Чтение 13–й страницы книги ~Обретение Энкиду~

Всей толпой мы направились к выходу. В темных коридорах наткнулись на
коммунистку. Она безнадежно заблудилась и теперь плутала по башне, уныло
дергая то одну, то другую запертую дверь.

Наконец, гости покинули "Энкиду прорицейшн". Ицхак вытер пот со лба.

- Ты молодец, - сказал я.

Он улыбнулся.

- Ты просто гений, - добавил я.

А бывшая золотая медалистка Аннини робко спросила:

- Они насовсем ушли?

- Нет, - сказал Ицхак. И повалился на диван. - Ребята, давайте
звякнем Буллиту и надеремся все вместе, как сволочи?..

Я проснулся среди ночи оттого, что страшно хотел пить. Простонал,
мотнул головой по подушке - туда, сюда. В диванном валике скрипнули
влажноватые стружки. Я взбил ногами скомканное непостижимым образом одеяло
и слабо позвал Мурзика.

Тот спал крепким, безмятежным сном и даже не пошевелился.

Обычно мой раб устраивался спать возле моего дивана на полу - вернее,
на вытертой циновке. Не такой уж я кровосос, чтоб человека на голом полу
держать. Я ему даже старый плед позволил брать. Кстати, Мурзик был вполне
доволен. В бараке он вообще на досках спал, а случись перебор крутых - так
и вовсе под нарами. Это мне сам Мурзик простодушно рассказывал.

Простертый в бессилии, я дотянулся до палки, какой обычно задергиваю
шторы, уцепил ее пальцами и потыкал в бесформенную черную массу на полу.
Масса дернулась и обрела форму Мурзика.

- А? - нелепо вскрикнул мой раб.

- Воды! - потребовал я. - С лимонным соком!.. Живо, ты!..

- А... - простонал Мурзик. Встал на четвереньки, потряс головой.
Поднялся и, то и дело припадая к стенам, направился на кухню. Громыхнул
чайником, сдавленно выругался. Вожделенно забулькал жидкостями: наливал в
стакан воду и лимонный сок.

Я терпеливо ждал. Я очень долго ждал. Когда у моих губ неожиданно
возник холодный и мокрый стакан, я вздрогнул.

- Давай.

Я отобрал у него стакан и выхлебал до дна. Оставшиеся капли ловко
выплеснул Мурзику в морду.

- Что ходил так долго? Еще!..

Процедура повторилась. Поставив стакан на пол, я словил моего раба за
ухо и сильно вывернул.

- Ай, - сказал Мурзик, окончательно обретая бодрость.

- Это за то, что ползаешь мухой, когда господин твой страдает, -
пояснил я. Мне значительно полегчало. - Ну, ладно. Ступай спать.

Мурзик невнятно промычал и снова растянулся на полу. Он улегся так,
чтобы холодный пол студил вывернутое ухо. Вскоре он снова спал - сопел
ровно и спокойно.

А мне не спалось. Жажда была утолена, и голова болела не так сильно,
но зато я стал мерзнуть. Космический ветер задувал в прорехи моего
биополя. Я ощутимо зяб.

Хуже всего было то, что гад, кажется, вернулся. Он снова
взгромоздился на мой загривок и принялся сосать космические энергии.
Предназначенные и отпущенные, между прочим, мне! Сущий глист. Я почти
физически чувствовал, как он раздувается у меня на загривке.

Я лег на спину, чтобы придавить гада. Похоже, это мало ему повредило.
Не зная, что еще сделать против гада, я постановил себе наутро побить
Мурзика. И посетить кого-нибудь более научно обоснованного, чем госпожа
Алкуина. Например, психотерапевта.

С этой мыслью я заснул.

Утром, когда зевающий во всю необъятную пасть Мурзик подавал мне
завтрак (комковатую манную кашу, сваренную на воде), я обратился к рабу с
речью.

- Мурзик, - молвил я, - ты помнишь госпожу Алкуину?

Глаза Мурзика помутнели. Беловатая слюна вдруг показалась в углу рта.

- Да кто ж такое забудет... - еле слышно отозвался он.

Я удивленно посмотрел на него.

- У тебя что, давно женщин не было?

- У меня их, почитай что, никогда толком и не было, - простодушно
ответил Мурзик.

- Ну и дурак, - пробормотал я. - Ладно. Подойди-ка и встань у меня за
спиной.

Мурзик отложил ложку (во время разговора он выскребывал кастрюлю).
Осторожно приблизился. Встал, где я велел.

- Глянь, как там у меня мои дыры поживают, - распорядился я.

