Чтение 36–й страницы книги ~Новый рассклад в Покерзаузе~

- Это что такое? - осведомился он.

- Портативный бар. Выпивка взбодрит вас. - Молодой человек отпер ящик.

- А-а, - безучастно протянул Кухмистер.

- Что вы предпочитаете? Виски, джин?

- Ничего.

- Да что вы! - прочирикал юнец. - Потрясающе! Отказаться выпить перед
прямым эфиром. Все пьют.

- Пейте сами. А я лучше покурю. - Кухмистер принялся неторопливо
набивать трубку.

Юноша растерянно взглянул на бар.

- Значит, не будете? Выпивка, знаете ли, помогает.

- Потом выпью. - Кухмистер закурил.

Ассистент убрал бар обратно в шкаф.

- Вы в первый раз? - Он, очевидно, пытался разговорить Кухмистера.

Тот кивнул. Так они и сидели молча, пока не явился Каррингтон. В
комнате было не продохнуть от едкого дыма, перепуганный ассистентик забился
в угол.

- Не захотел выпить, - шепнул он Каррингтону. - Ничего не говорит,
сидит и курит эту мерзость.

Каррингтон слегка встревожился. Чего доброго, привратник завянет
где-нибудь посреди интервью.

- Как настроение? - спросил журналист.

- Лучше не бывает. Но компания мне не понравилась. - Кухмистер сердито
покосился на молодого человека. - Голубой, - пояснил он в коридоре по дороге
к лифту.

Каррингтон пожал плечами. Кухмистер смущал его. Привратнику недоставало
подобострастия, свойственного чуть ли не всем трепещущим жертвам журналиста.
С перепугу они становились как шелковые, и Каррингтон наслаждался чувством
превосходства, какого ни разу не испытывал за пределами искусственного мирка
студии. Сейчас - не то. Этак он сам увянет в середине передачи. Каррингтон
ввел Кухмистера в ярко освещенное помещение, усадил на стул и побежал в
буфет глотнуть виски. Вернулся он вовремя - Кухмистер рычал на молоденькую
гримершу, чтобы она не распускала руки.

Каррингтон занял свое место, ослепительно улыбнулся привратнику.

- Постарайтесь не пинать микрофон.

Кухмистер пообещал. На них нацелились объективы камер. Входили и
выходили какие-то люди. В соседней комнате с затемненным окном возились у
кронштейна режиссер и техники. Программа "Каррингтон в Кембридже" вышла в
эфир. Девять двадцать пять. Лучшее эфирное время. Миллионы зрителей приникли
к экранам.

В Покерхаусе отобедали. Сегодня,- для разнообразия, обошлось без
словесных пикировок. За столом, как ни странно, сохранялась доброжелательная
атмосфера. Даже Ректор и сидевший по правую руку от него Декан
воздерживались от грызни. Казалось, члены Совета, заключили перемирие.

- Я сообщил о программе влиятельным членам Общества выпускников
Покерхауса, - сказал Декан Ректору.

- Замечательно, - ответил сэр Богдер. - Я благодарю вас от имени всех
членов Совета колледжа.

Декан подавил смешок.

- Что мог, то сделал. Это же для блага колледжа. Дай Бог, после
передачи фонд восстановления получит два-три солидных взноса.

- Каррингтон приятный парень и необычайно чуткий для... - Ректор хотел
было сказать "для выпускника Покерхауса", но воздержался.

- "Берти-кокетка!" - вспомнив, как его называли, проревел Капеллан.

- Похоже, он переменился, - возразил сэр Богдер.

- Его купали в фонтане, - покачал головой Капеллан.

И только это зловещее замечание нарушило мирный покой трапезы.

После кофе и сигар члены Совета попросили Артура принести еще бренди и
засели в профессорской, поглядывая на цветной телевизор, специально
принесенный для такого случая. В девять часов телевизор включили, посмотрели
"Новости", приехал приглашенный Деканом сэр Кошкарт. Теперь все, кто
принимал участие в программе, собрались в комнате. Все, кроме Кухмистера,
который ждал своего часа в студии и чуть заметно улыбался, отчего его
суровая физиономия приобретала более благостное выражение.

Передача началась с кадров парка и капеллы Кингз-колледжа,
сопровождаемых гимном гребцов Итона. Зазвучал голос Каррингтона:

- "Кембридж - один из крупнейших университетов мира, научный и
культурный центр. Здесь получили образование величайшие английские поэты.
Мильтон учился в Крайст-колледже". - На экране интерьер комнаты Мильтона. -
"Вордсворт и Теннисон, Байрон и Кольридж - все они закончили Кембридж". -
Замелькали кадры - колледжи Джонз, Джизус, наконец камера остановилась на
сидящей фигуре Теннисона в капелле Тринити-колледжа. - "Ньютон, открывший
закон всемирного тяготения... - Статуя Ньютона на экране, - и Резерфорд -
отец атомной бомбы". - На экране стыдливо показался уголок лаборатории
Кавендиша.

