Подбородочный выступ развит более обычного для океанической ветви, губы
полные, но не вздутые. Волосы жесткие, густые. Видите, какая у мужчины
пышная борода? Занятно, что цвет волос как правило светлый, от каштановых
до таких, как у вас. И глаза преимущественно голубые, как у славян и
скандинавов. Странно, не правда ли? Только с глазами у них вообще
фантастика!
проскользнувший у Ратмира намек еще в первую нашу с ним встречу.
из критериев отбора кандидатов на пост телохранителя, хотя и не самый
существенный. Наверное, вам было бы достаточно зеркала, чтобы составить
представление об их облике... Но дело в том, что белки глаз у зигган
светятся!
темноте. А мы не знаем, отчего это. Не было у нас до сей поры возможности
обследовать ни одного зигган. Ни живого, ни мертвого.
как бы не расслышав. - Ну, там, минеральный состав почвы... То ли в
воздухе что-то рассеяно. Может быть, это какой-то атавизм, наследие особых
условий обитания, хотя мы так и не смоделировали те условия, что могли бы
породить подобный расовый признак.
призван обосновать их божественную избранность и право на первородство.
как айсберг в океане. Ибо сказано: никаких вольностей на работе...
мифами у нас никто не занимался.
не изученной культуры и даже не удосужились разобраться с ее мифологией?
Да ведь это же фундамент, начало начал, это и религия, и фольклор, и
письменность! Чем вы тогда вообще тут заняты?!
лепет.
посторонних ушей тайну. Может быть, даже государственную. А скорее всего,
некий "секрет Полишинеля", ведомый всем, кроме гостей из прошлого вроде
меня.
ледяным тоном. - Коль скоро мы перешли к принципиально важным вопросам...
от взрывной страсти к монашеской отчужденности. Словно она ни минуты не
перестает сражаться с каким-то своим, недоступным моему пониманию душевным
разломом. И в ней берет верх то одна сила, то другая. И ее, в зависимости
от состояния дел на фронтах, то со всего маху швыряет в мои объятия, то
грубо, с мясом и кровью выдирает из них. То она - тягучая капля напалма,
готового воспламениться от любой искры, то она - кусок антарктического
льда, Снежная королева.
хочет встать. На ее и без того загорелом лице пролегли глубокие тени. Губы
плотно, неприступно сомкнуты. Как будто не эти самые губы каких-то полчаса
назад блуждали по моему телу, рассыпая по нему свежевыжженные клейма.
Слюнявый интеллигентик Славик Сорохтин тотчас же отлез бы,
закомплексовавшись по самые уши. Но давно уже во мне вызревает чужеродный
эмбрион императорского телохранителя, подсаженный всевозможными
гипнопедиями, вскормленный и вспоенный суровыми мастерами-меченосцами, и
это воинственное, властное мое альтер-эго никакими комплексами не
обременено.
монахиню за обнаженную грудь.
сосок набухает горячей кровью и становится взрывателем на боевом взводе,
который немедля срабатывает, и все вокруг обращается в лаву, смолу и
напалм. Двое зигган, забытые, глядят на нас с экрана, и в невероятных
самосветящихся их глазах мне чудится укоризна...
культов. Я долго не мог уяснить, в чем тут дело, пока не понял, что
профессиональный интерес историка довольно глух, зато во весь голос
говорит чутье ниллгана-телохранителя. Ларчик открывался довольно просто:
дорога к святилищам, похороненным в недрах Эйолудзугг, обычно пролегала
узкими, слабо или вовсе никак не освещенными потайными лазами, которые
ничего не стоит при минимальном желании и усилии обрушить либо затопить.
Всякий раз, идя с факелом в одной руке и мечом в другой впереди
императора, я ощущал себя в западне. И не стрелы из-за поворота я боялся.
При некотором везении можно было бы отразить ее, при полном отсутствии
означенного везенья - принять в грудь... и вернуться в Землю Теней. Но
медленная смерть от удушья в наглухо обрубленном с обеих сторон каменном
мешке меня отнюдь не прельщала. Наиболее естественным способом избегнуть
угрозы было бы запретить императору вовсе посещать все эти
жертвоприношения, камлания и прочие аллегорические действа. И, само собой
разумеется, этого сделать я не мог. Такой запрет шел против всех правил
эпохи. Он был равноценен добровольному отказу Луолруйгюнра Первого от
престола.
