исходных и транзитных пунктах, запереть все проливы от Гибралтара до
Сингапура и тем самым пресечь торговлю других стран. Далее вице-королю
предписано уничтожить морские силы египетского султана и индийских раджей и
взять под такой строгий контроль все гавани, чтобы <с лета от рождества
Христова тысяча пятьсот пятого> ни один корабль не португальского флага не
мог перевезти и зернышка пряностей. С этой военной задачей тесно
переплетается другая - идеологическая, религиозная; во всех завоеванных
странах распространить христианство. Вот почему отплытие этого военного
флота сопровождается таким же церемониалом, как выступление в крестовый
поход. В соборе король вручает Франсишку д'Алмейде новое знамя из белого
дамаста с вытканным на нем крестом господним, которому предстоит победно
развеваться над языческими и мусульманскими странами. Коленопреклоненно
принимает его адмирал, и, также преклонив колени, все тысяча пятьсот воинов,
исповедавшись и приняв причастие, присягают на верность своему властелину,
королю португальскому, равно как и небесному владыке, чье царствие им
надлежит утвердить в заморских странах. Торжественно, словно религиозная
процессия, шествуют они через весь город к гавани; затем орудийные залпы
гремят в знак прощанья, и корабли величаво скользят вниз по течению Тежу в
открытое море, которое их адмиралу надлежит - от края до края - подчинить
Португалии.
верности у алтаря, преклоняет колена и двадцатичетырехлетний юноша, носитель
безвестного доселе имени Фернан де Магельаеш. О его происхождении мы знаем
только, что он родился около 1480 года. Место его рождения уже спорно.
Указания позднейших хроник на городок Саброуза, в провинции Тразуж-Мондиш,
опровергнуты новейшими исследованиями, признавшими завещание, из которого
это сообщение почерпнуто, подложным; наиболее вероятным в конце концов
является предположение, что Магеллан родился в Опорто, и о семье его мы
знаем только то, что она принадлежала к дворянству, правда лишь к четвертому
его разряду - fidalgos de cota de armes. Все же такое происхождение давало
Магеллану право иметь наследственный герб и открывало ему доступ ко двору.
Предполагают, что в ранней юности он был пажом королевы Элеоноры, из чего,
однако, не явствует, что в эти годы, покрытые мраком неизвестности, его
положение при дворе было хоть сколько-нибудь значительным. Ведь когда
двадцатичетырехлетний идальго поступает во флот, он всего-навсего
sobre-saliente (сверхштатный), один из тысячи пятисот рядовых воинов, что
живут, питаются, спят в кубрике вместе с матросами и юнгами, всего только
один из тысяч <неизвестных солдат>, отправляющихся на войну за покорение
мира, в которой всегда там, где погибают тысячи, остается в живых лишь
десяток-другой, и всегда только одного венчает бессмертная слава сообща
совершенного подвига.
более. Напрасно стали бы мы разыскивать его имя в летописях индийской войны,
и с достоверностью обо всех этих годах можно только сказать, что для
будущего великого мореплавателя они были незаменимой школой.
любую работу: он должен зарифлять паруса во время бури и откачивать воду;
сегодня его посылают на штурм города, завтра он под палящим солнцем роет
песок на постройке крепости. Он таскает тяжести и охраняет фактории,
сражается на воде и на суше; он обязан ловко орудовать лотом и мечом, уметь
повиноваться и повелевать. Но, участвуя во всем, он во все постепенно
начинает вникать и становится одновременно и воином, и моряком, и купцом, и
знатоком людей, стран, морей, созвездий.
десятки и сотни лет определят мировое значение его родины и изменят карту
Земли. Ибо после нескольких мелких стычек, напоминающих скорее разбойничьи
налеты, чем честные бои, Магеллан получает подлинное боевое крещение в битве
при Каннаноре (16 марта 1506 года).
завоеваний. Могущественный каликутский владыка заморин приветливо встретил
Васко да Гаму после его первой высадки и выразил готовность вступить в
торговые сношения с этим неведомым народом. Но вскоре он понял, что
португальцы, через несколько лет явившиеся снова на больших и лучше
вооруженных судах, явно стремятся к господству над всей Индией.
вторглась в их тихую заводь. Ведь эти чужеземцы одним ударом покорили все
моря; ни один корабль не решается покинуть гавань из страха перед этими
жестокими пиратами; торговля пряностями замирает. В Египет больше не
отправляются караваны. Вплоть до венецианского Риальто чувствуется, что
чья-то суровая рука перервала нить, соединяющую Восток и Запад.
угрозы. Он уведомляет папу, что, если португальцы не прекратят
грабительского хозяйничанья в индийских водах, он будет вынужден в отместку
разрушить гроб господень в Иерусалиме. Но ни папа, ни император, ни короли
Европы не в силах обуздать захватнических вожделений Португалии. Поэтому
пострадавшим остается только объединиться для своевременного отпора
португальцам, покуда те еще окончательно не утвердились в Индии. Наступление
подготовляет каликутский владыка при тайной поддержке египетского султана, а
по видимому, также и Венецианской республики, которая - ведь золото сильнее
кровных уз - тайком посылает в Каликут оружейников и пушкарей. Готовится
внезапный и сокрушительный удар по христианскому флоту.
