просто ловил их и возвращал на место.
дерзнул!.. Лабиринт - символ власти, владеющий ключами Эйолудзугг владеет
этой страной!
ногами своего повелителя новые святилища и украшают их человеческими
черепами...
дышит и вкушает пищу под этим небом.
беснующегося демона. Я брал меч наизготовку. Все шло обычным чередом.
выпускал оружие. Годы правления брали свое: как воин он уже не годился мне
в соперники. - Сказки о Многоруком выдуманы старухами, которые давно
отучились рожать и скуки ради перемалывают голыми деснами всякий вздор.
происходило.
события, о чем ежедневно докладывалось императору.
Эойзембеа отправлен был с пятитысячным карательным войском на усмирение.
Вести оттуда поступали весьма утешительные. Из соображений классовой
солидарности я сочувствовал мятежникам, но в то же время не мог не
испытывать облегчения: число наемных убийц с Севера, тупых, фанатичных и
потому особенно неразборчивых в средствах, практически сошло на нет.
гаруспикантов, гадателей на свиных кишках, это предвещало гнев Эрруйема,
царя Земли Теней, а значит - и сильные колебания тверди. Правда, горлопан
и брехун Гиам
к своим кострам Черное Воинство, и нужно-де ждать нашествия из Ночной
Страны, за что был колочен палками случившегося поблизости дозора.
"Диссидент хренов, узник совести!.. - подумал я не без раздражения. - И
чего подставляться на каждом шагу со своими апокалипсисами?!" Мне не
хотелось бы по нелепой случайности, из-за чрезмерного усердия
какого-нибудь пьяного юруйага потерять этого вздорного старика... Но более
соответствующим истине следует полагать недовольство Эрруйема,
обнаружившего недостачу одной из душ при поголовной поверке. Это был
камень в мой огород. На помощь мне пришел Дзеолл-Гуадз. Эрруйему обещана
была жертва двадцати буйволов и пяти бегемотов. На поимку сакральной
скотины снаряжен был отряд во главе с Элмайенрудом. Гаруспиканты
заикнулись было, что не худо бы прикомандировать к отряду и меня как
главного виновника торжества. Но наивный замысел удаления от императора
его непробиваемой защиты был настолько прозрачен, что никто не рискнул
развивать эту тему.
диковинный зверь жираф, зачатый страусом и рожденный зеброй. Любопытные
изволят видеть его ежедневно в специальном загоне, рядом с гигантскими
ленивцами и дикими людьми-лемурами. Я в числе первых воспользовался
приглашением. До сей поры мне доводилось наблюдать жирафа только по
"ящику". Плод греха непарнокопытного и птицы был измучен дорогой и
выглядел весьма унылым. Дикие же люди, размерами с пятилетнего ребенка,
напротив, очень веселились и кидали в нового соседа, а затем и в зрителей,
засохшим дерьмом. Огромные пестрые моа бродили по своему загону, как
неприкаянные души, изредка квохча по-куриному. Ленивцы, более похожие на
интеллигентных горилл, как им и полагалось, дрыхли под деревьями.
стучали, что планы Солнцеликого им всячески высмеиваются и предаются
забвению. "Безгранично ли наше терпение?" - осторожно спросил
Дзеолл-Гуадз. "Он будет наказан", - прикрывая глаза от бешенства, произнес
Луолруйгюнр и более к этому вопросу не возвращался.
не шли. Какую пользу черпал я из разговоров с вургром, что упорно
отказывался назвать свое имя? Что могла сообщить неискушенная в любовных
играх, не ведавшая, что такое поцелуй, но стремительно набиравшая класс
милая стихотворица Оанууг? В каком невежестве уличал меня желчный
прорицатель Гиам, потирая побитые дозорными бока? Разрозненные крупицы
знания, из которых не сложить мозаики. Я никак не врастал в эту жизнь. Она
отторгала меня, как инородное тело. Точнее было бы сказать, что я встал ей
костью поперек горла. Все только вздохнули бы с облегчением, исчезни я
насовсем. Император избавился бы еще от одного критика своих нелепых,
анахроничных реформ. Юруйаги сорвались бы с цепи, чтобы драть своего брата
и господина в клочья. Рыночные торговцы расстались бы с печальной
необходимостью порскать врассыпную при виде вооруженного до зубов
ниллгана, от которого всего можно ожидать: ниллган что вургр, не человек -
нежить...
