тым, слегка усталым голосом. Она села на стул и положила ногу на ногу,
длинная ниспадающая юбка подчеркнула силуэт ее ноги. - Мы опять потеряли
друг друга, правда? Так глупо, я даже не знаю твоего телефона. - Она
внезапно погрустнела и на секунду замолчала, - Мне кажется, что иногда я
чувствую, когда ты думаешь обо мне. Вдруг, неожиданно... Какие-то смут-
ные тени возникают перед глазами, сердце начинает биться.
пытался приподняться.
успел рассказать. Странно все это... Никогда не думала, что ты сможешь
превратиться в послушного, запуганного исполнителя бредовых приказов. Ты
всегда был такой уверенный в себе. Что же с тобой стало, милый? - Она
наклонилась надо мной и взглянула мне в глаза, я ощущал рядом ее дыхание
и почувствовал, что меня снова подхватила мутная волна, незаметно наби-
рающая силу и пытающаяся унести меня в высоту. - Ходишь в этих жутких
рубашках, темных носках, - она хихикнула и прикрыла лицо ладонью. - Выс-
лушиваешь бред этого вашего безумного начальника. Зачем тебе это?
иногда кажется, что все это происходит во сне, неестественное, искажен-
ное. А потом будто просыпаешься... Прости меня. Понимаешь, так получи-
лось... Но я никогда не делал ничего....
- Жизнь у каждого одна. А ты делаешь ошибку за ошибкой... - Глаза ее за-
полняли размытое, радужное, слегка колеблющееся пространство. - Я все
время вспоминаю, как ты отвозил меня ночью в аэропорт... - Голос ее
дрогнул, и она внимательно посмотрела на меня. - А ты хуже выглядишь.
Тебе плохо? У тебя какая-то тоскливая усталость в глазах...
в губы. Я ощущал ее дыхание, прикосновение ее волос, легкое дуновение
счастья, и почувствовал, что мутная жижа отступает. Казалось, что я
плавно спускался вниз, пришло облегчение, невесомость, и вдруг она раст-
ворилась.
секунду этот хрипловатый голос и поцелуй, но огромная, черная, густая и
вязкая, как нефть, волна снова подхватила меня вверх и понесла в пусто-
ту, как скоростной лифт, от которого все обрывается внутри. Стало очень
тихо, я замер на гребне волны и увидел, что ветви сосны остановили свое
вечное движение и секундная стрелка часов замерла. От наступившей тишины
звенело в ушах. Мне показалось, что я в космосе и огромные, ослепительно
белые, горячие шары звезд, замерев, висят в черном безжизненном прост-
ранстве, связанные невидимыми напряженными нитями.
окном шумел ливень, пахло сиренью, она была здесь, рядом, она целовала
меня. Прикрыв глаза, мы медленно растворялись в мерцающем свете и пере-
текали в темноту, словно тени, отбрасываемые догорающей свечой.
остановилось... Хотя это, конечно, просто сон, мы оба это понимаем. Это
наше прошлое, а может быть будущее, я не знаю. Но мне так хорошо с то-
бой...
это когда-то уже было, знаешь? Ты наверняка знаешь, ты не можешь не
знать....
ее, казалось, ее уносило в эту темную пучину, пенящуюся страшными радуж-
ными пузырями. - Нет! - закричал я, - Нет! - я рванулся в сторону, пыта-
ясь поймать ее за руку, снова все залил яркий ослепительный свет, меня
встряхнуло, и глаза открылись.
окном качались под легким прохладным ветерком ветви сосен, освещенные
вечерними лучами солнца. Я лежал на диване. Поблекшие краски комнаты
постепенно густели, становились ярче, и я остро ощутил аромат зелени.
Начали подступать звуки, на улице мягко шуршали машины, все громче доно-
сились детские крики из расположенного под окном бассейна.
Вот и все..." - Захотелось плакать, и я уронил голову на подушку и поте-
рял сознание.
но бред больше не возвращался. Глаза слегка болели от яркого света, и я,
забываясь, снова и снова вспоминал недавние события, пролетающие перед
глазами в ускоренном темпе, как будто кинопленку прокручивают с бешеной
скоростью.
