Билл ФЛЭШ

БЭТМЕН ВОЗВРАЩАЕТСЯ

"...Среди зверей в нарядных пестрых шкурах,

Тебе бы зверем быть..."

Самые удивительные вещи, самые невероятные истории случаются всегда
накануне Рождества. В это время, кажется, сама природа расположена
пошутить, и в воздухе витает что-то странно тревожное; такое бывает только
утром, когда заводятся часы.

В канун Рождества, наверное, тоже необходимо завести какой-то
механизм, чтобы жизнь вертелась дальше. Ведь недаром есть примета: как
встретишь Рождество, так проживешь и весь год. В это время как раз и
происходят все те странные, иногда ужасные вещи, которые в один миг меняют
всю жизнь.

И невозможно припомнить, в каком году и что именно произошло. Цифры,
как маленькие звездочки, тают в черной бездне времени, и остается только
событие - Рождество. В памяти всплывают имена, обстановка, место
действия... Например, поместье Кобблпотов, расположенное всего в трех
милях от Готэма... необыкновенно милое, поэтичное место.

Зима в этом году выдалась на редкость снежная и холодная. Обычно
осенние дожди заканчивались гололедом только к концу декабря, и лишь в
середине января выпадал серый мокрый снег, который держался недели
две-три, не больше. На этот раз пронизывающий северный ветер принес
свинцовые тучи еще в ноябре. Стало неуютно, и повалил снег. Он шел каждый
день, заваливая город, укутывая его пушистым белым одеялом.

Таккер приехал домой поздно, в десятом часу вечера. Выезжая из Сити,
он застрял в дорожной пробке, которые уже стали привычными для жителей
города из-за снежных заносов, и проторчал там три часа с четвертью.
Ужинать он не стал, просто выпил чашку чая с парой галет, намазанных
соевым маслом.

Толстый престарелый слуга с большими залысинами на удлиненном черепе
поставил на поднос чашку, сухарницу и собрался уже уйти.

- Как себя чувствует госпожа Эстер? - спросил Таккер.

Он достал из золотого портсигара тонкую сигарету и вставил ее в
длинный сандаловый мундштук, украшенный замысловатой резьбой.

- Миссис Эстер с утра чувствовала легкое недомогание. К обеду у нее
отошли воды. Сейчас с ней врач и сиделка из госпиталя.

- Что говорит доктор?

- Что к одиннадцати или к одиннадцати с четвертью вы станете отцом.

Слуга поднес к сигарете золотую зажигалку, вспыхнуло пламя, и Таккер
глубоко затянулся терпким дымом. Он медленно поднялся со стула с высокой
спинкой и подошел к жарко пылающему камину, глядя, как зачарованный, не
бегущие по черным поленьям оранжевые языки пламени.

- Что-нибудь еще, сэр?

- Да... А впрочем, нет, Рон, вы свободны.

Слуга взял поднос и тихо вышел.

Рыжебородый врач протянул Таккеру папку с дюжиной листков.

- Что тут? - Таккер раскрыл ее и пробежал взглядом первый лист.

- Я не хочу пугать вас, мистер Кобблпот, но думаю, вам было бы
неплохо с этим ознакомиться. Это результаты обследования. Полагаю, что вы
должны быть готовы к любым неожиданностям.

- К черту! - Таккер швырнул папку на стол. - Вы что, боитесь сказать
мне прямо и просто?! Извольте объясниться!

- Понимаете, ваш ребенок скорее всего будет уродом, мистер Кобблпот.
Такой вывод мне позволяют сделать проведенные исследования. Слишком уж
большая вероятность...

- Что значит - урод? Почему?

- Крайне неудачное сочетание генов. Такое бывает очень, очень редко.
Ребенок родится нежизнеспособным.

- И что же вы посоветуете сделать?

- Теперь уже - ничего. Да и раньше тоже ничего нельзя было
предпринять. Надо сохранять спокойствие и мужество.

- Может быть, просто прервать эту беременность?

- Нет. Уже слишком поздно, так что лучше подождать. Зачем зря
травмировать миссис Эстер?

- Так значит, вы считаете, что через месяц она не будет волноваться?
Через месяц ребенок-урод не будет травмировать ее? Вы думаете, что
говорите?

- Нет, конечно, нет! Но все же удар будет не такой сильный.

- Черт! - Таккер вскочил со стула, сжимая кулаки. - Почему вы раньше
ничего мне не сказали? Ведь было время!