потомками из двадцать первого века общей нашей с ними эры. Ну, нашептали
они каким-то образом на ухо Луолруйгюнру суть его бредовых реформ, против
которых только ленивый не восстал бы. На какой результат они рассчитывали?
Получить в итоге социальную химеру, этакий феодальный социализм? История
уже знавала похожие взбрыки. Из школьной программы: фараон Аменхотеп
Четвертый, которому предстоит родиться через тысячу лет, вздумал
ниспровергать старый пантеон в угоду им же придуманному новому божеству,
солнцеликому Атону. Даже имя свое сменил на Эхнатона. Ни черта-то у него
не вышло. Уж не напел ли бедняге его солнечные гимны голосок из дальнего
будущего? Вот и солнцеличие фигурирует в деле, как улика... Впрочем,
супруга его, Нефертити, будет хороша. Спасибо Тутмесу, который сумеет
передать ее очарование в известняке... А что останется человечеству от
императора Луолруйгюнра Первого?
поколении Славик Сорохтин. Которого весьма незначительно волновали нюансы
социального устройства империи. Для которого козни врагов "перестройки
по-зиггански" представляли сугубо статистический интерес. И который еще в
безмятежном студенчестве самостоятельно и совершенно стихийно пришел к
мысли, что история человечества есть не сумма занимательных фактов, а
процесс созидания культуры. Ниллгану Змиулану такие подробности были до
фени.
Лунлурдзамвил пребывал в спокойствии. Если и ковалась вокруг нас с
императором какая-то интрига, то, по всему видать, делалось это с
неподвластным моему опыту искусством. А может, и нет никакой интриги? И
злодей Элмайенруд впрямь пригонит к прорве Ямэддо стадо обреченных
буйволов и бегемотов?
холода я здесь еще не знал. Теперь уже совершенно ясно, что я заблудился.
И вокруг по-прежнему ни единой живой души, что могла бы указать мне
дорогу. На любом человеческом языке и даже без такового. Просто взяла бы и
ткнула пальцем в нужном направлении. Если я смогу толково разъяснить,
какое направление мне нужно. Где же эти чертовы небоскребы? Если я что-то
понимаю в небоскребах, они обязаны нависать надо мной, как проклятие
божье, и притом полыхать тысячами своих окон. Какой-никакой, а ориентир...
Но ничто надо мной не нависает, кроме непроницаемо-черного полотнища
небес.
выбреду к жилью, тогда дело примет серьезный оборот. И, в конце-то концов,
должен же здесь наступить рассвет! Я подношу к лицу циферблат часов и
силюсь разглядеть, что там показывают стрелки. Не видно ни зги, и я
впервые начинаю сожалеть о том, что дома поскупился на приличные
электронные часы с подсветкой, а уже здесь отказался от роскошного
аппарата, который предлагал мне Ратмир взамен моего древнего механизма.
Хотел сберечь как память о родном своем двадцатом веке... Итак, я не в
состоянии даже выяснить, как долго мне болтаться в ночи.
и то же. Мерещатся неясные силуэты скособоченных домов, беспорядочно
обступивших меня со всех сторон. Откуда-то доносятся странные размеренные
звуки, будто работает свайный копер. Я стою на месте, прислушиваюсь. Ветер
доносит обрывки музыки и голосов. Не знаю, отчего, но всякое желание
увидеть себе подобного вдруг пропадает. Не нравится мне эта музыка. И
голоса какие-то недобрые. И пусть я все это себе придумал, но лучше уж
потихоньку топать назад, где, по моим предположениям, осталась линия
магнара.
холодное. Неужели и вправду дом? Придерживаясь стены, ищу вход, а под ноги
то и дело с треском и скрежетом лезет слежавшийся хлам. От полного
непонимания происходящего и, возможно, от страха я начинаю разговаривать
сам с собой. Браню дворников, что так засрали вверенную им территорию,
хотя небольшим светлым участком сознания понимаю, что никакими дворниками
здесь годами не пахло. Быть может, шестьдесят семь лет сюда не ступала
Соломатина Татьяна
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Березин Федор
Посняков Андрей
Прозоров Александр