придет ко мне, и неважно, что возникнет на месте безмятежного цветенья,
бурелом, или грядки жирного чернозема, такого уже не видать.
эротики, иллюзорного насилия и бутафорской самоотверженности, скрытого
страха и психического допинга, из драм и фарсов, неслышно разыгрывающихся
в черепных коробках - передо мной, будто на недодержанной пленке в слабом
проявителе оконтуривается сущность человека вообще, и я близок к тому,
чтобы объяснить ее на основе обширнейших наблюдений, в строго научных
параметрах. На это уйдет весь остаток моей жизни, и жаль мне лишь одного,
представьте, одного лишь, что я так и не узнаю, кем был я сам.
и толкотни проникнуться как следует тем иррациональным пафосом, которым
прямо-таки пропитаны станции и переходы первой очереди; при этом не так уж
и важна чрезмерная изукрашенность циклопических подземелий, обвешанность
скульптурой и мозаикой, как общая, отчетливо шизофреническая система
связей, имеющая, при всем том, структуру паутины; радиальная ловчая сеть,
упрятанная из каких-то соображений глубоко под землею. Каганович,
неутомимый гомункулус той воспаленной поры, вполне явил, овеществил свой
бесовской параноический потенциал в вековой промозглости московского
плывуна. Можно даже представить, восстановить по содеянному, как разряды
безумных прикидок, то и дело вспыхивавшие в кипучем разуме сатрапа, тут же
подхватывались одержимыми ордами и с ходу осуществлялись, в чугуне,
мраморе и позолоте, среди исконного мрака земных недр.
сфокусированной на коммерции, и не подозревал, конечно, что в своем
апофеозе вполне приблизился к возможностям повелителя тьмы, возводившего
за ночь дворцы. Скорее всего, он думал, что всего лишь пробудил энергию
масс.
которого за версту разило вытаращенным безумием, среди черни ходила
легенда о подземных дворцах. В самом деле, если попробовать вообразить
дворец зла, какое-то парадное преддверие ада, то ничего лучше и придумать
нельзя, тем более с сонмами грешников, увлекаемыми на эскалаторах в самое
пекло, где в закрытом для нас пока что раззолоченном нефе давно уже
затаился вселенский паук.
встретились в только что оплодотворенной яйцеклетке, в крохотном
эмбриончике. Как молоды, как неопытны были мы тогда! Что делать, с чего
начать?.. Помнится, все были немного растеряны. И тут Первый встал и с
горящими глазами, пылко жестикулируя (как сейчас помню его вдохновенный
облик), произнес небольшую речь. Помню ее дословно, как сейчас:
человека. Велика ответственность, что ложится на нас, но велика и честь.
Так давайте же приложим все силы, чтобы человек наш стал самым лучшим,
самым благородным, самым даровитым в мире. За работу, друзья!
приходилось делать заново: не было ни системы кровообращения, ни
пищеварения, ни органов дыхания, ни мозга, ни сердца. Пол - и тот был под
вопросом. Но в тот момент было не до того. Материалы! Белки! Гемоглобин,
глюкоза! Со всем перебои, везде трудности... Недосыпали, надоедали, все на
посту, постоянно в напряжении. И наш зародыш рос потихоньку, развивался, и
вот стало уже возможно различить его контуры - руки, ноги, торс. Помню,
как горячи были наши споры о поле будущего человека. Третий радел о
женщине, я колебался, а первый и слышать не хотел ни о ком, кроме мужчины.
И он таки победил, составив нужную комбинацию хромосом.
хозяйством. Все модернизировалось, усложнялось. Особенно туго стало после
родов - ни о какой помощи извне уже не приходилось думать. Ставка
исключительно на собственные силы.
антитела, службу иммунитета. Неправильный обмен веществ - налаживаем
регулирование. Малокровие - бросаем все силы на кровообразование... В этой
повседневной кутерьме и хлопотах мы незаметно отдалились друг от друга. Я
возглавил отдел службы печени, Первый, это и понятно, занял почетное место
в коре головного мозга, а третий получил скромный, но ответственный
участок - сфинктер мочеиспускательного канала. Мы стали общаться реже. У
нас появились много помощников - молодые гены, нейроны, лейкоциты - с
такими горы можно своротить. Шли годы, богатырь наш взрослел.