- Что это он так галопом по Европам? Скачет через целые эпохи, -
удивился Декан.

- Какое отношение гимн гребцов Итона имеет к Кингз-колледжу? - спросил
сэр Кошкарт.

Каррингтон заливался соловьем:

- "Кембридж - английская Венеция". - Кадры - мостик Вздохов,
плоскодонки, вид Грантчестера, студенты выходят из аудитории в Милл-лейн. -
"Но сегодня мы посетим уникальный колледж, уникальный даже для такого
старинного университета, как Кембриджский".

Ректор подвинулся поближе и уставился на герб колледжа, красовавшийся
на башне над главными воротами. Члены Совета заерзали на стульях. Они
трепетали, точно девушки, которым предстоит лишиться невинности. Каррингтон
призвал телезрителей задуматься над пережитком прошлого, которым является
колледж, чьим питомцем он некогда был. В голосе Корнелиуса больше не было
патоки, он явно готовил аудиторию к зрелищу поразительному и шокирующему. Он
давал понять, что Покерхаус не просто колледж, что кризис, который здесь
назрел, весьма показателен, что это символ выбора, перед которым стоит
страна. В профессорской члены Совета изумленно воззрились на экран, даже сэр
Богдер вздрогнул: "пережиток прошлого", "кризис" - он не ожидал такой
резкости. Панорама колледжа, старый двор, переходы и вдруг - пленка,
закрывавшая строительные леса на башне. Члены Совета ахнули.

- Что заставило блестящего молодого ученого покончить с собой столь
странным способом и вдобавок погубить пожилую женщину? - вопрошал Каррингтон
и приступил к описанию гибели Пупсера таким тоном, словно говорил зрителям:
"Мужайтесь, я же предупреждал".

- Что за чертовщина! - закричал сэр Кошкарт. - Что замыслил этот
ублюдок?!

Декан закрыл глаза, а сэр Богдер залпом осушил рюмку бренди.

- Мы спросили мнение многоуважаемого Декана, - продолжал Каррингтон.

Декан открыл глаза и узрел собственную физиономию.

- Головы сегодняшних молодых людей забиты анархической чепухой. Они
вообразили, что насилием и неистовством можно исправить мир, - услышал он
свои слова.

- Ничего подобного! О Пупсере и речи не было!

Каррингтон на экране позволил себе не согласиться с Деканом:

- Так вы считаете, что самоубийство мистера Пупсера - акт
саморазрушительного нигилизма и умственного перенапряжения?

- Покерхаус всегда был гребным колледжем. В прошлом мы пытались достичь
равновесия между спортивными и научными занятиями, - ответил теледекан.

- Он же меня не о том спрашивал! Он выдергивает мои слова из контекста!
- бесновался прототип.

- Вы не рассматриваете это как помешательство на сексуальной почве? -
перебил Каррингтон.

- Сексуальной неразборчивости нет места в Покерхаусе, - заявил Декан.

- А вы запели по-новому, - заметил Капеллан.

- Я этого не говорил, я сказал...

- Тише! - призвал к порядку сэр Богдер. - Дайте нам самим услышать, что
вы сказали.

Декан покраснел в темноте.

- Мы проинтервьюировали Капеллана Покерхауса в саду Совета колледжа.

Декан и епископ Файрбрэйс исчезли, их сменили вязы, декоративные
каменные горки и две крошечные фигурки на лужайке.

- Надо же - сад, оказывается, такой большой, а я такой маленький, -
восхитился Капеллан.

- Обман зрения. Снимали широкоугольным объективом... - начал объяснять
сэр Кошкарт.

- Обман? - фыркнул Декан. - Конечно. Вся треклятая передача - сплошной
обман!

Камера подобралась поближе.

- Этот фундамент остался от борделя. Кое-кто считает, что тут монастырь
был. Ничего подобного, самый настоящий бордель, с девками. А что? В
пятнадцатом столетии... Обычное дело. Только сгорел он в 1541 году. Такая
жалость. Впрочем, ручаться не могу, может, в борделе и монахини были. А что?
У католиков это запросто, - разносился по лужайке зычный Капелланов глас.

- Господи, спаси и помилуй, что скажут экуменисты, - пробормотал
Старший Тьютор.

- Следовательно, вы не согласны с Деканом...

- Согласен с Деканом? Ни боже мой! Вообще, он у нас со странностями.
Взять хотя бы фотографии мальчишек у него в комнате... Стареет он, стареет,
да и все мы, что греха таить, не молодеем. - Фигурка Капеллана под огромным
вязом уменьшалась, голос слабел, затихал и вскоре стал напоминать отдаленное
воронье карканье.

Капеллан повернулся к Старшему Тьютору:

- А хорошо получилось. Полезно посмотреть на себя со стороны. Такой