Чтение 73–й страницы книги ~Анахрон-1~

пальцами убрал пряди с ее лица. Подивился девкиному безмятежному виду. Пьяно
умилился. Уй, какие мы масенькие.
Взвалил Лантхильду на плечо. Крякнул. Вот тебе и "масенькая". Пошатываясь и
задевая спящей девкой углы, дотащил ее до "светелки". Сгрузил на тахту. Уф.
Кобель понюхал Лантхильду. Попытался облизать ей лицо, но Сигизмунд согнал его.
Пес тяжеловесно спрыгнул.
- Пошли, - велел Сигизмунд. - Видишь - наша Лантхильда баиньки.
Спать Сигизмунду не хотелось, однако прибирать со стола он не стал. По неведомой
традиции мать в детстве никогда не разбирала новогодний стол раньше 2 января.
Весь день первого к столу подходили и кормились, то салатика отщипнут, то мяска
холодного, то студня...
Сигизмунд растянулся на спальнике, заложил руки за голову и стал смотреть в
потолок. Он был беспричинно, но очень сильно счастлив.
* * *
Подарок Сигизмунд вручил Лантхильде наутро. Похмелья у девки не наблюдалось -
видать, сказывались здоровый образ жизни и качество коньяка.
Когда Лантхильда появилась в гостиной, Сигизимунд дал ей понять, чтобы она
заглянула под елку. Любопытная девка сразу встала на четвереньки и полезла
смотреть. Едва елку не своротила. Потом зашуршала целлофаном - нащупала пакет.
Выволокла Барби.
Уставилась. В голове медленно заворочалась мысль. Потом Лантхильда покраснела.
Тихонько хихикнула. Отвернулась, разглядывая куклу, то и дело кося на
Сигизмунда. Заметно было, что девку разбирает смех.
- Хво еще? - подозрительно спросил Сигизмунд.
Лантхильда хихикнула громче. Сигизмунд забеспокоился.
- Признавайся! Что там смешного!
Не отвечая, с пунцовыми щеками, Лантхильда опрометью кинулась в "светелку".
Куклу она прижимала к себе.
- Вот дурища-то, - пробормотал Сигизмунд.
Из "светелки" доносился неудержимый хохот. Потом девка принялась икать -
досмеялась.
Кобель, помахивая хвостом, приблизился к хозяину и искательно задрал морду к
накрытому столу: мол, как - не пора?..
- Да погоди ты, - сказал кобелю Сигизмунд. Смутно он догадывался, что именно так
насмешило Лантхильду. Барби была устрашающе похожа на нее саму.
Чтобы отомстить вредной девке, Сигизмунд прикнопил на стену фотографию полуголой
угрюмой потаскухи - дар великодушного кузена. Отошел, полюбовался. Генкина
потаскуха враждебно уставилась на деда, а мрачный полковник, казалось,
разглядывал ее с кривой ухмылкой, как насекомое. Представители антагонистических
субкультур.
Что бы еще такого сделать, чтоб белобрысую уесть? Подумав, Сигизмунд слил в
блюдце выдохшиеся опивки шампанского, покрошил туда немного хлеба и поставил под
фотографию шлюшки. И уехал к родителям - поздравлять.
* * *
Отцу Сигизмунд подарил шахматы. Нарочно искал деревянные, а не пластмассовые, -
нашел. Отец играл с соседом по площадке вечерами, был у него старый, еще
довоенный, набор, но вот беда - потеряли старички слона.
Матери привез сковородку "TEFAL" - жарить без масла. Той давно хотелось такую.
Мать сразу запричитала: "Зачем ты на нас так много денег тратишь, тебе самому
нужно..." Сигизмунд с нарочитой грубостью ее оборвал. Это тоже входило в ритуал.
Дорогого сыночка усадили за стол, наложили ему на тарелку разных ед. Сигизмунд в
который раз поразился - как это они на свою скудную, плохо выплачиваемую пенсию
ухитряются сооружать такое количество яств. Видимо, подобным секретом владеют
только непотопляемые советские пенсионеры.
Выпил с матерью шампанского, потом с отцом водочки. Поговорили о том, о сем.
Затем мать, помявшись, вдруг заговорила:
- Гоша, пойми меня правильно - мы твоей жизни не касаемся, и что вы с Натальей
сошлись - не вмешивались, и потом тоже вас лишний раз не трогали. И расходились
вы с ней - мы не лезли...
Сигизмунд сразу насторожился:
- Ты опять про Аську?..
Аську мать видела лишь однажды. Можно сказать, случайно. В тот период аськиной
жизни, который Сигизмунд именовал искусствоведчески: "голубое и розовое".
Голубоватыми были коротко стриженые волосы Аськи, розовым - все остальное: губы,
ногти, колготки. Мать смертельно испугалась. Одно время ее преследовал кошмар
женитьбы единственного сына на этой... на этой...
