Чтение 12–й страницы книги ~Звездный час Уилта~

Яснее он выразиться не успел: к коллегам подошел инспектор Флинт.

-- Теперь вы в своем Гуманитехе не соскучитесь. Вот уже и первый труп
появился, -- инспектор умел выбрать время для шуток.

Ректор посмотрел на него с неприязнью. Он явно не разделял мнение
Флинта, будто жизнь в колледже станет веселее, если там на каждом шагу будут
валяться трупы. Ректор вознамерился приструнить Флинта:

-- К вашему сведению, инспектор...

-- К вашему сведению, вот что я там обнаружил, -- перебил его Флинт и
открыл какую-то картонную коробку. -- Вы по таким журнальчикам студентов
обучаете?

Ректор заглянул в коробку. Сердце у него замерло от восторга и ужаса. В
коробке действительно помещалась стопа журналов. На обложке верхнего
красовались две дамочки, дыба, женоподобный субъект, закованный в цепи, и...
такое непотребство, что ректор не знал, с чем его и сравнить. Студентам
такую грязь даже показывать негоже.

-- Что вы, что вы, наши учащиеся подобную литературу не читают, --
всполошился ректор, -- это же настоящая порнография.

-- Да, порнушка крутая, -- согласился Флинт..-- А знаете, сколько там
такого добра? Вот ведь какая скверность получается.

И Флинт засеменил прочь.

-- Господи, ну что за наказание? -- прошептал ректор. -- А этому скоту
и горя мало. Так и сияет.

-- Должно быть, он все еще помнит то гадкое происшествие с Уилтом, --
догадался проректор.

-- Я его тоже не забыл, -- буркнул ректор, угрюмо озирая корпуса
колледжа" в коем он некогда думал снискать славу. Славу-то он снискал, да
только не ту, которую хотел. И все из-за Уилта. Размышляя об Уилте, ректор
приходил к тому же выводу, что и Флинт: этакому мерзавцу место за решеткой.

Оба как в воду глядели. В тот же вечер Уилт оказался в тюрьме. Дело
обстояло так. Уилт тщательно скрывал от Евы, что по пятницам читает лекции
на авиабазе в Бэконхит. Чтобы найти предлог для отлучек из дома, он вызвался
давать платные уроки некоему мистеру Малкалему, заключенному Ипфордской
тюрьмы. С ним Уилт занимался по понедельникам, но Еве внушил, что
наведывется в тюрьму два раза в неделю -- по понедельникам и по пятницам.
Уилт и сам понимал, что обманывать жену нехорошо, но ведь он для семьи
старается: компьютеры и школа, в которую Еве вздумалось устроить близняшек,
семейству не по карману, не спасал и приработок в тюрьме, поэтому Уилту и
приходилось читать лекции на авиабазе. Да, Уилт лгал жене, однако он вполне
мог зачесть общение с мистером Маккалемом во искупление греха. Тем более что
подопечный изо всех сил старался усугубить его чувство вины и немало в этом
преуспел. Благодаря преподавателю из Открытого университета Маккалем изрядно
поднаторел по части общественных наук, и когда Уилт пытался подогреть его
интерес к Э.М. Форстеру и роману "Хауардз-Энд"9, заключенный неизбежно
сводил разговорны к тяжелым социально-экономическим условиям, по вине
которых он и угодил за решетку. Он довольно складно рассуждал о классовой
борьбе, о необходимости революции, лучше всего кровавой, и о полном
перераспределении богатств. Чтобы заполучить свою долю богатств, он
использовал средства противозаконные и весьма гадкие -- например, увещевал
недобросовестных должников при помощи паяльной лампы. После таких увещеваний
четыре человека отдали Богу душу, Маккалем получил прозвище
"Гарри-Поджигатель" а судья, зараженный социальными предрассудками, закатал
его на двадцать пять лет. По этой причине доводы Маккалема в пользу
социальной справедливости казались Уилту малоубедительными.

Не нравились Уилту и перепады настроений его ученика. Маккалем то
хныкал от жалости к себе и твердил, что тюрьма его застебала: не мужик, а
сморчок занюханный, то вдруг на него нападало религиозное исступление, то,
рассвирепев, он грозил поджарить на медленном огне ту гниду, которая его
заложила. Больше всего Маккалем устраивал Уилта в роли сморчка. По счастью,
во время занятий ученика и учителя разделяла надежная металлическая сетка и
присутствовал еще более надежный надзиратель. Уилт едва оправился от трепки,
которую задала ему мисс Зайц, и разноса, который учинила Ева, поэтому такие
меры предосторожности были весьма кстати. Тем более что к сегодняшнему
настрою Маккалема грибные метафоры никак не подходили.

-- Хоть вы и считаете себя шибко умным, а главного не просекаете, --
хрипел Маккалем. -- Где вам: в тюряге-то не сидели. И Форстер тоже. Козел
он, ваш Форстер. Оно и понятно -- средний класс.

-- Возможно, вы и правы, -- согласился Уилт. Маккалем то и дело
отвлекался от темы занятия, но чутье подсказывало Уилту, что Сегодня лучше
ему не перечить. -- Форстер действительно принадлежал к среднему классу.
Однако не исключено, что именно по этой причине он обладал тонким вкусом и
проницательностью, которые...