задумывались - где же мы допустили ошибку? Ведь набор хромосом был
великолепный. Наследственность - превосходная. Все системы, все службы
работали нормально, на совесть. Нельзя грешить и на нас, генов - мол, в
чем-то недосмотрели, допустили брак, а там поехало. Ничего подобного, все
хотели как лучше.
державшие все задатки в руках, вырастить такого огромного, вульгарного
обывателя? Этого скучного хама, что пользуется своим прекрасно
сконструированным мозгом лишь для того, чтобы думать о жратве, о выпивке,
бабах и деньгах! Или составляет хитроумные комбинации, чтобы обжулить
кого-нибудь. И Первый, наш светоч, участвует в этом. Иной раз мне хочется,
чтобы там, наверху, поскорей разразился инсульт.
пищеварительному тракту. Всюду царят упадок и разложение. Где тот былой
энтузиазм поры начала? Работают без огонька, спустя рукава, перерождаются,
жиреют, думают лишь о собственном благополучии, забыв, что от состояния
всего организма зависит судьба каждой отдельной клетки. И такое везде.
эта однообразная, отупляющая работа помогает как-то отвлечься, забыться.
Хотя и там нарастают неполадки, простатит, то-се. Третий, между нами
говоря, звезд с неба никогда не хватал, это честный исполнительный
труженик. Я думаю, что и он в глубине души страдает от нашей неудачи,
возможно, корит себя...
поубавилось, и я по свободе все думаю, думаю. Такие возможности, такие
многообещающие предпосылки... Ночи провожу без сна. Этот алкоголик не
бережет ничего, что создавалось с таким трудом, печень вконец разрушена,
цирроз. Я с грустью вспоминаю, как тщательно выращивали мы каждую
клеточку, чтобы получить лучшую в мире печень - и она была такой, могу
поклясться.
ублюдке, провалилась; он может плодить даунов. Мы потерпели страшную
катастрофу, неизвестно в какой день - то ли когда он впервые напился, то
ли когда начал бесконтрольно врать, а может, когда связался со своей
первой женой, с ее непобедимым укладом наседки-хищницы. Мы оказались
бессильны против его окружения. Сделанное нами изнутри представлялось
безупречным, снаружи, однако, оказалось страшно уязвимым. Почему?
этом тучном, заживо разлагающемся организме. В чем же наша вина, что
просмотрели мы, чего недоучли?..
и достаточно заслуженной кончине магистра Пиотровского А.Г.
ответвления фундаментальной академической дисциплины, именуемой популярно
"стогастика" и занимающейся, в основном, вопросами нематематических
преобразований. В сферу стогастики, таким образом, входят идеальные
объекты, в принципе неформализуемые и не обладающие явным количественным
выражением. Магистр Пиотровский, имея дело с умозрительными сущностями,
такими как "совесть", или же "абсолют", весь свой немалый, надо признать,
потенциал сосредоточил на прохождении заведомо тупикового пути, а именно:
определении объема, так сказать, и формы этих сугубых условностей,
представлении таковых в наглядном виде, скажем, на экране дисплея, и
вообще рассматривал последнее как оперативный материал. В представлениях
покойного магистра гипотетическая область воображения занимает чуть ли не
главенствующее место, обнимая собою целый космос, а часто и далее.
Основной принцип его, не раз опровергнутый ведущими стогастами страны,
звучит так: все сущее - воображено, следовательно, воображенное, химера
есть все то, что мы привыкли полагать твердой реальностью. Пиотровский
утверждает (заблуждаясь, разумеется), что мир был воображен однажды
верховным существом и населен субъекто-объектами этой вселенской фантазии
(это мы с вами!), способными, в свою очередь, на автономное воображение,
т.е. на создание иллюзии внутри иллюзии. Выражение "искра божья", по
магистру следует толковать буквально, как вторичную частицу изначального
творения.
Афанасьев Роман
Роллинс Джеймс
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Прозоров Александр