Александр Хургин.

Лишняя десятка

СОДЕРЖАНИЕ

Отстрел

Дурацкий случай

Дочка Шура

Цветная рубашка

Острый живот

Свет в кухне

Дом Лишняя десятка

Ноль градусов

Батальная пастораль

Тетрадка

Равнобедренный треугольник

ОТСТРЕЛ

На мехзаводе раз в году отстреливали собак. Обычно к Октябрьским.
Потому что их разводилось больше чем надо. Собак заведующий материальным
складом держал, чтоб охраняли социалистическую собственность от народа, а
они, собаки, плодились. К началу осени уже и на проходной жили, и в гараже.
Целая стая. В воскресенье по заводу не пройти - сожрут. Они же наглеют,
когда их много, а людей мало. Поэтому их и отстреливали каждый год. Дедок
один отстреливал. В охране работал. Он умело стрелял, дедок этот. Никогда не
мазал. Точно в лоб попадал. Или в крайнем случае - в затылок, чтоб не
мучилось животное. А собаки пока поймут, что к чему, он их уже и
перестреляет. Они же не могли ожидать такого, потому что дедок этот их
кормил. Конечно, они его не боялись.

А в этом году дедок уволился. Сказал:

- Старый я стал работать. Буду на пенсии жить, - и уволился.

Теперь никто собак отстрелять не брался. Охранники сказали:

- Мы вам охранники, а не живодеры.

А на улице давно декабрь. А собаки все бегают. За машинами гоняются, на
людей гавкают.

К этому дедку домой сходили, попросили помочь родному заводу. Но он
отказался. Сказал:

- Хватит с меня, пострелял на своем веку! - сказал: - Вызывайте будку.

А на место дедка в охрану устроился Савельин из кузнечного. Ему около
года до пенсии оставалось - до пятидесяти лет то есть, - он и устроился.
Заработок у него средний - хоть за какие пять лет возьми - за триста был.
Чего ж ему не пойти в охрану? Тем более сил у него стало мало. Правда,
начальник цеха отпускать его не хотел. Говорил:

- Где я такого машиниста молота найду?

Савельин ему объясняет, что силы у него уже нету так пахать -
выработался. А он млушать даже не хочет. Говорит:

- Ты на свою рожу посмотри.

А что рожа? Рожа у Савельина красная. Что да, то да. Сосуды у него так
расположены. Капилляры.

Пошел, короче говоря, Савельин к самому замдиректора по кадрам и быту.
У них Гунидов Петр Петрович замдиректора работал. Пришел к нему Савельин,
так и так, объясняет, здоровья нету - на молоте в горячем цехе, разрешите,
говорит, до пенсии доработать охранником. А Гунидов говорит ему:

- Что это вам, Савельиным, все сего-то надо? Сын твой из кабинета не
вылезает - инвалид труда, понимаете ли, - теперь вот еще и ты. Тебе молоко
выдают?

- Выдают, - Савельин говорит.

- Ну и работай. А если больной - неси документ, рассмотрим.

Дочка дома увидела Савельина и спрашивает:

- Чего злой?

- А ничего, - Савельин говорит.

Он дочку-то свою не жаловал. Она тоже на мехзаводе работала, в конторе,
ну и путалась с Полупаевым - с директором. Причем в открытую путалась. Было
- прогуляла после выходных, в понедельник, начальник ее раскричался:

- Пиши объяснительную, - кричит, - я с тебя за прогул премию сниму и
тринадцатую сниму, все, короче, сниму!

Ну, она и написала, что я такая-то и такая-то, находилась тогда-то и
тогда-то с тов. Полупаевым Л.А. на его личной даче, редиску пропалывала. В
чем и подписуюсь. Начальник проверил - точно, не было Полупаева в
понедельник. Секретарша сказала - вызывали на совещание в обком партии.
Прием трудящихся по личным вопросам отменять пришлось.

За эти дела Савельин и не жаловал дочку. А тут или выговориться ему
захотелось, или, может, само прорвалось, но он ей взял и рассказал все. И
про то, что силы не стало совсем, и про Гунидова.

- Так что ж ты сразу не сказал? - дочка говорит. - Я Ленику шепну, -
это полупаева она так, Леником звала, - он тебя куда хочешь переведет.

Савельин думал, треплется его дочка, когда - нет. Завтра нашла в цехе и
говорит:

- Пиши заявление. Леник сейчас подпишет - и иди в кадры, оформляйся.

За один день Савельин перевелся. И стал на проходной работать.
Охранником. Сутки работает - трое дома. Ночью вполне вздремнуть можно - они
по четыре человека дежурили, - а днем тоже не надорвешься. Нормальная
работа. Особенно если здоровье плохое. Платят не густо, но Савельину и не
надо больше. Дети взрослые, обеспечены, и на книжке у него немного есть. В
общем, нормальная работа. Сиди, пропуска проверяй или ворота
открывай-закрывай, кнопкой. Простая работа, хотя тоже свои нюансы имеет.
Савельин по неопытности быстро напоролся. То есть он прав был, он же при
исполнении, а машина подъехала к воротам и сигналит - открывай. Савельин
проверил кузов, а там доски. Струганные - одна в одну.

- Пропуск давай, - Савельин говорит, - тогда открою.

А шофер ему:

- Открывай, хуже будет.

На это Савельин, конечно, уперся. Старшему охраннику доложил, что акт
надо составлять. В это время шофер Гунидову позвонил. Гунидов старшего
охранника к телефону позвал и говорит:

- Выпустите машину, олухи!

Старший охранник отвечает:

- Есть!

А Савельин стал на своем и стоит. Пусть пропуск дает. И настоял.
Пропуск выписали и подписи все поставили по закону, и печать. Что на
строительство детского комбината машина доски везет, написали. Савельину
ничего не оставалось. Выпустил он машину. А старший охранник говорит ему:

- Дурак ты, дурак, Савельин. Это ж Полупаеву на фазенду доски, для
сауны. А ты лезешь.

- Надо ж тебе, - Савельин думает, - ну что хотят, то делают. И на
гласность эту кладут, и на все. Собаки!

А назавтра после этого происшествия собрание открытое проводили.
Савельина тоже загнали для количества. Ему все равно, время рабочее - пошел.

Сначала там все как всегда было. Выступали, выступали, аж в сон всех
кидать стало. А потом, в конце уже, встал из президиума Полупаев и говорит:

- Товарищи! - говорит. - Я хочу обратить ваше пристальное внимание на
неудовлетворительную работу наших заводских охранников. Мало того, что ночью
они все поголовно спят, вместо того чтоб работать, так еще и собак на
проходной держат бешеных. Стаю. А вчера просто отличились. Машина везет
материалы на детский комбинат, который мы обязались подарить нашим детям еще
к празднику Великого Октября, а охранник Савельин ее не выпускает. Ему
заместитель директора приказывает, а он не подчиняется. И вообще я не знаю,
посмотришь на наших охранников - их против танков пускать можно, а они на
проходной сидят, жиреют в то время, как другие, не жалея... - ну и все такое
прочее и тому подобное.

И в заключение речи Полупаев пообещал собранию, что он этого так не
оставит. Потому что это уже совсем...

Вышел Савельин из актового зала, когда собрание объявили закрытым, сел
в дежурке и смотрит в окно на собак. А собаки грызутся между собой, рычат,
лают. Савельин и говорит тогда старшему охраннику:

- Выдавай, - говорит, - мне карабин. И две обоймы выдавай.

- Ты чего это? - старший охранник спрашивает.

- А чего? - Савельин говорит. - Собак отстрелять надо?

- Надо.

- Ну?

- А-а, - старший охранник обрадовался. - Это дело полезное. А то будку
вызывать - столько мороки!

Выдал он Савельину карабин, вышел Савельин из дежурки, карабин вскинул
- примерился. Потом прижался к нему, как к родному, чтоб рука не дрожала, и
на спуск стал нажимать. Раз, другой, третий.

Собаки визжат, вертятся, падают, а он повторяет только:

- У, суки, - и нажимает.

ДУРАЦКИЙ СЛУЧАЙ

Иванова была старухой. Толстой и шустрой. И целыми днями гуляла. На
скамейке у подъезда. А недавно она гулять перестала. Вернее, она и сейчас
гуляет, но только у себя на лоджии. Хорошо, на первом этаже лоджия есть. А