Чтение 73–й страницы книги ~Атаульф~

- Было, - сказал Ульф.

Теодобад ладонями себя по коленям хлопнул и так сказал Ульфу:

- Жду от вас одного из старейшин. Так им и передай. И еще скажи,
пусть гордыню свою неуемную усмирят - не время попусту петушиться. Не
для того великий тинг собираю, чтобы пререкания бесконечные слушать.

Ульф сказал Теодобаду:

- Хорошо.

СМЕРТЬ ДЕДУШКИ РАГНАРИСА

В тот день, когда Ульф в бурге был, к дедушке Рагнарису вечером Хро-
домер пришел. Объявил, что поясницу у него ломит. У Хродомера всегда к
дождю поясницу ломит, так он говорит. Дедушкины боги тоже так говорят.

Хродомер беспокоился, что дожди начнутся, и потому своих на поле сов-
сем загонял, чтобы до дождей успеть.

Дедушка Рагнарис тоже беспокоиться стал и наутро всех наших погонял,
что твоих рабов.

Дядя Агигульф ворчал, что дедушка Рагнарис всю кровь из него, дяди
Агигульфа, выпил и все потому, видите ли, что у Хродомера поясницу ло-
мит. А то, что у него самого, дяди Агигульфа, спину ломит - до этого ни-
кому дела нет, а меньше всего - отцу родному. Ведь воин он, воин, а тут
все внаклонку да внаклонку, эдак и быстроту движений потерять недолго.

В нашем селе урожай собрали на два дня быстрее, чем в другие годы.
Так отец мой Тарасмунд говорил.

А дождя хродомерова так и не было. Наоборот, еще жарче и суше стало.
Дедушка Рагнарис на это говорил, что мир к упадку клонится и что прежде
поясницу всегда к дождю ломило.

Ульф, едва из бурга воротившись, все как есть старейшинам рассказал.
С тех пор как слепень, зудел, что дедушке с Хродомером в бург ехать на-
до. Лучше обоим, конечно, но можно и одному кому-то.

Дедушка говорил, что в такое время селу без старейшин лучше не оста-
ваться, так что ехать должен кто-то один.

И всяко выходило так, что ему, Рагнарису, к Теодобаду ехать. Во-пер-
вых, сподвижник он был Алариха, отца Теодобадова, дружинником был, так
что к нему, Рагнарису, Теодобад сыновнее почтение имеет. А во-вторых,
Хродомер и своего-то отстоять никогда не умел. Где уж вразумить ему Тео-
добада? Растеряется Хродомер, и пропало наше село.

И Хродомеру то же самое сказал дедушка, когда Хродомер к нам пришел.
И не стал, против обыкновения, спорить Хродомер. Молвил лишь, что и
вправду в селе от него, от Хродомера, больше толку. И прочь пошел, крях-
тя, сгорбясь и на палку опираясь. А дедушка Рагнарис долго ему вслед
смотрел и лицо у него было странное.

С дедушкой Ульф вызывался в бург ехать, но не дал дед ему договорить
- оборвал. Сказал, что дядя Агигульф с ним поедет. А отец наш, Тарас-
мунд, с дедушкой согласился: мол, Ульф здесь нужнее. И не стал спорить
Ульф - лишь плечами пожал и о другом заговорил.

После жатвы вандал Визимар в кузницу ушел. Мы были рады, что у нас в
селе новый кузнец появился. Ульф говорит, что этот новый Визимар с нашим
прежним в умении, конечно, не сравнится, но все равно кузнец толковый. А
чего не знает - тому старая кузница научит.

Дядя Агигульф рад был, что Визимар от нас ушел. Он обоих вандалов
невзлюбил, но больше Визимара эту Арегунду невзлюбил дядя Агигульф.

Я думаю, дядя Агигульф боялся, что его на этой Арегунде-вандалке же-
ниться заставят.

Когда вандалы в кузницу жить ушли, кузнеца Визимара мы почти не виде-
ли. Он все время работой занят был. А Арегунда по хозяйству хлопотала.
То к реке спустится, то возится в запущенном огороде - что она там дела-
ла, уму непостижимо. А то травы какие-то собирала за Долгой Грядой.

Гизульф говорил (да я и сам видел), что как поселилась Арегунда в
кузнице, повадилсь туда то Аргасп, то Гизарна, то Валамир. Говорили, что
ради богатырской потехи туда ходят, потому что их всех Арегунда отделала
на славу. Только Аргаспа не отделала, но и тот ничем не похвалялся, кро-
ме синяка на ноге.

Ульф говорил, что от нее больше толку, чем от иных парней. Сообрази-
тельная и быстрая. От этих слов дядя Агигульф еще больше дулся.

Я слышал, как дядя Агигульф говорит Валамиру, что надоело ему дома, в
селе, что в дружину он хочет уйти, в бург. Там и жить.

Дядя Агигульф радовался, что он в бург с дедушкой едет.

И вот поутру дедушка всех из дома выгнал и с богами долго разговари-
вал. После вышел грозный, палкой грозил и говорил, что ужо он Теодоба-
ду!..

