Чтение 6–й страницы книги ~Дорога~

- Что это за беглый каторжник? - удивленно спросил комедиант в синем.
Его звали Балатро.

Второй, известный под прозвищем Арделио, ответил:

- Блаженный какой-то.

Балатро присвистнул.

- И куда нам его деть?

- На дорогу вывалим, - предложил Арделио. - Подальше от города
отвезем и выкинем.

- Может, здесь есть какой-нибудь приют для убогих? - подала голос
девица Клотильда. Тонкое лицо подвижника зацепило ее сердце, всегда
открытое любви и состраданию.

- Какой в этой дыре может быть приют для убогих? - сказал Арделио. -
Выкиньте его обратно в фонтан, всего и дел.

- Грех, - пробубнил Балатро.

Арделио пожал плечами.

- Об этом раньше нужно было думать. Подался в комедианты - не рядись
святошей.

Не успел он договорить, как возле телеги показалась зверская рожа
Витвемахера.

- Ой! - удивленно произнесла девица. - Еще один такой же.

- Нечестивцы, - зарычал Витвемахер и потянулся за мечом.

Верзила Балатро поглядел на нищего сверху вниз, расправил широкие
плечи.

Тот ничуть не смутился.

- Да знаешь ли ты, кого замышлял убить? - продолжал разбойник,
размахивая мечом.

Тем временем и остальные святые братья подходили ближе к телеге.
Волей-неволей троим комедиантам пришлось выслушать историю падения,
покаяния и обращения Варфоломея. Сам же святой подвижник продолжал мешком
лежать на телеге, пьяный и беспомощный.

К великому негодованию благочестивых разбойников, ни один из
слушателей не выказывал желания расстаться со своим имуществом и
немедленно примкнуть к Ордену.

Балатро, бывший в компании старшим, лихорадочно выискивал в
обступившей телегу шайке хотя бы одно разумное лицо. Но понял: если он и
его товарищи хотят сохранить свое добро, столкновения не избежать. Ибо на
всех лицах лежала одна и та же печать безумия.

Балатро охватило отчаяние. И тут он почувствовал на себе пристальный
взгляд. Обернулся, вздрогнул всем телом. Прямо на него смотрел Иеронимус
фон Шпейер. Только этого и не хватало: монах в толпе фанатиков и юродивых.
И лицо у монаха нехорошее. Тяжелое, высокомерное.

Иеронимус кивнул комедианту. Тот пробормотал себе под нос проклятье и
спрыгнул с телеги.

- Что надо? - грубо спросил он, подходя. И подумал про себя еще раз:
от такого добра не жди.

- Блаженных не бойтесь, - сказал Иеронимус. - Они хоть свирепы, но
вас не тронут. Мы идем в Страсбург.

- Лошадь наша нужна? - прямо спросил Балатро.

- Да.

- Да вы за дураков нас держите! - взорвался комедиант. От гнева его
рябое лицо пошло красными пятнами.

Иеронимус покачал головой.

Но договорить они не успели. От телеги донесся визг девицы Клотильды.
Оттолкнув от себя Иеронимуса, Балатро в два прыжка добрался до телеги.
Что-то оглушительно треснуло, с силой плеснула вода - кого-то (потом
оказалось - блаженного Верекундия) вышвырнули в фонтан. Драка, к
величайшему удовольствию зевак, продолжалась еще с десять минут, пока
воюющие не утомились и не отправились выпить.

Богатырские качества, проявленные как одной, так и другой стороной,
объединили бывших врагов. Они разговорились. Не было только Варфоломея,
спавшего в телеге мертвым сном. Иеронимус сидел, по обыкновению, в углу,
потягивал вино и поглядывал на своих спутников.

Арделио, маленького роста, тощий, с взъерошенными черными волосами,
пил стакан за стаканом, но не пьянел - только мрачнел, наливался тяжкой
печалью. Второй комедиант, Балатро, белобрысый верзила с бесцветными
ресницами, рябой после оспы, увлеченно рассказывал что-то блаженному
Верекундию. Тот сидел мокрый после купания в фонтане, в тепле от его
одежды и волос шел пар.

Девица Клотильда достала из-за корсажа колоду засаленных кожаных
карт, метким взглядом выхватила из толпы мужчин простеца Ремедия и подсела
к нему. Давай втолковывать ему правила новой игры.

До Иеронимуса то и дело сквозь гул голосов доносился сипловатый голос
Клотильды.

- Это "Диана", сиречь Луна, - говорила Клотильда, показывая Ремедию
карту. - Она старше "Ладьи", стало быть, "Ладью" бьет. Вот "Диана
Инферна", сиречь "Адская Диана" или, по-иному, "Геката". Она бьет и
"Ладью", и "Диану". Это черный козырь...

