Стефан Цвейг

Новеллы

Изд. "Госполитиздат", М., 1956 г.

OCR Палек, 1998 г.

СОДЕРЖАНИЕ

Гувернантка. Перевод П. Бернштейн

Жгучая тайна. Перевод П. Бернштейн

Летняя новелла. Перевод С. Фридлянд

Страх. Перевод Н. Касаткиной

Амок. Перевод Д. Горфинкеля

Фантастическая ночь. Перевод И. Мандельштама

Письмо незнакомки. Перевод Д. Горфинкеля

Улица в лутюм свете. Перевод И. Мандельштама

Двадцать чегыре часа из жизни женщины. Перевод Л. Вольфсон

Закат одного сердца. Перевод П. Бернштейн

Незримая коллекция. Перевод Г. Еременко.

Лепорелла. Перевод В. Топер

Мендель-букинист. Перевод П. Бернштейн

Неожиданное знакомство с новой профессией. Перевод И. Татарниковой

ГУВЕРНАНТКА

Сестры одни в своей комнате. Свет погашен. Между ними темнота, только
слабо белеют постели. Почти не слышно их дыхания; можно подумать, что
они уснули.

- Послушай, - раздается голос двенадцатилетней девочки; тихо, почти
робко, шлет она призыв во мрак.

- Что тебе? - отвечает со своей кровати сестра; она всего годом стар-
ше.

- Ты еще не спишь? Это хорошо. Я... мне хочется что-то рассказать те-
бе.

Молчание. Слышен лишь шорох с постели. Сестра приподнялась, она выжи-
дающе смотрит: можно различить, как блестят ее глаза.

- Знаешь... я хотела сказать тебе... Но раньше ты скажи: ты ничего не
заметила в нашей фрейлейн?

Другая медлит в раздумье.

- Да, - говорит она, - но я не знаю, что это. Она не такая строгая,
как раньше. Недавно я два дня подряд не приготовила урока, и она мне ни-
чего не сказала. И потом она какая-то... не знаю, как это сказать. Я ду-
маю, ей совсем не до нас: она все время сидит в стороне и больше не иг-
рает с нами.

- Мне кажется, у нее какое-то горе, но она не хочет этого показать. И
на рояле она совсем не играет.

Снова молчание. Старшая сестра напоминает:

- Ты хотела что-то рассказать.

- Да, но ты никому не скажешь? Ни маме, ни твоей подруге?

- Да нет, не скажу, - сердится та. - Ну, говори!

- Так вот... Сейчас, когда мы ложились спать, я вдруг вспомнила, что
забыла сказать фрейлейн "спокойной ночи". Башмаки я уже сняла, но
все-таки побежала к ней в комнату тихо-тихо - я хотела пошутить, застать
ее врасплох. Я осторожно открываю дверь. Сперва мне показалось, что ее
нет в комнате. Свет горит, а ее не видно. И вдруг - я так испугалась -
слышу, кто-то плачет. Смотрю - а она, одетая, лежит на кровати и уткну-
лась головой в подушку. Как она плакала! Я даже вся затряслась. Но она
меня не заметила. И я опять тихонечко притворила дверь. Я так дрожала,
что не могла двинуться с места. Потом опять услышала через дверь, как
она плачет, и поскорее сбежала вниз.

Обе молчат.

- Бедная фрейлейн, - говорит одна из них. Трепетный звук ее голоса
замирает в темноте.

- Хотела бы я знать, отчего она плакала, - начинает младшая. - Она
ведь ни с кем не поссорилась, мама тоже, наконец, оставила ее в покое,
не придирается, а мы-то уж наверно ей ничего не сделали. Отчего же она
так плачет?

- Я, кажется, понимаю, - говорит старшая.

- Отчего, скажи мне, отчего?

Сестра медлит. Наконец, она говорит: - Я думаю, что она влюблена.

- Влюблена? - Младшая чуть не выскочила из постели. - Влюблена? В ко-
го?

- Ты ничего не заметила?

- Неужели в Отто?

- Конечно. И он в нее влюблен. Ведь он у нас уже три года живет и ни-
когда не гулял с нами, а в последнее время каждый день гуляет. Разве он
был когда-нибудь ласков со мной или с тобой, пока не было фрейлейн? А
теперь он весь день вертится около нас. Мы всегда встречаем его случай-
но, куда бы ни пошли вместе с фрейлейн, - в Народный парк, в Городской
сад, в Пратер. Ты разве этого не заметила?

