А подрастет - водку с ним пить будем вместе, на рыбалку поедем...
Да ну ее, Наталью, совсем. Достала!"
Устав давить из себя покаянные мысли, Сигизмунд затормозил у светофора. Стоял,
смотрел, как идут люди. Разные.
Город подморозило. Намело предновогодних сугробов. Было холодно и празднично.
Некоторые рестораны вывесили на дверях рождественские венки, похожие на те, что
в советские времена торжественно возлагали к могиле Неизвестного Солдата. Что-то
в них все-таки было гробовое.
Сегодня особенно бросалось в глаза, как много стало в городе чисто вымытых, ярко
освещенных, нарядных витрин.
Приметил впереди голосующего мужика. Остановился.
- Слышь, хозяин, до Желябова?..
- Садись.
Мужик сел. Приятный мужик, особенно после Натальи. Здоровенный, с круглой
закопченной рожей, кучерявый. Сигизмунду сразу стало легко и просто.
- Слышь, хозяин... Слыхал, вроде, с апреля - все, подвозки тю-тю.
- А чего? - спросил Сигизмунд.
- Да я тут в исполкоме был, два хмыря толковали. Теперь если подвозить -
лицензию брать. Ну, чтоб больше денег содрать с нашего брата.
- Да пошли они!.. - от души сказал Сигизмунд.
- Во, а я и говорю! - Мужик оживился. Устроился поудобнее, принялся
рассказывать. Весь так и кипел впечатлениями, еще свеженькими. Кулаком себя по
колену стучал. Хороший кулак, рабоче-крестьянский. В семидесятые годы таким
кулаком грозили разлагающемуся капитализму из журнала "Крокодил".
- Я к чему, бля, хозяин. Я сам-то таксист, во... Ну да неважно. Прицепчик взял к
легковухе.
- Какой прицепчик? - полюбопытствовал Сигизмунд.
- "Бизона". Ну, взял, пошел регистрировать. Прихожу в исполком, в свой,
Приморский, а там - уй, мать!.. - кабинетов, бля, как купе в поезде. Двери,
двери, двери...
"Хордс, хордс, хордс..." - мысленно переводил Сигизмунд на девкину мову.
- ...Сует мне, значит, облом форму: заполняй, мол. Там с одной стороны
исполкомовская, ну - форма-то, а с другой - налоговая должна эту самую...
- Визу...
- Во, визу ставить. А я знаю, что прицепчик от легковушки налогом не облагается.
Иду в налоговую. Прихожу. Там, бля, такой молотобоец сидит - пахать на нем.
Поглядел по прейскуранту, бля, все, хуяк, резолюцию мне - ти-ти-ти - нашкрябал,
нацарапал. Не облагается. Ну, говорю, все? Не, говорит, не все... И рожа, рожа,
слушай - в три дня не обосрешь...
"Нии", - перевел Сигизмунд. Рассказ ему нравился.
- ...А че еще-то? Ну, это я говорю. А он: иди, говорит, теперь с этим в
исполком, пускай на моей визе печать свою поставят... Ну я, бля, обратно в
исполком. Во, порядки! Прихожу в исполком. Оба-на! Сегодня не успел, прием
окончен. Завтра приходи, с утра. Выхожу я из дома в семь утра - ну, у меня еще
дела были в другом месте. Я на Кораблях живу. Ну, выхожу в семь. Как раз снег
выпал. Мягкий такой снежок, чистенький. Слышь, хозяин, раньше-то - в семь утра
все утоптано бы было. А тут я иду - и только одна стежка следов к метро вьется.
Моя. Стало быть, один я со всей домины на работу пошел. А остальные-прочие там в
доме от безработицы дурью маются... А?
Помолчали. Сигизмунд закурил. Мужик тоже закурил. Он торопился дальше
рассказывать, пока не доехали до Желябова.
- Ну, прихожу в исполком. А там - слышь? - другой молотобоец сидит, еще
охрененнее того, что в налоговой. Во! Шкаф! Холодильник, бля! Лапищи, бля,
здоровенные, в черном волосе. Он печаточку взял - ма-асенькую такую, пимм ею по
лицензии... Все, говорит, свободен. Я только уходить собираюсь, а тут еще один
хмырь к тому входит. Слушай, бля! Боец, тяжеловес! - Тут мужик заранее заржал,
предвкушая, и слегка подтолкнул Сигизмунда в бок локтем. - Слышь, хозяин! Не, ты
представь, для чего он приперся! - И аж визгнул. - Чаек принес первому. Чтоб,
значит, передохнул. Утомился, бля! Представляешь? Да этих мужиков вдвоем на
Гитлера спусти - никакого Белорусского фронта не надо, уделали бы... Плуг вместо
"Кировца" каждый тащить может... Не, бля... раньше бюрократия была... Рыхлые
были все, старели рано, импотенты через одного - по морде видно... Не, был в
исполкоме, - тут мужик с трудом удержался, чтобы не плюнуть в машине, - все в
р-рубашечках, в г-галстучках, все ч-чистенькие, блядь, и одни мужики... Не,
точно - нуменклатура... Молотобойцы, блин, ну, блин... Вот мы с тобой рабочие
люди, вот мы с тобой грязные, потому что день-деньской в говне копаемся... Сразу
видно, что рабочие...
Сигизмунд призадумался, не обидеться ли. Решил не обижаться. Ему было приятнее
находиться по одну сторону баррикады с этим мужиком.
- А хули мне указы, - сказал Сигизмунд. - Скажу, что знакомый. Что, не
подтвердишь?
- Ну! - сказал мужик. - Мы с тобой, как говорится, друг друга понимаем. Слушай,
вон там останови. Меня Гоша зовут.
