А если затаился где-то гад и хобот на меня затачивает? Может выйти мне вон
и прописаться в песочнице перед домом, оставив жилплощадь невидимке? Я
снова каждый квадратный и кубический сантиметр обшарил. Но к концу
тотального шмона голова стала весить на два пуда больше, и думы окаменели,
и мыслительный аппарат забуксовал, как автомобиль на пляже. Вдобавок в
носу кран сопливый открылся, по ушам будто ладонями врезали, и я сделался
горячий, как казанок в печи. Как это называется? Иначе, чем грипп,
инфлуэнца, лихорадка не назовешь. Я утром промок, когда по дороге решил
заскочить туда, где люди перед рабочим днем пивком разминаются. А потом
целую смену мокрыми тапками шлепал. Но, с другой стороны, простуда с
гриппом меня никогда не берут. Вот одного моего приятеля триппер не брал,
даже, казалось, в самых безнадежных случаях. Зато стоит сквознячку
полетать, и этот тип уже готов, лежит, хлюпает, сложив ручки. Такой вот
разброс и плюрализм.
вареньем и встретил в коридоре лужицу. Но почему-то свирепеть и бросаться
уже не захотелось. Я стал, как мне тогда почудилось, вполне здраво
рассуждать. Это, дескать, просто снизу протекает. Потолок чистый, значит
не сверху. Почему бы не быть жидкостям, которые снизу умеют течь?
Наверняка и закон физики подходящий имеется, у меня же просто
разрастающаяся прореха в образовании. Я ведь как учился - ночью под пивко
сто законов выучу, утром сдам поскорее экзамен, потом коньяк из заначки -
и привет всем знаниям, вымылись, считай, начисто. Успокоился я столь
незатейливым способом, загрузил вовнутрь народные снадобья, растекся на
диване. Есть оттяг, слегка "лечу", реминисцирую детство золотое. Мне тогда
нравилось болеть: морсик, жрачку в постель подносят, уносят; горшок и то
рядом расположился; никому от тебя ничего не надо, только вьются вокруг со
своими услугами; ты же Вальтер Скотта почитываешь. Принял я еще немного
комплексного средства и разморился окончательно, даже задремал. В дреме я
будто бы по-прежнему на своем диване, но откуда ни возьмись доктор, хочет
меня оперировать. Из-под шапочки и над повязкой только два глаза-буравчика
виднеются и нос. Последняя деталька не просто сидит на лице, а еще и
вытягивается в мою сторону, на конце становится твердой, металлической,
как и полагается медицинскому инструменту. Кстати, в охватившем меня сне я
отношусь к докторскому носу с пониманием. А может, товарищ - потомственный
хирург? Куда больше беспокоит, что он там собирается ковырять? В качестве
ответа металл ныряет в мой нос, потом опускается в глотку, добирается чуть
ли не до желудка. Там из него что-то выдавливается. Сон заканчивается,
возвращаюсь в явь, утро уже лезет в окно со двора, и в желудке нехорошо.
Хотя чего там может быть хорошего? Однако, есть и плюсы, за время лежки и
спячки голова облегчилась, дым из нее ушел, остыл организм, и уши, как
новые трубы. Я шлепанцы с дивана спустил, а рядом с лежачим местом есть
повод для огорчения, подозрительная лужица с каким-то утробным запашком.
Я, спотыкаясь, будто богатырский конь, направился к "охоте". Вот
единственное, что мне не изменит, когда успокоит, а когда и силенок
подбросит. Но железная уверенность в аппарате рухнула, нанеся душевную
травму, едва он зарычал. Кое-что двинулось во мне снизу вверх, так
сказать, чтобы поздороваться, и я, метнувшись в ванную, как лев за
антилопой, стравил там харчи. По завершению процедуры, ноги, как у
плюшевого мишки стали, и я ударил туловищем пол. На кафеле вскоре замерз,
как Маугли, и с натужным криком "даешь!" из ванной комнаты себя выпихнул.
Только на теплом ковре в гостиной-кабинете-спальне очухался. Попил пивка
для дезинфекции и полный ажур в организме. Налопался сосисок, задабривая
живот; наконец, мораль укрепил, чтоб в ванной комнатке прибраться. А там
подарок, оказалось, меня поджидает, рассчитанный на особое чувство
прекрасного.
с усами. Некоторые активисты уже просыпались на пол и неторопливо
расползались кто куда. Один червячок решил познакомиться поближе и стал
смачно грызть носок моего ботинка. Я, конечно, пнул малолетку, мол, знай
свое место, щенок, но тут же пришлось разочароваться в проявленной
грубости. Ногу обожгло, как-то изнутри ошпарило и дернуло до колена.
Током, что ли, шарахнуло? Если у такой внешне скромной зверушки столь
яркие способности, значит, остается только снять шапку и освободить
дорогу. Однако, внимание приковалось к тому, что шкафчик мой сожрали,
только щепочки остались (я ж на нем столько месяцев проверял свое
плотницкое мастерство), еще и пасту зубную слопали, даже шампунь сметали.
Вот этого уже простить нельзя! Милая компания, тем временем,
десантировалась почти в полном составе из раковины и уже явно тяготилась
тесноватой ванной. Смышленые малыши стремились на просторы моей квартирки.