Мурзик застыл в каменной неподвижности. Я повернулся посмотреть, что
такое с моим рабом. Мурзик был красен и растерян.

- В чем дело? - резковато спросил я.

- Так я... ну... господин... даже на руднике, где баб годами не...
Неудобно как-то! - выпалил он наконец, прерывая собственный смущенный
лепет. - Все же деньги за меня заплачены! Как же я вас...

Я встал, опрокинув табурет. Развернулся к Мурзику всем корпусом. И -
хрясь! - треснул его по морде. У него аж щеки студнем затряслись.

- Хам! - взвизгнул я не своим голосом.

Мурзик заморгал. На скуле у него отпечатались мои пальцы - три
красных пятна.

- Это... - вымолвил он.

- Я тебя... - задыхаясь от гнева, крикнул я. - Я тебя... обратно!..
На Ниппурской Атомной сгниешь, сука!

Мурзик моргал и вздыхал, глазами ерзал, с ноги на ногу мялся.

Поуспокоившись, я поднял табурет и сел. Мурзик все стоял надо мной,
искренне опечаленный.

- Так это... - повторил он. И снова заглох.

- Дыры в биополе, - процедил я. - В биополе, болван. А не там, где ты
подумал, грязное животное. Госпожа Алкуина говорила, что у меня на
загривке был гад. Гад проел в биополе дырки. Как моль, когда до шерстяного
доберется. - И взревел, чувствуя, что потею: - Понял?!

Мурзик кивнул.

Я перевел дух.

- Пощупай, не вернулся ли гад.

Мурзик с опаской приблизил к моей шее свои красные лапы. Подвигал
сперва над загривком, потом вокруг лопаток. Осторожно потыкал пальцем в
мою спину.

- Не видать, - сказал он сокрушенным тоном. - Где-то прячется, вишь,
скот... - И надавил на мой загривок посильнее.

- Что ты меня мнешь? - капризно сказал я, роняя ложку в кашу. Каша
остыла и сделалась совершенно несъедобной. - Я тебе что - девка?

Мурзик замер, закономерно ожидая побоев. Я милостиво махнул рукой,
чтоб не боялся.

- Может, оно как гной? - предположил осмелевший Мурзик. - Ну, как
этот... фунику... У меня раз были по всей шее, когда застудился... Нас
тогда зимой в шахте завалило, почти сутки на морозе проторчали, пока
раскопали...

- Убери лапы, - проворчал я. - Ничего-то ты не видишь, ничего не
чувствуешь. Черствый ты, Мурзик. У меня гад все биополе изъел. Я теперь
уязвимый. Любая сволочуга косо посмотрит - и все, готов твой хозяин.
Сгибну ни за что от неведомой хвори, и никто не спасет, не вылечит...
Ладно, я пошел в офис. Подай куртку. Да ботинки сперва на меня надень,
чурка безмозглая...

Первым, что увидел в офисе, был Ицхак. Ничего удивительного: иногда
мне начинало казаться, что Ицхак даже ночует в своей конторе.

Любопытно было другое: рядом с Ицхаком на нашем черном диване
мостилась костлявая девица из Института Парапсихологии. На ней было синее
платье и коротенький желтый пиджачок с вышивкой. Из-под умопомрачительно
короткого платья невозбранно торчали мослатые колени.

Она утыкалась своими толстыми очками в какие-то распечатки. Ицхак,
зависая над ее ушком, вкрадчиво нашептывал - давал пояснения к графикам.
При этом он рассеянно лапал девицу за плоскую грудь. Девица не обращала на
это внимания.

- Привет, - сказал я.

Ицхак досадливо метнулся ко мне глазами. Я пожал плечами и направился
по коридору на третий этаж, в лабораторию. У меня хватало дел и там.

Через два часа Ицхак поднялся ко мне. Он был слегка растрепан и
румян.

- Очень перспективная девушка, - сказал он с наигранной деловитой
бодростью. - Изучает скрытые возможности человека. Я хочу помочь ей с
дипломом.

- А на работу брать ее не собираешься? - ядовито поинтересовался я.

- Ну... Не в штат, конечно... Но... Ее Луринду зовут, кстати...

- Да ладно тебе, Иська. - Я перешел на дружеский тон. - Как она?

- Она? - Носатая физиономия Ицхака мечтательно затуманилась. - Она -
высший класс! А вот диван у нас в офисе сущее дерьмо... - добавил он ни с
того ни с сего.

- Что, проваливались? Слишком мягкий оказался?

Ицхак кивнул. И хитренько так прищурился:

- Хотя не так, как с этой толстушкой...

Тут уж я по-настоящему удивился.

- Ты что, и с Аннини?..