Когда дедушка ушел, я к Ахме пошел. Обычно как дедушка с богами гово-
рит, он никого рядом с собой не терпит, но Ахму уже нельзя трогать было,
потому что помирал Ахма. Помирал и никак не мог помереть. Даже Ульф - на
что наметанный глаз у него был на вс°, что касалось смерти, - и тот
ошибся, когда, вернувшись, три дня земной жизни ему намерил.

Обычно я старался к Ахме не ходить, потому что смердел Ахма и толку
от него уже не было. Да и раньше не было, а сейчас и подавно. А жалеть я
его не очень жалел. Дедушка говорил, что Ахма и без того лишние пять зим
прожил.

Я знал, что Ахма все слышал из того, что говорилось между дедушкой и
богами, потому что рядом лежал. Как дед за порог, так я на порог и к Ах-
ме подобрался.

Совсем плох стал Ахма. Уже и лицо у него изменилось. Теперь я и сам
уже видел, что не сегодня-завтра помрет.

В доме можжевельником курили и полынью, дверь почти все время отва-
ленная стояла. Это напоминало время князя Чумы.

Когда я к Ахме подошел, то мне показалось, что он уже помер. Потом
поглядел и увидел, что дышит он.

Нога у Ахмы распухла, громадная стала, как бревно, и вся черная. Мать
говорила, что нога у Ахмы уже умерла и что Ахма умирает по кусочкам. Я
не верил, что нога может умереть прежде Ахмы. Поглядел, чтобы никто не
видел, что я делаю, и ножиком в ногу Ахме потыкал. А Ахме хоть бы что,
даже не заметил.

Ахма сперва от раны мучился и стонал беспрестанно, после вдруг успо-
коился. Он, наверное, тогда успокоился, когда нога умерла. А теперь
опять нет-нет взвоет. Корчится и за живот хватается. У Ахмы теперь живот
умирает.

Я спросил Ахму, не слышал ли он, как дед с богами разговаривает. Что,
мол, сказали боги-то? Но Ахма меня не слышал. Я решил не тратить времени
и ушел.

Ульф говорил матери, я слышал, что если бы ногу Ахме вовремя отсекли,
то мог бы выжить Ахма. Только зачем в селе дурачок, да еще одноногий, да
на одноглазой дурочке женатый?

А Фрумо уже на сносях. Но Агигульф-сосед ее дома держит. В селе гово-
рят, что после того, как они с Ахмой гостей выкликали, повредилась она в
уме окончательно.

Ни свет ни заря проснулся я от страшного шума и гама - дед в бург со-
бирался. Ильдихо он еще с вечера загонял, а с утра за прочих домочадцев
взялся. Вздумала было Ильдихо дерзить деду, видя, что тому некогда ее за
волосы оттаскать, но тут Ульф один только взгляд на нее бросил - и ока-
менела дерзкая наложница, как будто язык проглотила. Боялась Ульфа так,
что кости у нее размягчались. А Ульф ни разу даже голоса на нее не под-
нял.

Дед походя Сванхильду за ухо дернул, раз под руку подвернулась. Все
беспокоился, все Тарасмунду поучения оставлял - как без него дела вести.
Говорил отцу нашему Тарасмунду, чтобы спуску никому не давал, за всеми
приглядывал. Главное - дядю Агигульфа с собой забирает. С прочими же Та-
расмунд как-нибудь и сам справится.

Мальцы чтоб без дела не сидели (это он про нас с братом Гизульфом,
понятное дело, говорил). Чтобы к тому времени, как он, дед, вернется,
свинарник вычистили.

И еще учил Тарасмунда, ежели завидит кого-нибудь в селе без дела шля-
ющимся, пусть найдет тому дело. В том и есть корень благочиния. Тем
предки сильны были. Научится Тарасмунд всем дела находить - глядишь, сам
старейшиной станет.

Ильдихо велел трав набрать (каких - сама знает) и Хродомеру отнести,
чтобы поясницу полечил. А то хродомеровы бабы не в пример нашим тупые, в
травах не понимают.

А мать наша Гизела (как обычно она поступает, когда дед расходится) в
хлев ушла. Сказала - козу доить. И Галесвинта с ней уходит помогать.
Вдвоем они эту козу порой до ночи доят, как всю в подойник не выкачали -
до сих пор не понимаю.

А Сванхильда к козе не ходит. И оттого ей от деда всякий раз перепа-
дает. Сванхильду любопытство губит. Лучше пусть уши распухнут, но зато
все услышит и увидит. Дедушке не нравится, что у Сванхильды взгляд дерз-
кий.

Дедушка не раз говорил, что за такие взгляды в старину конями разме-
тывали. Но им с Хродомером все недосуг Сванхильду разметать. Да и вообще
измельчали люди.

Отец наш Тарасмунд не любит, когда дедушка такое о Сванхильде гово-
рит.

Мне кажется, дедушка нарочно так говорит, чтобы отца позлить.

Я думаю, что дедушка хочет в нас древнюю благочинную свирепость и лю-
тость воспитать, чтобы мы были как настоящие древние готы.