второстепенного лица на столетия определяет ход истории. Счастливая
случайность спасает португальцев. В те времена по свету скитался отважный,
равно привлекательный как своим мужеством, так и непосредственностью
итальянский искатель приключений по имени Лодовико Вартема. Не страсть к
наживе, не честолюбие влекут молодого итальянца в далекие края, но
врожденная непреоборимая любовь к странствиям. Без ложного стыда этот
бродяга по призванию заявляет, что <по малому своему в науках разумению и не
будучи расположен сидеть над книгами>, он решил попытаться <самолично и
собственными своими глазами увидеть наиразличнейшие места на земле, ибо
словам одного очевидца больше веры давать надлежит, нежели всем россказням,
понаслышке передаваемым>.
Вартема (его описание Каабы и поныне еще считается классическим) и затем,
после многих приключений, добирается не только до Индии, Суматры и Борнео,
где до него побывал уже Марко Поло, но первым из европейцев (и это сыграет
немалую роль в подвиге Магеллана) и до заветных Islas de la especeria
17. На обратном пути, в Каликуте, переодетый дервишем Вартема
узнает от двух ренегатов-христиан о готовящемся нападении каликутского
владыки. Из христианской солидарности он с опасностью для жизни пробирается
к португальцам и, к счастью еще во время, успевает предостеречь их. Когда 16
марта 1506 года двести каликутских кораблей намереваются врасплох напасть на
одиннадцать кораблей португальцев 18 , те уже стоят в полной
боевой готовности.
восемьюдесятью убитыми и двумя сотнями раненых (огромная цифра для первых
колониальных войн) расплачиваются португальцы за свою победу, правда победу,
окончательно утвердившую за ними господство над всем побережьем Индии.
безвестности его удел - получать только ранения, но не знаки отличия. Вскоре
его вместе с другими ранеными переправляют в Африку; там его след теряется,
ибо кому придет в голову день за днем протоколировать жизнь простого
sobresaliente? По видимому, он некоторое время прожил в Софале, а затем,
вероятно в качестве сопровождающего транспорт пряностей, отбыл на родину.
Возможно (в этом пункте хроники разноречивы), что летом 1507 года он
возвратился в Лиссабон на одном судне с Вартемой. Но дальние края уже
завладели сердцем мореплавателя. Чуждой кажется ему Португалия, и весь его
недолгий отпуск превращается в нетерпеливое ожидание следующей индийской
эскадры, которая доставит Магеллана на его настоящую родину: в мир
дерзновенных начинаний.
Индию, стоит особая задача. Достославный спутник Магеллана, Лодовико
Вартема, несомненно, доложил при дворе о богатствах города Малакки и дал
точные сведения о столь долго искомых <Островах пряностей>, которые он,
первый из европейцев и христиан, узрел ipsis oculis 19 . Его
рассказы убеждают португальский двор, что покорение Индии останется
незавершенным, а захват ее богатств неполным, пока не будет завоевана
сокровищница всех пряностей - Islas de la especeria. Но для этого нужно
сначала овладеть ключом, их замыкающим, забрать в свои руки Малаккский
пролив и город Малакку (нынешний Сингапур, стратегическое значение которого
не укрылось от англичан). Согласно испытанным лицемерным методам,
португальцы, однако, не сразу посылают военную эскадру, а сперва снаряжают
четыре корабля под начальством Лопиша да Сикейры, которому поручено
осторожно подобраться к Малакке и в обличье мирного купца произвести
разведку берега.
года. Плавание в Каликут, каких-нибудь десять лет назад провозглашенное
беспримерным подвигом Васко да Гамы и прославленное летописцами и поэтами,
теперь под силу любому капитану португальского торгового флота. От Лиссабона
до Момбасы, от Момбасы до Индии известен каждый риф, каждая бухта. Уже нет
нужды ни в лоцманах, ни в <мастерах астрономии>. И только когда Сикейра,
выйдя 19 августа из Кочинской гавани, берет курс на восток, португальские
суда снова вступают в неизвестные воды.
португальцев впервые приближаются к Малаккской гавани. Уже издали убеждаются
они, что добрый Вартема не соврал и не преувеличил, говоря, будто в этой
гавани <больше кораблей бросает якорь, нежели в каком-либо ином месте мира>.
Парус к парусу теснятся на широком рейде большие и малые, белые и пестрые,
малайские, китайские, сиамские лодки, ялики и джонки. Сингапурский пролив в
Посняков Андрей
Мурич Виктор
Пехов Алексей
Распопов Дмитрий
Якубенко Николай
Трубников Александр