Бальтазар крутился тут же, чуть не клевал длинным носом карты,
мелькавшие в ловких пальцах актерки.

Рядом с Иеронимусом кто-то присел. Осторожно, на самый краешек
скамьи.

Иеронимус обернулся. Балатро - бледный, губы дрожат.

- Простите, ваше... - пробормотал комедиант, глядя в пол.

Иеронимус смотрел на него, молчал.

- Я же не знал, что вы... - добавил Балатро и поперхнулся, смутившись
самым жалким образом.

- Что случилось? - спросил, наконец, Иеронимус. Немного отодвинулся,
чтобы лучше видеть лицо комедианта.

Балатро опустил голову.

- Простите, - снова сказал он. - Я не знал.

- Чего ты не знал?

Балатро неожиданно вскинул глаза и выпалил:

- Вы - Мракобес? Ведь это вы жгли еретиков в Раменсбурге и
Хербертингене?

- Да, - сказал Иеронимус. - Так вы присоединитесь к нам по дороге в
Страсбург?

Теперь к Страсбургу двигалась довольно пестрая толпа. В телеге вместе
с механическим вертепом, лютней и кое-какими съестными припасами тряслась
девица Клотильда. Арделио правил лошадью - тяжеловесным низкорослым
коньком, хорошо пригодным для сельских работ, выносливым и спокойным. За
телегой шли подвижники, вооруженные кто во что горазд.

Фихтеле был очень раздосадован странной бесхребетностью Иеронимуса.
Порой на капеллана такое накатит, что хоть святых выноси.

А Ремедий, как водится, в рассуждения не входил. Жив - и слава Богу.

Наместник Варфоломей и Михаэль пустились в мутные дискуссии о природе
вечности и спасения души. Они не понимали ни слова из того, что между ними
говорилось. Лишь основополагающая идея была ясна: оба были полностью
согласны друг с другом.

В миле от Айзенбаха обнаружилось, что к каравану присоединился еще
один человек. Свесившись с козел, Арделио на ходу коротко переговорил с
новичком, выслушал объяснения, кивнул и больше ни о чем не спрашивал. По
словам этого человека, он торопился в Страсбург, но боялся предпринимать
столь опасное путешествие в одиночку, а нанять охрану денег не имел.

Это был совсем молодой человек с большими, широко расставленными
глазами. Довольно смазливый, если бы не мрачноватое выражение лица. Это
красивое и вместе с тем печальное лицо имело в себе нечто неотразимое для
чувствительной Клотильды. Девица тут же высунулась из телеги и принялась
строить ему глазки.

Что до молодого человека, то он удостоил ее лишь беглым взглядом и
принялся озираться вокруг, словно выискивая кого-то в толпе. Если кто-то и
привлекал его здесь, то отнюдь не девица.

Клотильда не обиделась. Спряталась в телеге, взялась за лютню. Не
тот, так другой. Завтра будет новый день, только и всего.

В эту ночь остановились на ночлег в лесу, отойдя от большой дороги на
четверть мили. Поставили телегу так, чтобы с дороги не углядели, развели
костер побольше. Арделио браконьерским манером подстрелил двух уток.
Клотильда ловко ощипала и сварила добычу, а после все сидели вокруг огня и
жевали темное жесткое мясо.

Ремедий согрелся, разнежился. Иногда ему начинало казаться, что не
было всех этих лет, проведенных рядом с Иеронимусом. Что все еще служит
под началом рыжего Агильберта, который продал душу дьяволу. Лица вокруг
были другие - не те, что окружали его в Своре Пропащих. Но похожи. Да вот
и Фихтеле рядом, этот-то служил с Агильбертом, хоть и присоединился к
Своре позднее. А вон еще одно лицо - тоже из тех лет...

Ремедий вздрогнул. Блаженная тупость отступила, мгновенно сменилась
тревогой. Напротив него, в тени, действительно мелькнул кто-то знакомый.

Ремедий прищурился, пытаясь разглядеть этого человека. Давно
забытого. Так забывают лица умерших - за ненадобностью. Тот зашевелился,
поерзал, опустил голову - видно, не хотел, чтобы Ремедий его увидел. Кому
понравится, когда вот так тебя разглядывают. И Ремедий выбросил незнакомца
из головы. Мало ли кто на кого похож.

Девица Клотильда дернула его за рукав, показала украдкой колоду.

- Эй, монашек, - позвала.

Смешное в ее устах прозвище - Monchen - если учесть, что Ремедий мог
переломить девушке спину одним ударом кулака.

Ремедий улыбнулся. Когда он был ландскнехтом, такие девицы называли
его "солдатик".

- Сыграем?