозгами и своей нечистой
совестью. Вы для того придумали гениев, чтоб себя за людей выдать! Иначе
всем откроется ваше скудоумие. Запомни, Разгледяев, нет гениев, но есть
нормальные люди, и они меж собою не стремятся возвыситься или возвысить,
но, впрочем, тебе этого уже не понять. - Елена приумолкла на секеунду, а
после, словно спохватившись, воскликнула: - А ведь я поняла, почему ты
пришел! Я догадалась зачем с разводом тянешь. Я сейчас скажу почему, и
если это правда, то сейчас же ты уйдешь, немедленно. Только не лги мне,
не вздумай, я ведь проверю. - Елена встала и увереным спокойным голосом
обнародовала свою догадку:
кете не выпустят?
уже повернулся.
же ты без Европы и Европа - без тебя?! Айяйяй, бедная Европа, - запричи-
тала Елена вослед уходящему мужу: - Ничего, переживет Европа, найдут
другого прихлебателя, будет там с каменным лицом Россию представлять.
Да, правда, у них своих актеров достаточно, так что поймут. А вдруг че-
ловек хоть нормальный попедется? Маловероятно, ведь вы же сами себя вы-
бирате. Вот только за державу обидно, что по таким идиотам о всей России
судят. Уходишь? Уходи, извини - не проважаю. До скорого на суде, Разгле-
дяев. Следующий раз в Европу поедешь.
вам, Анатолий.
тоже обрадованный уходом Разгледяева.
но теперь. У меня будто озарение было, так бывает, если хочешь кому-то
понравиться: как накатит, как понесет душа в рай, тут только ведра подс-
тавлять успевай, как из рога изобилия хлещет. Давайте еще выпьем - ох,
я, наверно, совсем пьяная. Ладно не каждый день разводишься. Послушайте,
Анатолий, вы хоть бы разливали, сидит как истукан, кто здесь, спрашива-
ется, ухаживать должен?
фамлилия?
вот, слушайте внимательно и ничему не удивляйтесь. Анатролий Ермолаев,
двадцати четырех лет отроду... сейчас наступит, быть может, самый от-
ветственный момент в вашей жизни, сейчас - через несколько минут - вы
прикоснетесь к одной из самых страшных тайн, когда-либо существовавших
на Земле. Вы еще можете отказаться, потому что человек посвященный ста-
новится хранителем этой тайны без всяких клятв и прочих предварительных
условий и тем самым берет на себя великую ответственность. Вы согласны?
подиграть.
плеча, обнажив все, что скрывал до сих пор. Взгляд ее стал серьезным, а
смотрела она куда-то поверх Ермолаева.
нительницей совершенно секретного списка членов самого тайного из тайных
обществ, основанного в те незапамятные времена, когда еще не только ни-
каких обществ не было, но не было даже общин; в те глупые смешные време-
на, когда Земля вращалась в полтора раза быстрее, а быть может, и еще
раньше, когда растения были деревьями, насекомые птицами, а животные
людьми. Или еще раньше, когда Вселенная не знала, что она Вселенная, а
пространство и время не знали, что они пространство и время; когда не
существовало борьбы противоположностей, а было естественное с нату-
ральными законами вещество. Тогда появился первый список содружества не-
известных друг другу. Список этот никогда не терялся. Даже если в об-
ществе оставался всего лишь один человек, он вносил дрожащей рукой свою
фамилию и сбоку подписывал: "совершенно секретно". Чем только ни прихо-
дилось писать, да и на чем! Ведь бумага появилась совсем недавно, но ни-
точка, связующая поколения, никогда не обрывалась...
она опустит руку и расхохочется, не в силах более сдерживаться.
ный плодородный слой, в котором еще не наблюдалось и следов химических
удобрений, кроме удобрений естественных, таких, как коровий помет; ствол
крепчал и крепчал, добавляя с каждым столетием ровно сто колец, которые
надежно стягивали и охраняли труды предыдущих поколений. Временами,
правда, кольца выходили не очень крепкими, сказывались засухи, наводне-
ния и ледниковые периоды. Но все же по стволу бежал все нарастающий по-
ток животворной силы, растекался кровью по тонким ветвям к наполненным
хлорофиллом листьям, подставившим свои спины отвесно падающим солнечным
лучам. И крона этого удивительного дерева всегда возвышалась над кланами
и сектами, масонскими организациями, партиями и орденами, союзами и уни-
ями, религиями и философиями. Над классами и деклассированными элемента-
ми, над академиями и творческими союзами, над космополитами и прагмати-
ками возвышалось никому постороннему неизвестное тайное братство. В от-
личие от всех других это общество не требует от его членов выполнения
каких-либо правил, оно не требует жертвенных приношений или уплаты
членских взносов, оно вообще ничего не требует от своих членов, ибо лю-
ди, вошедшие в него, являются таковыми не потому, что они законные чле-
ны, но потому входят в сообщество, что являются таковыми. Поэтому здесь
не бывает шпионов, ренегатов, предателей или оппортунистов. Они узнают
друг друга не по особой униформе, значкам или удостоверениям. Для этого
они не пользуются тайными знаками или паролем. Секрет узнавания известен
только членам тайного общества, да это и не секрет, а просто их особое
свойство видеть в чужом чужого и в своем своего. Поэтому проникнуть изв-
не туда нельзя, можно лишь в определенный момент жизни осознать себя в
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Прозоров Александр
Лондон Джек
Трубников Александр