- Мистер Кобблпот, сохраняйте спокойствие! Вы не представляете себе
всей ситуации!

- Так объясните мне ситуацию, доктор! Можете говорить всю правду.

- У вашей жены, мистер Кобблпот, беременность протекла совершенно
нормально. Но потом спонтанно начали возникать лавиноподобные генные
мутации. Понимаете, плод развивался нормально и лишь в конце начал
видоизменяться.

- Господи! - Таккер тяжело вздохнул. - На что же это будет похоже?

- Пока неясно. Но то, что изменение будет весьма существенным, уже
ясно. Скорее всего, ребенок умрет сразу же...

- Бедная Эстер! А мне остается только ждать...

Доктор взял со стола брошенную папку и протянул ее Таккеру:

- Ознакомьтесь все же с документами, сэр.

В большом зале царил полумрак. Неровный мягкий свет исходил лишь от
ярко пылающего камина и двух тяжелых витых канделябров над ним.

Таккер любил этот старый дом, старые традиции, доставшиеся ему от
предков. Он любил этот строгий, чопорный и во многом наивный образ жизни.
Эти стены давали ему силы бороться с трудностями, уверенность в себе и в
завтрашнем дне.

Таккер стоял у высокого окна, выходящего в сад, и курил. Падал снег.
Мягкие пушистые хлопья осыпались на деревья, на землю, словно лебяжий пух,
легко и нежно.

Вдруг истошный женский крик взорвал тишину. Он вырвался из спальни,
кривляясь и подпрыгивая, понесся по коридорам, наполнил до краев залу, и
затих, ударившись о тяжелые бархатные портьеры у внутренних ставен.

Пепел сорвался с конца сигареты и упал на паркет. Неприятно и остро
закололо в груди, душный обруч сдавил горло, не давая вздохнуть.

Крик повторился с еще большей силой, но теперь это был крик ужаса.
Так кричат от ночного кошмара.

Таккер услышал поскуливание и торопливые женские шаги. Он обернулся.
По коридору, ведущему из спальни, опрометью бежала сиделка. Ее большие
серые глаза были полны слез, а правая рука, словно действуя сама по себе,
запихивала в рот розовый батистовый платочек. Сиделка, всхлипывая,
пробежала к двери, ведущей на лестницу.

Таккер поправил монокль и быстрым решительным шагом двинулся к
спальне. В дверях он столкнулся семейным врачом Кобблпотов Уиллисом
Ротшем. Тот суетился, отводил взгляд и явно не был расположен объяснять
что-либо. Таккер вошел спальню.

Через мгновение он вновь содрогнулся от вопля ужаса и отчаяния.

Монокль тускло поблескивал в правом глазу мистера Таккера. Он
поставил на стол бокал с шампанским и повернул голову к мистеру Уиллису.
Тот тоже пригубил и отодвинул от себя бокал. Таккер тяжело вздохнул и
произнес:

- С Рождеством, доктор.

- Да, с Рождеством, - кивнул Уиллис.

Немного помолчав, он повернулся к красивой брюнетке, сидевшей в
кресле у камина, и спросил:

- Как вы сегодня себя чувствуете, детка?

- Спасибо, доктор, хорошо.

Таккер встал и медленно прошелся до рождественской елки и обратно.
Помедлив мгновение, он произнес:

- Дорогой Уиллис, мы просто в отчаянии. Не могли бы вы, как человек
достаточно хорошо знающий нашу семью, как наш старый друг, помочь нам в
одном очень щекотливом деле?

Врач отхлебнул из бокала, промокнул пухлые губы салфеткой, кивнул и
проговорил скороговоркой:

- Конечно, дорогой Таккер, вы можете рассчитывать на мою помощь.

- Понимаете, в чем дело, - мы хотели бы посоветоваться с вами
относительно этого несчастного младенца. Вы понимаете?

- О, конечно! Но вы совершенно зря волнуетесь. Он в полной
безопасности и чувствует себя превосходно! Конечно, это очень редкий
случай, сэр! Очень. Пожалуй, такого еще не знала мировая наука. Но все
идет как нельзя лучше. Ваш крошка развивается быстро. Просто нечеловечески
быстро, но, наверное, так и должно быть.

- Мне это известно. Проблема тут совсем в другом...

- Не волнуйтесь. Как врач, я могу с полной ответственностью заявить,
что ребенок вполне нормален психически, и вы совершенно зря держите его в
клетке. Это не идет ему на пользу. Конечно, выглядит он странно, но ведь