Стало обидно, что кто-то сейчас будет комиссарить на такой скромной
жилплощади. Я, между прочим, порядок люблю, никогда на паркет не сплевываю
и хабарики к потолку не приклеиваю, хотя и умею. Да и лишних вещей,
продуктов что-то у себя не замечал. Могу я намечающееся веселье позволить,
не умаляя своего человеческого достоинства? Был бы я без достоинства, йог
какой-нибудь, нолик, который умалить нельзя, то смотрел бы сейчас на живые
сосиски ласковым взором. Но поскольку душа моя в нижнем астрале, то
испробовал бесполезную швабру (присоски у них будь здоров) и никчемную
табуретку (в момент битья они как заклепки), потом сгонял на кухню за
особой заначкой для зимы - бутылью спирта. Вернулся в ванную, сияя, как
Снегурочка, и расплескал зимнюю радость, зажав до обеззвучивания крик:
"Подавитесь, падлы". Червячки мои, конечно, оживились, давай слизывать,
думали, что угостились на очередную халяву. И тут я, неумолимый, как
Молох, градусы им добавил, бросил спичку недрогнувшей рукой подпольщика.
До безумия было еще далеко, я вроде осмысленно понадеялся на прочность
гидроизоляции. Кое-кто из моих маленьких пытался покинуть мероприятие типа
"аутодафе", вундеркинды же, наоборот, сползлись в прочный ком. Те
мерзавчики, что по краям, спеклись в итоге в корочку. Однако, когда пожар
закончился и корочка лопнула, показалась живая-здоровая начинка из их
товарищей. А вот моя ванная комната, некогда гвоздь программы, пропала и
сгинула, одна вонь и копоть в виде положительного сальдо. Я, наверное,
только после этого завелся по-настоящему, по-берсеркерски. Напялил
шерстяные перчатки, на них резиновые рукавицы, оставшиеся с тех времен,
когда я служил говночистом, подхватил гирю-двухпудовку, ее тоже тряпкой
обмотал. Получившейся булавой, вроде той, что была у любого уважающего
себя былинного деятеля, стал крошить остатки кафеля, сотрясая здание до
самого фундамента. Правда, было одно "но": малыши бодро, как мячики,
отпрыгивали всегда в нужную сторону. Бросил в сердцах гирю, расколошматив
раковину, но заводка еще не кончилась. Снова хотел вступить в спор, имея
на этот раз в виде аргумента стальной прут, но, видимо, "сосискам" я уже
надоел вместе со своими мероприятиями, вот они и скрылись через сток.
перед ванной комнатой, уничтоженной совместными усилиями, и душевно ною,
впервые недоволен судьбой. Почему звери в моей жизни, вначале в виде
персонажей "охоты", а потом и наяву, играют такую роль? Достоевский и
Толстой не взялись бы писать о моих взаимоотношениях с животными, для них
это было бы низменно и мелко. Где тут вопросы нравственности, где клубок
человеческих взаимоотношений, где основа духовного возрождения - спросили
бы они и, не получив ответа, ушли бы, монотонно гудя: "Суди его Бог".
Однако же, господа хорошие - заметил бы я им вслед - есть вещи, от которых
побледнеют ваши Безуховы и Карамазовы.
станем зажмуриваться, найдем так много схожего. Просто биологическое у
одних становится психическим у других. Вот сегодня я вроде столкнулся с
законом природы, включили меня в биоценоз, где сплошные червяки, микробы,
вирусы. Не спрашивая согласия, провели сеанс паразитизма. Какие-то
животные воспользовались чужим многострадальным организмом, чтобы
обстряпать свои делишки. А разве мало встречалось граждан, которые не
прочь были проехаться у меня на закорках, предварительно задурманив мою
голову. Разве не по-червячьи во время пожара любого типа поступает людская
мафия: крайних отдает "огню", а в середке остается цела и невредима.
Получается так: чуть прижмут монструозность на человеческой половине мира,
тут же по принципу сообщающихся сосудов (горшков, наверное) перетекает она
на животную половину. Так что, не зная тварей, не суйся к людям. Экую
штуку впечатляющую я открыл! Ай да Гвидонов, сукин сын. Подпрыгиваю,
вздымая руки кверху, как вратарь, который взял мяч. Но, падая вниз, тут же
сгибаюсь и хватаюсь за живот, прощупываю и пальпирую, не шевелится ли кто.
Ведь там, чего доброго, поселилось кое-что похлеще, чем скромняга бычий
цепень или семейство аскаридок. Подозреваю, что из каждого опарыша
вырастает злодей, вроде того, что поджидал меня в подвале. Съел я двести
граммов лимонной, и хотя был уверен, что это не поможет, все-таки страх
немного растворил. Даже надежда затеплилась, что у червячков царит
заединщина и никто из всей шатии-братии, не задержался, споров отсебятину,
в моем нутре до лучших времен. Итак, стою я посреди комнаты, как ежик,
которого вывернули наизнанку, и тут для оживления дохлой ситуации
исполняется ария совсем из другой оперы.
загородное садоводство кушать клубнику, а вместо родного человека завелась
в квартире жуть. И грипп дамочка приплела, и охватившую ее после болезни
слабость, и проблемы отстаивания девичьей чести, и ценности, честно
заработанные дедушкой-мясником. Я, конечно, понимаю, что скрывают в себе
эти тары-бары, кто-то у нее сорвался с крючка, вот она хочет в порядке
компенсации немедленно зацепить другую рыбку. Ее "примитива" тоже помню,
обиду взлелеял. Поэтому объясняю: не таков, чтоб бежать, придерживая
подтяжки, по первому свистку. Не бутылка я портвейна, к которой можно
приложиться в любой момент, когда она имеется. Плавное витийство
оборвалось, в ухе громыхнуло так, будто Нина растоптала телефонный
аппарат, но через полчаса она уже маячила в моих дверях. Впустить впустил,
но посоветовал не налегать на чистоту и обходиться пока без ванной.
Силенок, значит, на оборону девичьей чести ей не достает, а чтоб
Никитин Юрий
Ильин Андрей
Володихин Дмитрий
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Свержин Владимир