лочка прочно проживала в Москве, правда, в последние годы совершая не-
долговременные и относительно недалекие вылазки на Европейский конти-
нент. Затем под влиянием внешних и внутренних обстоятельств она перенес-
лась в Израиль. В текущий момент современные средства передвижения помо-
гали мне совершить странный и, на первый взгляд, совершенно бессмыслен-
ный виток в пространстве: улетая из Америки, я возвращался в Москву, от-
туда улетал обратно в Израиль, и все это для того, чтобы вскоре снова
улететь в Америку. Если бы я тогда знал, что в результате этого сумас-
шедшего витка, покрывающего больше половины нашего маленького голубова-
того шарика, я вернусь в маленькое подобие огромной России, перенесенное
на американский континент, все происходящее окончательно потеряло бы
всякий смысл и тем более рациональное содержание...
французской косметикой, дорогим табаком и кожей, журча полилась сквозь
небольшой коридор к огромному Боингу, светящемуся огнями, сверкающему
крахмальными белыми салфетками и улыбающемуся приветливыми улыбками мо-
лодых, светловолосых и неправдоподобно опрятных стюардесс. Толпа как
будто заворчала от удовольствия и принялась рассаживаться в креслах. Хо-
леные бюргеры в шерстяных костюмах, с запонками, галстуками, усами, вы-
зывающие в памяти детские книжки с изображениями буржуазии и господ,
среднего возраста дамы в элегантных костюмах с косыночками на шее, более
демократичного вида молодые парни, все как один высокие, в ослепительно
белых кроссовках и голубых джинсах, светловолосые нордические девочки с
рюкзаками, строгие американские бизнесмены с портативными персональными
компьютерами, несколько японцев в одинаковых голубоватого цвета костю-
мах, галстуках и черных лаковых ботинках, все они устраивались на своих
местах, журчала иностранная речь, а за окном светился разноцветными ог-
нями огромный аэропорт. Тихо шумели турбины Боинга, опрятные стюардессы
сновали между рядами, и вот огромное тело лайнера стронулось с места,
покружилось между ангарами, взревели турбины, и земля мягко и незаметно
унеслась вниз. В иллюминаторе засветилось, чуть мерцая, море цветных ог-
ней, огромные небоскребы уплыли из вида, и внизу расстелилась черная хо-
лодная мгла Атлантики.
коньяка настраивали на вечерний отдых и предвкушение встречи с родителя-
ми, которых я не видел уже несколько лет, и с семьей, по которой я уже
успел соскучиться. Жизнь была прекрасна, тем более что впереди меня ожи-
дали новые впечатления, просторы и заманчивые перспективы. Только стран-
ное чувство тревоги, почему-то поселившееся у меня в груди, изредка
сдавливало дыхание, и на душе становилось как-то тоскливо. Какие-то не-
ясные образы, какие иногда бродят в сознании после кошмарных снов, как
тени, передвигались перед глазами. Я посмотрел в иллюминатор на едва
видное в лиловой тьме крыло Боинга, закрыл глаза и мысленно вернулся на
три недели назад...
долине, зеленой и залитой солнцем несмотря на зимнее время. Долина эта
являлась мировым центром электронной промышленности и средоточием из-
вестных американских университетов. Настроение у меня было хорошее, я
только что сделал успешный научный доклад и выслушал поздравления кол-
лег. Моя научная карьера, оборванная хаосом, воцарившимся в России, и
вознобновленная практически с нуля на берегу Средиземного моря, каза-
лось, начинала свой новый виток.
ленью сосен, соседствующих с пальмами и секвойями, блестящими роскошными
автомобилями, неслышно несущимися по автострадам, чистенькими зданиями,
покрытыми красными черепичными крышами и уютными кафе, в которых по слу-
хам собираются Нобелевские лауреаты. Люди вокруг ходили без автоматов,
на входе в магазины не проверяли сумки на наличие взрывных устройств, и
дома обывателей были на мой взгляд совершенно не приспособлены к ракет-
ным и химическим атакам. Самое поразительное, что местных обитателей все
это совершенно не удивляло, равно как и то, что за чрезвычайно умеренную
плату из их кранов круглые сутки текла горячая вода. Эта удивительная
возможность в любой момент открыть кран и встать под душ особенно пора-
зила меня, привыкшего к безденежью и к спартанским условиям израильской
зимы.
думаться о материальной стороне жизни. Я встретил нескольких русских ре-
бят, работающих теперь в Америке. Как это всегда бывает, мы разговори-
лись, рассказывая друг другу свои впечатления, вспоминая общих знакомых
и после заседания зашли в уличное кафе и купили несколько бутылок пива.