богохульствуя, в спину мне тяжко дышал Солнцеликий, следом топотали
мрачные эмбонглы, а уж в самом хвосте процессии влачилась прочая знать.
"Случись что - зарежусь, - малодушничал я в своих мыслях. - Раньше всех. А
они пусть как хотят... В другой раз возьму верховного жреца за бороду и
погоню рядом, вместо заложника". Под ногами хлюпало, с потолка за шиворот
прыгали ледяные капли, и мне чудилось, что это маленькие, но предельно
ядовитые паучки. Будь это правдой, не смертоносного укуса я страшился, а
позорно изнывал от отвращения.
обошлось. Император бесцеремонно отпихнул меня, восстанавливая
субординацию, и прошествовал на предусмотренное ритуалом место напротив
алтаря. Я вдвинул меч за пояс: здесь не полагалось осквернять ладони
оружием. Полыхали факелы, треща и фыркая едким дымом. Голова чуточку
плыла: в затхлый воздух подземелья явно подмешали какую-то наркотическую
вонь.
владыке океана, хозяину всех рек, озер и иных водоемов, едва ли не
дождевых луж, покровителю мореплавателей. Если верить мифам, Йогелдж не
был антропоморфен. В этом смысле фантазии у зигган оказалось больше, чем у
наших "тарелочников", которые за всю историю своего культа так и не
измыслили ничего умнее, как раскрашивать своих пришлых человекообразных
идолов во все цвета радуги...
отсветах факелов казалось, что оно дышит. Словно гигантский слизень,
задремав, выставил на всеобщее обозрение свой бок. Алтарь торчал из озера,
будто сломанный зуб. По берегам в два ряда замерли факельщики в черных
балахонах. Где-то по темным углам попукивали невидимые трубы.
каменном полу и остекленело таращился в угольные непроницаемые воды. Что
он там хотел увидеть? Или уже видел? Вокруг жреца на медных блюдах нервно
вспыхивали зеленые огоньки, над ними восходили струи пахучего белого дыма.
Наверное, если долго смотреть в эту мертвенную гладь, да еще перед тем
изрядно нанюхаться, то Бог весть что примерещится...
все слаженнее, находя и выстраивая общий ритм. Трубы подхватили эту
варварскую мелодию, повели за собой. Забубнил огромный барабан, тоже
невидимый.
оскаленные зубы блестели. Здесь он не был "властно попирающим твердь".
Вообще никаких владык - одни рабы. Невольники ритма и звука. "Как у нас на
концерте каких-нибудь долбежников и пузочесов", - подумал я, сражаясь с
прущими из недр подсознания темными инстинктами. Пока мне это удавалось:
все же, не до конца еще обдуло ветрами язычества налет цивилизации. "Нет,
братцы, меня вашим хард-роком не проймешь, я на "Дип Перпл" вскормлен, на
"Блэк Саббат" вспоен, я гастроли "Пинк Флойд" пережил..."
Эмбонглы... Где темнее, там и слабее. "Защитнички, мать вашу, вот и
доверяй вам после этого!" Впрочем, в стане юруйагов тоже наметилось
прослабление. Некоторые уже пали на колени, мотая головами, как
взнузданные. Солнцеликий вскинул над головой тощие руки, стиснул кулаки,
словно угрожая кому-то. До меня явственно донесся скрежет его зубов.
невиданная черная радуга. Дзеолл-Гуадз волчком крутился на месте,
выкрикивая заклинания, из которых я не мог разобрать ни слова. Факельщики
вопили истошно и согласованно, как если бы ими кто-то дирижировал. Глубины
озера озарились неясным далеким светом. И тут же ритм сбился, поломался,
теперь все попросту орали кто во что горазд.
Пехов Алексей
Сапковский Анджей
Орловский Гай Юлий
Самойлова Елена
Распопов Дмитрий
Корнев Павел