Младшая испуганно шепчет: - Да... да, я это заметила. Только я дума-
ла, что...

Голос ей изменяет. Она больше не произносит ни слова.

- Раньше я тоже так думала. Ведь мы, девчонки, такие глупые. Но я
вовремя поняла, что мы для него только предлог.

Теперь обе молчат. Разговор как будто окончен. Обе погружены в свои
мысли, или, быть может, их уже сморил сон.

Но еще раз из мрака слышится растерянный голос младшей: - Но отчего
же она плачет? Он ведь любит

ее. Я всегда думала: как это хорошо - быть влюбленной.

- Не знаю, - говорит старшая сонным голосом, - я тоже думала, что это
очень хорошо.

И еще раз, тихо и жалостливо, слетает с губ засыпающей девочки: -
Бедная фрейлейн!

В комнате воцаряется тишина. На другое утро они об этом больше не го-
ворят, но обе чувствуют, что мысли их вертятся вокруг одного и того же.
Они обходят друг друга, прячут глаза, но взгляды их невольно встречают-
ся, когда они украдкой посматривают на гувернантку. За столом они наблю-
дают за кузеном Отто, который уже давно живет у них в доме, как за чу-
жим. Они с ним не разговаривают, но, под опущенными веками, глаза их ис-
коса следят, не подаст ли он знака фрейлейн. Они обе встревожены волную-
щей тайной. После обеда они не играют, как обычно, а хватаются то за од-
но, то за другое, и все валится у них из рук. Только вечером одна холод-
но спрашивает другую, точно это ее мало интересует: - Ты опять что-ни-
будь заметила? - Нет, - отвечает сестра, отворачиваясь. Обе как будто
боятся разговора.

Так проходит несколько дней; девочки молчат, они томятся безотчетной
тревогой, пытаются разгадать заманчивую тайну. Наконец, младшая во время
обеда замечает, что гувернантка делает Отто знак глазами. Он отвечает
кивком головы. Девочка дрожит от волнения. Под столом она тихонько каса-
ется руки старшей сестры и, когда та оборачивается, бросает ей сверкаю-
щий взгляд. Та мигом все понимает, волнение сестры передается и ей.

Едва они встали из-за стола, как гувернантка обращается к девочкам: -
Пойдите к себе и займитесь чемнибудь. У меня болит голова, я хочу отдох-
нуть полчасика.

Дети опускают глаза. Они тихонько подталкивают друг друга. Как только
гувернантка ушла, младшая говорит сестре:

- Вот увидишь, сейчас Отто пойдет к ней в комнату.

- Конечно. Потому-то она нас и услала.

- Давай подслушивать у двери!

- А вдруг кто-нибудь придет?

- Кто может прийти?

- Мама.

Девочка пугается: - Да, верно...

- Знаешь что? Я буду подслушивать, а ты останешься в коридоре и по-
дашь мне знак, если кто-нибудь придет. Так нас не поймают.

Младшая хмурится. - Но ты же мне ничего не расскажешь!

- Расскажу!

- Все расскажешь? Все-все?

- Все расскажу, честное слово. А ты кашляй, если услышишь, что
кто-нибудь идет.

Обе ждут в коридоре. У них колотится сердце. Что то будет? Они дрожат
и жмутся друг к другу.

Шаги. Девочки убегают, прячутся в темный угол. Так и есть: это Отто.
Он берется за ручку, дверь за ним закрывается. Старшая бросается к две-
ри, прикладывает ухо, прислушивается, затаив дыхание. Младшая с завистью
смотрит на сестру. Любопытство мучит ее, она покидает свой пост, подкра-
дывается к сестре, но та сердито отталкивает ее. Она возвращается на
свое место. Проходят две-три минуты, которые кажутся ей вечностью. Ее
гложет нетерпение, она приплясывает, как на горячих угольях, она готова
расплакаться от волнения и злости, что сестра все слышит, а она ничего.
Но вот в конце коридора хлопает дверь. Девочка громко кашляет. Обе опро-
метью кидаются в свою комнату. Там они стоят с минуту, тяжело дыша, с
бьющимся сердцем.

Потом младшая торопит сестру: - Ну, скорей... рассказывай!

Старшая стоит в раздумье. Наконец, говорит с недоумением, словно от-
вечая не сестре, а себе самой: - Ничего не понимаю.

- Что?