-- Ни хрена себе тонкости! Да этот пидор спал с боровом. Вот вам и
тонкий вкус.

Такой отзыв о личной жизни классика смутил Уилта. Надзирателя, как
видно, тоже.

-- С боровом? -- спросил Уилт. -- Быть не может. Вы точно знаете?

-- А то как же. С Бэкингемом10, у-у, боров.

-- Ах, вот вы про кого, -- Уилт уже клял себя за то, что посоветовал
этому жлобу изучать не только творчество, но и биографию Форстера. Даже
упоминание о полицейском -- для Гарри-Поджигателя -- нож острый. -- И все
же, если мы обратимся к произведениям Форстера с их социальной
проблематикой.

-- Мотал я эту социальную проблематику! Ничего он, кроме собственной
задницы, не видел.

-- Что ж, если понимать ваши слова в переносном смысле...

-- Кой черт "в переносном"! -- рявкнул Маккалем и принялся листать
книгу. -- Смотрите сами. "Второе января... показалось, что я красив и
обаятелен... напудрил бы нос, если бы не ... анус зарос волосами". И все это
ваш разлюбезный Форстер писал в дневнике. Самовлюбленный педик -- и больше
ничего.

-- Наверно, при помощи зеркала разглядел, -- промямлил Уилт,
ошарашенный этими откровениями. -- И все-таки его романы отражают...

-- Наперед знаю, что вы скажете. Дескать, романы Форстера имели для
своего времени огромное общественное значение. Ни фига подобного! Как его
еще не замели за шуры-муры с приспешником власть имущих. А в смысле
общественного значения, что Форстер, что Барбара Картленд11 -- один черт.
Чего стоят ее книжонки, всем известно. Розовые сопли.

-- Розовые сопли?

-- Чтиво для кухарок, -- с наслаждением пояснил мистер Маккалем.

-- Любопытный взгляд, -- заметил Уилт, у которого от рассуждении
ученика голова пошла кругом. -- Мне лично казалось, что писания Барбары
Картленд -- чистейший эскапизм, в то время как...

-- Я вам охальничать не позволю, -- вмешался надзиратель. -- Чтобы я
этого слова больше не слышал. Пришли о книгах разговаривать-- вот и
разговаривайте.

-- До чего же Уилберфорс языкастый, -- сказал Маккалем, пристально
глядя на Уилта. -- Такие слова знает, что мое почтение.

Надзиратель за его спиной насупился:

-- Я тебе не Уилберфорс. Ты прекрасно знаешь, как меня звать.

-- Значит, не о вас и речь, -- ответил Маккалем. -- Конечно, вы мистер
Джерард. а не какой-то олух царя небесного, который даже кличку победителя
скачек не может прочесть без посторонней помощи. Так что вы там говорили,
мистер Уилт?

Уилт задумался.

-- Что, мол, книжки Барбары Картленд -- забава для полудурков, --
напомнил Маккалем.

-- Ах, да. Из ваших слов получается, что романтические произведения
оказывают на сознание рабочего класса более пагубное воздействие, чем... Что
такое?

Маккалем за металлической сеткой зловеще ухмылялся.

-- Ушел вертухай, -- прошипел он. -- Ловко я его сплавил. -- Я ведь ему
плачу. А его супружница от Барбары Картленд без ума. Каково ему было
слушать? Держите-ка.

Уилт взглянул на свернутый в трубочку листок бумаги, который Маккалем
просовывал через сетку.

-- Что это?

-- Сочинение.

-- Но вы их обычно пишете в тетради.

-- Ладно, считайте, что это сочинение, и быстренько припрячьте.

-- Я не стану...

Маккалем люто сверкнул глазами:

-- Станешь!

Уилт покорно сунул бумажку в карман, и Поджигатель мигом подобрел.

-- А жалованье-то у тебя не ахти, -- сказал он. -- Что за тачка-- твой
"эскорт". И жить в одном доме с соседями -- не в кайф. То ли дело -- свой
дом, чтоб ни с кем не делить. А во дворе -- "ягуар": Клевяк, а?

-- Не совсем, -- произнес Уилт. У него к "ягуару" душа не лежала. Ева и
на маленькой машине гоняет так, что только держись.

-- Ладно. Считай, что пятьдесят тысяч у тебя в кармане.

-- Пятьдесят тысяч?

-- Ну да. Плачу наличными -- Маккалем покосился на дверь. Уилт тоже.
Надзиратель не появлялся.

-- Наличными?

-- Купюры мелкие, старые. Никто не докумекает. Лады?

-- Нет, не лады, -- решительно сказал Уилт. -- Меня деньгами не...

-- А ну не бухти! -- грозно зарычал Маккалем. -- Ты живешь с женой и
четырьмя дочками в кирпичном доме, Оукхерст-авеню, 45. Машина -- "Эскорт"
цвета собачьего дерьма, номерной знак ХПР 791 Н. Номер счета в банке
"Ллойдз" -- 0737. Еще что-нибудь рассказать?

Уилту этих сведений было вполне достаточно. Он вскочил с места, но