багажом коллектива, чтобы отвезти на товарную станцию. Вынес в коридор
нетяжелую сумку и чемодан с реквизитом. Закрыл гримерку. Спустился и сдал
ключ вахтерше.
подумаешь, прежде, чем снимать тигрицу с девчонки. Столько эти женщины
подняли шума вокруг Ивана, что он рад был бы забыть всю эту историю
навеки. Вот только зажили бы шрамы...
вещи обрели свои места и неплохо там прижились. Чугунный подсвечник стоял
на книжной полке, Майя вставила в него три оранжевые свечи. Синяя сумка со
старыми шариками стояла в прихожей под вешалкой, бархатная книга лежала
посреди Майиного рабочего стола.
тогда работал, часть контейнеров завезли вместо Ялты в Кишинев, и
сорвалось открытие программы. Иван рассудил так, что без зимней куртки он
в Днепропетровске летом как-нибудь продержится, а вот без реквизита -
дудки!
ничего не обещал, никто никому ничего не должен, двое взрослых людей
порадовали друг друга, чем могли, но их время истекло...
на ее лице грустных мыслей не отражалось.
Иван.
разговор они с трудом, как-то даже фальшиво.
поскорее пройти сквозь обряд интимного прощания - и им это, к сожалению,
удалось...
проводить Ивана, уезжавшего дневным поездом. На всякий случай простилась с
ним на краю постели. Решили проблему ключа - если не получится отдать на
вокзале, Иван возьмет его с собой в Днепропетровск, а потом понемногу
затеряет в недрах кофра, как всякую ненужную вещь.
Полистал книги под мурлыканье Мэгги. И заблаговременно приехал на вокзал.
а проснулся уже в Днепропетровске.
разгулялось лето.
гримерку, распаковывайся, договаривайся с осветителями и оркестром, учи
уму-разуму униформу, репетируй - да еще в непривычное время!
него в гримуборной страшные щели, сквозняк, поэтому он требует: или
навести порядок, или ключ от другой гримуборной. Ему сказали, что цирк
старый, он же ответил, как всегда, что если его в течение недели не
избавят от сквозняков, он отказывается работать. Сказано это было с
соответствующим случаю кислым лицом.
за ним закрылась.
изображение в три метра ростом покачивалось справа от входа в цирк,
просьбу Ивана со скрипом удовлетворили.
никто к Ивану первым не подошел, а сам он тоже что-то замешкался с
инициативой и опять остался без компании. Был при нем неотлучно разве что
Мэгги...
с белыми и черными лебедями, летний театр, всякие качели-карусели, даже
детская железная дорога. Но Иван облазил все террасы, посидел во всех
беседках, привык - и интерес к прогулкам пропал.
возвращаться к нормальному существованию.
чемодане лежали чинно и равнодушно, им было на все наплевать.
работал. Он вспомнил, когда в последний раз сверял с ней свои планы, и
ужаснулся. Он так и не довел до стабильности "вертушки" даже при трех
кольцах, куда уж там при пяти... А план требовал ввести пять в работу этим
летом.
прежним восьми часам репетиций в день, открыл ее на первой странице и
начал неторопливо листать, возвращая себя в нормальное жонглерское
состояние души. И долистался.
Майи. Иван и не знал, что к ним прибавился еще один - уже не эскиз, а
полностью завершенная работа. Он знал, как Майя выписывает каждый волосок
в собачьей шкуре, и именно поэтому понял - вот над чем она маялась в ту
ночь, когда он утром ничего не нашел на столе.
висящие в голубом воздухе ступени, усыпанные осколками каких-то предметов
- в том числе и стеклянных шаров. Мадонна сидела в классической позе -
слегка раздвинув колени, младенца держала как будто на весу. Но вместо
лица был просто белый овал. Обрамленный бледно-золотыми кудрями,
стекающими на синюю мантию в длинных благородных складках. Младенец тоже
не имел лица, но это не так бросалось в глаза.
было на взлете - когда он выдал в ярости "семь на триста шестьдесят". Вот
тогда все шло бы, как он запланировал! Он был бы сперва сердит на Майю, а
потом - немного благодарен ей за неожиданную удачу. И не пришлось бы
извиняться перед Хвостиком...
соображать, что Майя хотела ему этим сказать. Да еще удивляться - как это
им обоим пришло в голову и встало перед глазами одно и то же. Безликая
Мадонна обозначилась под куполом как раз тогда, когда впервые прошел тот
рискованный поворот. Майя ее видеть никак не могла.
занудой после очередного конфликта с заспанной униформой. Но это было его
привычным титулом, он даже не обернулся, а на следующий день еще въедливее
требовал от униформы соблюдения всех своих указаний.
втихаря позвонить матери и брату, чтобы прислал новых кассет с классикой.
Междугородка не давала связи. Он позвонил Майе...
орать не мог - тем беседа и кончилась. Вошли посторонние, Иван был отлучен
от телефона.
время. Пух забил весь город, проникал в цирк через щели и во время
представления плавно падал на манеж. Он бы рассказал, какой ему выделили в
гостинице номер-люкс: величиной чуть ли не с манеж, а стоят в нем
необъятная тахта посередке и цветной телевизор, больше - ничего! Все
имущество пришлось распихать в стенном шкафу, что в крошечной прихожей.
Только это, тополиный пух и номер-люкс, ничего больше, и поблагодарил бы
за подарок...
безрадостным. Он не мог забыть того, что полтора десятка раз успешно
забывал, - женщину, с которой спал. Причем он прекрасно осознавал пошлость
ситуации - это была женщина, которой он попросту воспользовался и которая
так же бесстрастно им воспользовалась. Допустим, она была красивая
женщина, престижная женщина высокого полета, более того - хорошо
стряпающая женщина. Но разве все это - повод, чтобы ее не забывать?
разлетелись по окраинам Космоса, думал Иван, начитавшийся в молодости
всякой космической ахинеи, и даже хуже, чем разных планет. У тех хоть
утешение есть, что они из разного биологического теста...
увидел, что в коридоре на чьем-то контейнере сидит, болтая ногами,
длинноволосая женщина, похожая на Майю, и разговаривает с каким-то лысым
из дирекции. Иван не удержался - подошел поближе. Она обернулась.
возникшего из воздуха джигита Гришу:
день репетировать зарядился.
посоветовал: - Ты причешись, у тебя вся голова белая.
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Сертаков Виталий
Конан-Дойль Артур
Якубенко Николай
Андреев Николай