Но сегодня мать махнула рукой:
- Да не об этой, прости Господи. Тебе решать, с кем и как. Взрослый уже. Коли
нет ума, так уж и не...
- А о чем тогда?
- Гоша, вот сейчас, когда Натальи нет. Между нами. Ты мне скажи: уехали твои
шведы?
- Да не шведы они, а норвежцы. Сто раз уже говорил.
- Все равно. Уехали?
- А что?
- Ты мне ответь: уехали?
- Слушай, что они тебе сдались?
- Да что ты к нему прицепилась, Ангелина, - встрял отец. - Сейчас все совместные
предприятия открывают. Давай лучше, Гошка, водки выпьем.
- Погоди ты, Боря. Вечно как маленький...
Сигизмунд понял, что придется отвечать правду.
- Нет, не уехали.
- У тебя живут?
- Да.
- Сколько их?
- Двое.
- Ты о них кому-нибудь говорил?
- Что значит - говорил? Кому я должен о них говорить? Они сами всё оформляют...
При чем здесь я?
- Где ты с ними познакомился?
- Мам, ты что, раньше в НКВД работала?
Мать побелела.
- Не шути так.
Сигизмунд принужденно рассмеялся.
- Мам, Сталин умер в 53-м году. Двадцать первый век на пороге. Ты чего?
Мать, казалось, его не слышала.
- Ты уверен, что они шведы?
- Норвежцы, Ангелина, норвежцы они, - вмешался отец. - Говорят же тебе, два
сейнера у них.
Но мать не отставала.
- Все-таки ответь мне, где ты с ними познакомился?
- В Гавани. На выставке "Инрыбпром-96". Представляли там свою фирму. Хальвдан и
представлял.
- А ты там что делал?
- Удочки посмотреть с Федором заехали.
- Вот прямо так увидел тебя этот Хальвдан и тут же тебя в партнеры захотел?
- Ни хрена себе - "прямо так"! Я месяц поручителя искал.
Мать неожиданно резко сменила тему:
- А почему ты про деда спрашивал?
- Когда?
- Перед Новым Годом. Когда я тебе звонила. Помнишь, сказал, что он тебе
приснился?
- Приснился и приснился. А что?
- Ты просто так спрашивал?
- А как еще я мог спрашивать?
- Да что ты в самом деле, Ангелина... Сигизмунд, налей матери водочки.
- В самом деле, мать, что ты из мухи слона делаешь?
- Знаешь, Гоша, - печально проговорила мать, - хоть и грех это, о покойниках
плохо говорить, тем более, об отце, а только сдается мне: сатанинскими делами
дед занимался...
- Это ты про то, что он руками зеков ДнепроГЭС после войны восстанавливал? Так в
этой стране все руками зеков делалось...
Мать помолчала, опустив глаза. Потом залпом проглотила рюмку, придвинутую к ней
отцом, и сказала, поджимая губы:
- Хоть и состояла двадцать лет в партии, а как помер дед - в костел пошла.
Свечку за упокой души поставила... А свечка-то погасла. Не захотела гореть. Я
снова зажигаю, а она взяла и сломалась... Вот так-то, Гоша.
* * *
Всю дорогу до дому дед упорно не шел из мыслей. Да еще этот разговор с матерью -
мутный... Что мать так завелась? Из-за того, что соврал сдуру, будто приснился
ему дед?
А в самом деле, что его дернуло про деда-то тогда спросить? Из-за имени,
наверное. Тут тоже имелось противоречие. Мать много лет носила отчество
"Сергеевна", а не "Сигизмундовна". Еще одна тайна, которыми изобиловала семейная
история. Польское происхождение, небось, скрывала. Белопанское. Только вот
зачем? Дед-то не скрывал. Так и звался "Сигизмунд Казимирович". И никто его не
трогал. И из партии, а также с каких-то руководящих постов (каких - Сигизмунд
точно не знал) не просил.
Впрочем, вся история материнского рода Стрыйковских была таковой.
Маловразумительные объяснения типа "времена были такие" - вот и все, чего
удавалось добиться Сигизмунду от матери. Причем, говорилось это таким тоном, что
терялась всякая охота расспрашивать дальше.
Сам Сигизмунд деда помнил плохо. Помнил, что курил дед много. И только
"Герцеговину Флор". Как товарищ Коба. Или нет... Коба их в трубку потрошил...
Длинные такие папиросы. Они у деда не переводились. Похоже, кормился Казимирович
с какого-то закрытого распределителя. И сытно кормился. Со смертью деда в доме
стало ощутимо голоднее, дефициты исчезли.
А где работал дед? Еще одна тайна, как и за что он свой орден получил? Не
хочется думать, что в ГУЛАГе. Сигизмунд предполагал, что дед был занят
партийно-хозяйственной деятельностью, причем занимал высокие посты, хотя