нуть металлические крышки. Оказалось, что на американских бутылках была
предусмотрена специальная резьба, позволяющая без труда их откупорить.
Однако, пиво оказалось немецким и бутылки были запечатаны самым что ни
на есть обычным способом.
рой и уже начал приподниматься со стула.
ветским гражданам традиционный способ открывания запечатанных бутылок
путем прислонения металлической крышечки к столику и последующего легко-
го удара по горлышку. Мои спутники вначале с удивлением посмотрели на
меня, потом друг на друга, и в глазах у них промелькнуло смущение. Слу-
чай этот окончательно убедил меня в правильности марксистского тезиса о
том, что бытие определяет сознание.
своей крышей ученых мужей, работал мой старый друг, с которым мы вместе
учились в институте. Еще встретившись с ним в аэропорту, я успел заме-
тить, что он не только стал солидным, хорошо одетым господином, но и за-
метно посвежел. Куда-то пропал болезненный, землистый цвет лица, вместо
этого на его щеках играл здоровый румянец, пробивавшийся сквозь светло
золотистый загар.
России времен стабильного застоя Ефимом Пусиком. Компания Пусика произ-
водила уникальное электронное и механическое оборудование, с каждым го-
дом богатела все больше и больше, что сказывалось на благосостоянии сот-
рудников и естественным образом заставляло меня вспоминать о скромной
университетской зарплате. Моя старенькая и первая в жизни машина, стоив-
шая больше чем деньги, вырученные от продажи новой кооперативной кварти-
ры в Москве, к этому времени как раз проржавела, и в салоне после дождей
хлюпала вода. Предстоящая починка нависала надо мной своей унылой неиз-
бежностью, обещая оставить солидную брешь в семейном бюджете и вызывая
некоторое чувство неуверенности в завтрашнем дне, по слухам довольно ти-
пичного в капиталистическом мире.
мной на своей новенькой Тойоте. Лицо его было важно и торжественно, щеки
слегка надуты. Он посмотрел на меня оценивающе. Взгляд его скользнул по
туфлям, десять лет назад купленным по талонам перед моей свадьбой в ма-
газине для новобрачных, австрийскому костюму, по случаю выхваченному те-
щей на какой-то распродаже для ветеранов и заслуженных работников в пе-
риод конца застоя в Москве, израильскому галстуку и рубашке с едва за-
метной надписью "Москва" на нагрудном кармане, пересланной родителями из
Москвы для бедствующих научных сотрудников в Израиле. По-видимому мой
внешний вид хотя и оставлял желать лучшего, тем не менее его удовлетво-
рил. Он раскрыл рот и произнес тоном диктора советского телевидения,
объявляющего о визите важной государственной особы: "Я рассказал Ефиму о
тебе, и он хочет с тобой встретиться".
без особого энтузиазма, так как мои познания совершенно не совпадали с
той областью, в которой Пусик сделал свой бизнес. К тому же время было
уже довольно позднее - начало девятого вечера - и лицо мое, по-видимому,
выразило некоторое недоумение, замеченное Андреем.
Ефим ждет. - Эти последние слова были произнесены с каким-то особым от-
тенком значимости, с придыханием. Наверное, так же когда-то вызывали ка-
кого-нибудь деятеля искусств на ночное совещание к Сталину в Кремль -
тоном, не терпящим возражений и объясняющим непонятливому товарищу всю
неуместность его мягкотелого замешательства.
"Pusik" - гласила крупная эмблема у входа. Меня поразило, что несмотря
на поздний час окна двухэтажного просторного здания были ярко освещены,
а стоянка была плотно заставлена машинами сотрудников. "Вот это работа,"
- подумал я, и вдруг в голову полезли полосы старой газеты "Правда",
описывающие суровую и напряженную борьбу за существование, которую при-
ходится вести среднему американскому труженику. Труженик этот потому и
обладает сравнительно высоким уровнем жизни, что все свои силы отдает
работе. Правда, все это напускное, так как труженик этот не обладает
уверенностью в завтрашнем дне, потому в душе его усиливается напряжен-
ность и усталость. Я потряс головой, и белые газетные полосы развеялись,
как улетающие бабочки-капустницы.
да в ярко освещенном холле стоял довольно крупный, благообразный джен-
тельмен лет пятидесяти-пяти - шестидесяти. Одет он был в плотный черный
шерстяной пиджак дорогого покроя, в белоснежную рубашку, брюки стрелоч-
кой, и был до синевы выбрит. Ярко выраженные еврейские черты пожилого
одессита совмещались в нем с аристократичностью облика, властностью и
осознанием собственной силы.
Орлов Алекс
Курылев Олег
Конюшевский Владислав
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий