Чтение 26–й страницы книги ~Зеленые холмы Африки~

-- А виски? -- спросил он с надеждой.

-- Виски все вышло.

-- Виски, -- повторил он с непоколебимой уверенностью.

-- Ладно. Ступай поешь, -- сказал я и, налив в кружку виски пополам с
водой, забрался под москитную сетку, нашарил свою одежду, снова аккуратно
уложил ее в изголовье, а потом повернулся на бок и, опираясь на локоть,
медленно выпил виски, поставил кружку на землю, ощупал под койкой
спрингфилд, положил фонарь рядом с собой и скоро уснул, убаюканный шелестом
дождя. Проснулся я только на минуту, когда пришел М'Кола и стал возиться,
устраивая себе постель около меня. Второй раз я проснулся уже среди ночи и
услышал его сонное дыхание. Утром он встал и вскипятил чай, когда я еще
спал.

-- Чай, -- сказал он, стягивая с меня одеяло.

-- Опять этот проклятый чай, -- пробормотал я и сел на койке, еще не
проснувшись окончательно.

Было серое, промозглое утро. Дождь перестал, но над землей стлался
туман, и когда мы пришли на солонец, оказалось, что он залит водой, а вокруг
-- никаких следов. Тогда мы обшарили мокрый кустарник и вышли на равнину в
надежде найти след на влажной землей по этому следу настичь какого-нибудь
куду. Но все напрасно. Мы перешли через дорогу и двинулись вдоль кустов в
обход открытого болотца. Я надеялся встретить носорога, так как нам то и
дело попадались кучи свежего носорожьего помета, но после дождя не появилось
ни единого следа. Раз мы услышали крики клещеедов и, подняв головы, увидели,
как эти птицы неуклюже летели к северу над густым кустарником. Мы описали
большой круг, но ничего не нашли, кроме свежих следов гиены и самки куду.
М'Кола указал мне на небольшой череп куду с одним великолепным витым рогом,
врезавшимся в ствол дерева. Второй рог мы отыскали в траве, и я водворил его
на место, -- воткнул в отверстие на голове куду.

-- Шенци, -- опять сказал М'Кола и сделал такой жест, будто натягивает
лук. Череп был совершенно чистый, но в полых рогах скопился какой-то мокрый
осадок, и они прескверно пахли. Я притворился, будто не чую этой вони, и
протянул находку Гаррику, а тот, не сморгнув глазом, передал ее Абдулле.
Абдулла сморщил свой плоский нос и потряс головой. Рога и в самом деле пахли
отвратительно. М'Кола и я засмеялись, но физиономия Гаррика хранила самое
невинное выражение.

Мне пришла в голову мысль проехать по дороге, высматривая куду и
останавливаясь у каждой поляны, которая покажется нам подозрительной. Мы,
сели в машину и поехали. Однако безуспешно обшаривали мы все прогалины.
Между тем взошло солнце, и дорога оживилась, по ней то и дело сновали
путники -- одни в белой одежде, другие почти голые, -- и мы решили вернуться
в лагерь. По пути сделали остановку и подкрались еще к одному солонцу. За
деревьями мы увидели антилопу-палу, ее шкура казалась красной там, где
солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, освещали ее. Вокруг было множество
следов куду. Мы заровняли их и двинулись дальше.

Когда мы подъехали к лагерю, над нами вдруг нависла туча саранчи,
летевшей на запад, и все небо мерцало, точно кадры из старого кинофильма,
только не серые, а красноватые. Моя жена и Старик вышли нам навстречу. Они
были очень разочарованы: на лагерь не упало ни капли дождя, и они ожидали,
что мы вернемся не с пустыми руками.

-- А что, наш любитель литературы уехал?

-- Да, отправился в Хандени, -- ответил Старик.

-- Он говорил со мной об американских женщинах, -- сказала моя жена. --
Бедный Папа, а я-то была уверена, что тебе сегодня повезет. Гадкий дождь!

-- Так что же он говорил про американских женщин?

-- Что они ужасны.

-- Он рассуждает очень здраво, -- заметил Старик. -- Ну, рассказывайте,
что с вами приключилось.

Мы уселись под тентом, и я рассказал все по порядку.

-- Это был вандеробо, -- решил Старик. -- Они никудышные стрелки. Да,
не повезло вам.

-- А я думаю, это один из тех бродячих африканцев, которых встречаешь с
луком у дороги. Он увидел первый солончак, а потом по тропе добрался до
второго.

-- Нет, вряд ли, те носят с собой лук и стрелы только для самозащиты.
Они не охотники.

-- Ах, не все ли нам равно, кто это был.

-- Да, не повезло. А тут еще дождь. Я поставил дозорных на обоих
холмах, но они ничего не видели.

-- Что ж, у нас есть еще время до завтрашнего вечера. Когда нам
уезжать?

-- Послезавтра.

-- Черт бы его побрал, этого дикаря!