- Меня тоже Гоша, - сказал Сигизмунд.
Они обменялись рукопожатием. Лапа у мужика была как клешня.
- Ну, бывай, - сказал Гоша, сунул десятку и полез из машины.
В отличнейшем настроении Сигизмунд развернулся через Конюшенную и поехал к дому.
Образ вечно недовольной Натальи, перед которой Сигизмунд виноват на веки вечные,
растаял без следа.
* * *
В зоне стихийного бедствия обстановка стабилизировалась. Лишь время от времени
потолок ронял тяжелую мутную каплю. "Перекрытия хорошие", - вспомнились
Сигизмунду откровения дяди Коли.
Упавшая штукатурка и грязные лужи на полу были прибраны. Лантхильда стояла,
сложив руки на животе, - ждала похвалы.
- Молодец, - сказал ей Сигизмунд. - Умница.
Лантхильда не понимала. Продолжала выжидательно глядеть.
- Ну, что я тебе могу сказать на все это, девка? Как говорят наши братья меньшие
американцы, good work.
- Годс воркья, - поправила девка.
- Йаа, - сказал Сигизмунд.
Девка скромненько улыбнулась.
Обстоятельно доложила обстановку. Во-первых, хундс нагадил на кухне. Был
приговорен к битью тапком по заднице. Приговор был приведен в исполнение
немедленно. Девке пришлось убирать за хундсом.
- Что же ты!.. - укоризненно обратился Сигизмунд к хундсу.
Хундс преданно завилял хвостом, а когда Сигизмунд протянул к нему руку, ловко
опрокинулся на спину и подставил для почесывания брюхо.
Сигизмунд пощекотал брюхо и выпрямился. Хундс, помедлив, покосил на хозяина
глазом, потом улегся и принялся, сопя, искаться.
Однако девка еще не окончила доклада. Трудно переходила к главному. На ее лице
появилось озабоченно-тревожное выражение.
- Ну, давай, что там еще случилось?
Ого - он не работает. Он не показывает ничего. Ого умер. Погиб. Сломался.
- Так тебе и надо, - сказал Сигизмунд. - Жадность фраера сгубила. Ящик к себе
уволокла, а про антенну-то и забыла!
Ну как девка могла забыть про антенну? Она про антенну просто ничего не знала.
Сигизмунд торжествующе показал Лантхильде антенну. В гостиной имелся второй
отвод. А вот в "светелке" антенного отвода не было. Так что давай-ка мы с тобой,
девка, в гостиной ого определим.
Лантхильда на такое пошла. Безропотно позволила унести ого. Ого водрузили под
иконой, оплодотворили антенной и - о, диво дивное! Славься, годиск-квино,
Богородица! - ожил! Заговорил! Какую-то толстую морду явил! Ура-а...
Девка возликовала. Запрыгала, забила в ладоши. Потом вдруг глаза у нее стали
хитрые-хитрые. С умильным, искательным видом подступилась к Сигизмунду с
какой-то новой идеей.
Заговорила вкрадчиво. Выклянчивала что-то, не иначе. Долго объясняла,
втолковывала. Очками высокоучено посверкивала. А потом вдруг после короткой
паузы завершила, как резолюцию - пимм! - наложила:
- Надо.
Сигизмунд опешил.
- Что надо?
- Надо, - повторила девка. - Ик тут. Надо.
Та-ак. В гостиной, значит, обитать желает. Под бочок к ого.
- А я? - спросил Сигизмунд. - На мокром диване спать? Под зонтиком?
- Нии, - сказала девка. Взяла Сигизмунда за рукав, потащила к "светелке". -
Сигисмундс - тут. Надо.
Сигизмунд заржал.
- Ничего у тебя, девка, не выйдет. Надо.
Она надула губы и приготовилась обидеться. Но Сигизмунд дуться ей не позволил.
Заявил, что хочет итан и нечего тут ломать комедию.
* * *
После ужина Сигизмунд одарил Лантхильду рисовальными принадлежностями.
Запасливая девка унесла дары в светелку. Девкина комната уже стала напоминать
мышиную нору. Лантхильда утаскивала туда все пустые банки и коробки, которые
Сигизмунд не успевал выбрасывать, и заботливо складировала в углу.
Сигизмунд обосновался в гостиной. Развалился на спальнике, посмотрел по ого
новости. Террористы захватили заложников. В Чечне тоже. Что-то где-то взорвали.
В Чечне пропал русский поп. Другой поп, который там пропал, погиб под бомбежкой.
Что-то взорвалось само, но не у нас. Затонул нефтяной танкер. Заявление,
протест, "зеленые" утопили рыболовецкую шаланду и спасли кита. Не у нас. У нас:
повысят цены на жилье. Задержка зарплаты. Забастовка. Эпидемия гриппа еще не
началась. Ждем-с.
Сигизмунд зевнул, переключил на другую программу. Там плясала полуголая дура. С
омерзением и ужасом переключил еще раз. Жирные думские морды трясли щеками и
клали все надежды на казачество. Поспешно сменил канал. Венесуэльский сериал.
"Антонио! Это был наш ребенок! Я солгала тебе, ты похоронил труп обезьяны!"
Боже, какая разница - Антонио, обезьяна... Тут и впрямь перепутать недолго.
Еще раз переключил. Много стрельбы, мало разговоров. Жаль, фильм скоро кончился.
Да и фиг бы с ним, все равно непонятно, из-за чего все так перегрызлись.
Сертаков Виталий
Березин Федор
Конан-Дойль Артур
Ковальчук Вера
Флинт Эрик