приподнявшись на локте, окинул взглядом комнату. Тело разрядилось - но
азарт еще не нашел выхода! Разгулявшаяся внутри сила просилась на волю.
кинулся к окну, где не рисковал задеть люстру, и стал с упоением кидать
четыре, пять, шесть апельсинов, больше не было, он и корзиночку запустил в
работу...
в ладони апельсинов. Все получалось само собой - и получалось прекрасно.
Это была такая радость, что куда там до нее постельной... Он сейчас был
победителем почище, чем на манеже.
смотрела на него даже без особого удивления, просто с любопытством.
корзиночку. Вот теперь все было в порядке, он получил полное
удовлетворение.
Что-то не так?
"так мне и надо..."
Растворился... Тепло и хорошо...
репетиция. Ни прощального поцелуя, ни договоренности насчет будущей
встречи не получилось.
без признаний и обещаний. Он относился к этому достаточно спокойно. Обычно
инициативу проявляла женщина. Света, цирковая бухгалтерша из Кемерово,
как-то вечером увязалась за ним в общежитие, да там и осталась. Галина,
которая сломала электросамовар, была дежурной по этажу в новосибирской
гостинице. Она под каким-то несложным предлогом зашла в номер к Ивану - и
он не устоял.
женской ласки.
как известно, наказуема. И вместо того, что ему действительно требовалось
- необременительной, чисто телесной связи, чтобы голова и душа оставались
свободны, - он устроил себе странный подарочек...
ночь в гримерке. Потом вроде ведет себя, как положено обиженной женщине из
приличного общества. Но в завершение сама вешается ему на шею...
из головы. Наконец прислали из Москвы давно заказанные фотоафиши, на
которых он, сверкая улыбкой, в дорогой импортной куртке, жонглировал
снежками на фоне зимнего леса. Вовремя додумались, ехидно прокомментировал
Иван, лето на носу, а они новогодний пейзаж вывесили...
растолковал, в какую дверь театральной мастерской стучать и какого Семена
Семеныча спрашивать. Иван удивился, но сдержанно поблагодарил и отправился
репетировать.
коридор, заставленный реквизитом, обрадовал угол с широким и длинным
проходом, ведущим от конюшни к форгангу. Из-за этого угла вылетел джигит
Гриша и шарахнулся от Ивана.
- ответил Иван на кавказский лад. Гриша без всякого акцента сказал
"привет" и побежал дальше.
имущество. На конюшне лаяли собаки. Вадим проволок на коротком поводке
упиравшегося Валета. Клоуны, Вася и Олег, приспосабливали к тачке, на
какой возят ковер, что-то подозрительное, а старший униформист Кочетков
пророчески бубнил, что толку от этого будет мало. Где-то поблизости,
очевидно, налетев на реквизит и набив шишку, громко заревел ребенок.
ускорил. Но маневр был напрасен - избежать встречи с Николаевым ему не
удалось.
дрессировщик тигров, просто-напросто положил ему тяжелую лапу на плечо,
когда Иван, глядя в другую сторону, пытался пролететь мимо.
Николаев. - Что же ты молчишь?
пообещал Николаев и убрал руку с плеча Ивана.
упорно не смотрели друг другу в глаза, а зато окружающие, забыв про свои
дела, только на них и глядели.
виновником скандальной истории, после которой цирковая буфетчица Лена
оказалась в больнице, а Иван чудом отделался лишь шрамами.
и сам не понимал. Он даже подумал, шагая в гримуборную, что если артисту
разонравился директор коллектива, то, может, поискать другой коллектив?
нагляделся на всякие длительные раздоры и вспышки минутной солидарности. И
раз навсегда отверг все эти проблемы как мешающие работе.
что у нас намечено на сегодня?
этой неделе должен ввести в работу новый трюк - кидая семь мячиков,
повернуться на сто восемьдесят градусов и продолжать, как ни в чем не
бывало. Все было готово, на репетициях уже не случалось ни одного завала,
и все же премьеру трюка Иван обычно переживал очень остро. Как будто хоть
кто-то в цирке, кроме него, знал, что это - премьера...
усилий, четыре булавы, кидал, чтобы занять руки и освободить голову - для
мыслей о повороте. В очереди за обедом он прокручивал перед внутренним
взором несуществующую запись поворота. Потом, лежа в гримерке, он взялся
за "Королеву Марго" и некоторое время исправно переворачивал страницы,
пока не сообразил прочитать несколько абзацев. Тогда он удивился - это что
же в книге происходит?
манеж, все прошло. Началась пляска.
пируэты, падал на колено и вскакивал, а кольца, мячи и булавы порхали как
бы сами по себе. Но он их чувствовал, как продолжение собственных рук, он
и не глядя видел каждое крошечное отклонение от заданной траектории.
Пестрая вселенная, закрученная им, вращалась вокруг него по его законам.
в левую три, - шепнул: "Ну, Хвостик!.." - и Хвостик первым понесся вверх.
Когда все семь мячей надолго повисли в воздухе, Иван вроде бы даже и
неторопливо повернулся. Мячи пришли точно в руки. Иван взглядом
поблагодарил Хвостика и уже из озорства сделал еще один поворот. Мячи не
подвели.
что если он сию же минуту не выйдет на финальные комбинации с кольцами и
кульбитами, то номер так и останется без конца, а ему просто придется еще
потянуть время с мячами и подольше раскланиваться.
и зал громко зааплодировал. Эти полторы тысячи человек не знали, что
сегодня премьера. Они не знали, что на восемь трюков у Ивана уже есть
авторские свидетельства, и очень удивились бы, узнав, что такого рода
свидетельства вообще существуют. Если бы Иван работал всего пятью мячами,
без всяких пируэтов и кульбитов, они аплодировали бы точно так же.
чувствовал. А то, что в принципе - за этой гранью, для него сливалось в
какое-то сверкающее и оглушающее действо. Шесть в воздухе мячей или семь -
кто их считать станет...
самому.
за ним Вадим на Рыжике, и весь проход был забит всадниками. Иван, будто
лунатик, отрешенно прошел между блестящих конских крупов.
махнул рукой. Кто-то отчаянно, чтобы в зале содрогнулись, взвизгнул,
кто-то прокричал на диком языке. Справа и слева от Гриши на манеж
понеслись яростные всадники. Сам он выехал последним, заставляя
нетерпеливого Абджара идти коротким танцующим галопом, и посреди манежа
Николаев Андрей
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Жюль Верн
Куликов Роман