на, слегка покачиваясь, сел за руль и приехал на работу. Чуть мерцающий
свет люминисцентных ламп слегка резал глаза, мой стол с горой бумаг ка-
зался чужим. Я взял в руки стоящий в глубине на полке томик стихов, со-
вершивший вместе со мной многочисленные перемещения в пространстве. Одна
из страниц была надорвана, и она когда-то аккуратно заклеила ее прозрач-
ной липкой лентой. Я открыл книгу на этой странице и долго смотрел на
нее. В груди возникала тупая, далекая боль. Казалось, в этих листах бу-
маги еще хранится тепло рук, прикосновения, дыхание, шелест, настольная
лампа...
посмотрел на меня, покачивая головой. - Ребята про тебя как про Бога
слушали, вот увидишь, как они будут сейчас на тебя смотреть!
совершенно безнадежно. В кабинете Ефима сидели пять человек, трое
мальчиков в костюмах, со сбитыми набок галстуками, с чистыми, открытыми
лицами и двое ребят постарше, один из которых мне сразу не понравился
из-за немного бегающих, затаившихся глаз.
меня.
зах у них мысль, красота, свобода... А, может быть, я неправ, и у пятого
тоже все в порядке? Кто знает... Эх, мальчики, мальчики... Неужели и вас
перемолет эта мясорубка, и вылезете вы из нее испуганные, обгаженные, с
вывернутыми наизнанку душами и с больной совестью?"
нуть! Я проверил, они уровень наберут и Леонида с Андреем и Борисом
заткнут за пояс. Это я тебе точно говорю! Этих давно пора менять, заси-
делись, воображают о себе черт его знает что! Что они такого сделали
удивительного? Борис вообще ходит как сумасшедший, его Эдик совершенно с
ума свел. Как ядовитое насекомое, укусил, пустил свой яд в него и все!
Ты посмотри, у него вид такой сумасшедший, забитый, испуганный. Андрей
сидит надутый, бездельничает, воображает о себе черт знает что. А Леонид
вообще охренел! Он намекал, что хорошо бы зарплату поднять! - Ефим пере-
дернулся. - С тобой вот все ясно, я тебя поэтому пока и не трогаю. Ты
вот хочешь наукой заниматься, бессеребренник, ну и хрен с тобой! А они
работать уже в полную силу перестали, поощрений ждут. Ни хрена они не
получат, ни цента! Пусть уходят в другие компании, они ребята сильные,
будут в два раза больше получать. А вот эти, - Ефим махнул рукой в сто-
рону своего кабинета, - будут день и ночь пахать, свежие пополнения! И
счастливы будут своей зарплате, по крайней мере года два или три... Нет,
нет, пора вливать свежую кровь...
су, что-то объяснявшему им по-английски с поджатыми губами. Глазки парня
постарше бегали...
нид, Борис и Андрей появились в компании Пусика лет пять-шесть назад
точно таким же образом. Вначале смущенные и растерянные, они быстро об-
жились в непривычных условиях и, как птенцы кукушки, подсаженные в чужое
гнездо, с успехом выжили своих предшественников, которые без малейших
сентиментов были выброшены на улицу. По-видимому, сейчас я присутствовал
при начале новой фазы в истории компании Пусика.
на диван и включил телевизор. Экран засветился. Где-то в Европе шла не-
большая война. Из маленькой, обшарпанной машины вылезала пожилая женщина
в вытертом длинном пальто и испуганно бежала к колонке набрать в ведро
воды. Неожиданно раздавался выстрел, она падала на асфальт, и вокруг ее
головы растекалась лужица крови. Из машины выскакивал обезумевший от го-
ря старик и, не обращая внимания на стрельбу, кидался к ней, еще не веря
в происшедшее. Эту сцену прокручивали несколько раз, в замедленном тем-
пе.
родом, покрывая его ковром бомб и взрывов. Горели дома, люди разбегались
врассыпную. Женщина, с широким деревенским лицом, в сером пуховом плат-
ке, случайно попавшая в кадр, бежала по улице, причитала по-русски и
плакала от ужаса.
мрачный небритый мужчина стаскивал их за ноги и укладывал один к одному
на землю. Стройный высокий джигит с орлиным взглядом и черной бородой
смотрел на смерть и разрушения и клялся отомстить за кровь детей, глаза
его горели черной яростью, и рука тянулась к несуществующему кинжалу.
Махров Алексей
Конан-Дойль Артур
Свержин Владимир
Буркатовский Сергей
Орлов Алекс
Афанасьев Роман