-- А Карл, наверно, уже разогнал всех черных антилоп.

-- Мы не успеем заехать в прежний лагерь за рогами. Знаешь новость?

-- Нет.

-- Я дала обет не курить полгода, если ты убьешь куду, -- сказала Мама.
-- И уже перестала.

Мы закусили, потом я забрался в палатку, прилег и стал читать. Я знал,
что у меня еще есть шансы подстрелить что-нибудь завтра утром на солонце, и
старался не нервничать. Но все же я нервничал и боялся уснуть, помня, что
после дневного сна человека одолевает вялость, а потому вышел из палатки,
уселся на полотняный стул под тентом и принялся за книжку "Жизнеописание
Карла II", то и дело отрываясь, чтобы поглядеть на саранчу. То было
захватывающее зрелище, и я никак не мог к нему привыкнуть.

В конце концов я уснул на стуле, поставив ноги на ящик из-под
консервов, а когда проснулся, около меня стоял Гаррик в пышном развевающемся
головном уборе из черных и белых страусовых перьев.

-- Проваливай, -- сказал я по-английски. Он не трогался с места,
самодовольно ухмыляясь, потом повернулся, чтобы я мог взглянуть на него в
профиль.

Тем временем Старик с трубкой в зубах вышел из своей палатки.

-- Полюбуйтесь-ка! -- крикнул я ему. Он взглянул, пробормотал: "Боже!"
-- и скрылся в палатке.

-- Куда же вы? -- сказал я. -- Не надо обращать на него внимания, вот и
все.

Старик снова вышел с книгой, и мы сидели и болтали, словно не замечая
Гаррика, который все еще щеголял своим головным убором.

-- По-моему, этот болван к тому же выпил, -- заметил я.

-- Возможно.

-- От него несет спиртным.

Старик, не глядя на Гаррика, тихо сказал ему несколько слов.

-- Что вы ему сказали?

-- Велел одеться по-человечески и быть готовым в путь.

Гаррик удалился, покачивая перьями.

-- Не вовремя он нацепил эти перья, -- заметил Старик.

-- Некоторым они нравятся.

-- В том-то и дело. Этих молодцов без конца фотографируют в таком виде.

-- Безобразие, -- возмутился я.

-- Черт знает что, -- поддакнул Старик.

-- Если мы и в последний день вернемся ни с чем, я готов всадить
Гаррику пулю в зад. Что мне за это будет?

-- Могут выйти серьезные неприятности. Тогда уж лучше стрелять в нас
обоих.

-- Ну нет, только в Гаррика.

-- Лучше не надо. Помните, что отдуваться придется мне.

-- Я же шучу. Старик.

Появился Гаррик, уже без своего убора, а за ним Абдулла, и Старик
обменялся с ними несколькими словами.

-- Они предлагают охотиться у холма на новом месте.

-- Превосходно. Когда же?

-- Хоть сейчас. Кажется, будет дождь. Так что поторапливайтесь.

Я послал Моло за своими сапогами и плащом, а М'Кола вынес мне из
палатки спрингфилд, и мы вместе пошли к машине. Погода весь день стояла
облачная, хотя утром и после полудня солнце время от времени проглядывало
сквозь тучи. Надвигались дожди. Вот и сейчас уже начало моросить, и саранча
больше не летала в воздухе.

-- Страшно хочется спать, -- сказал я Старику. -- Давайте выпьем.

Мы стояли возле кухонного костра под большим деревом, и мелкий дождик
шелестел в листве над нашими головами. М'Кола принес флягу с виски и
торжественно вручил ее мне.

-- Хотите? -- предложил я Старику.

-- Что ж, выпить никогда не мешает.

Мы выпили оба, и Старик пробормотал:

-- Черт бы их побрал.

-- Черт бы их побрал, -- повторил за ним и я.

-- Может, все-таки наткнетесь на какие-нибудь следы.

-- Мы обыщем всю местность.

Наша машина свернула вправо, на дорогу, миновала хижины туземцев, потом
свернула влево, на плотно убитую, красную глинистую тропу, огибавшую холмы и
с обеих сторон теснимую деревьями. Дождь уже лил вовсю, и мы ехали медленно.
В глине, по-видимому, было много песка, так как колеса не буксовали. Вдруг
Абдулла, сидевший сзади, пришел в сильное возбуждение и попросил Камау
остановиться. Тот затормозил, мы вылезли из машины и прошли немного назад.
На сырой глине отчетливо виднелись свежие следы куду. Антилопа прошла здесь
каких-нибудь пять минут назад, не больше: края отпечатков были острые, и
взрыхленная копытами земля еще не успела размокнуть под дождем.

-- Думи, -- сказал Гаррик, откинув голову, и широко растопырил руки,
чтобы показать, какие огромные рога у этого животного. -- Кубва сана!

Абдулла подтвердил, что это самец, и притом большущий.

-- Пошли! -- скомандовал я.