колоть мечом, стараясь не задеть переплетений сети, в которой они висели
над бездной. Рядом девушка била копьем, и с каждым ударом очередной монстр
с протяжным предсмертным воплем летел вниз. Вскоре они очистили стебли от
летающих тварей, перебив два или три десятка; но сотни серых чудищ
по-прежнему окружали шар. Казалось, их не страшила гибель; да и могла ли
она испугать отродий Нергала, повелителя смерти?
они либо снова бросятся на нас, либо нападут сверху. А до земли еще
далеко.
туман. Ему почудилось, что громыхание на дне пропасти стало сильней, но
кроме далекого и неясного гула ничто не говорило о том, что земля близка.
Они могли спускаться в эту бездну несколько дней, и за это время
чудовищные птицы обглодали бы их кости до зеркального блеска.
сотне локтей от шара. Она была все такой же гладкой, с округлыми выступами
и впадинами, и зацепиться там было абсолютно невозможно. Ему показалось,
что скала словно бы колеблется - неторопливо и почти незаметно, то
приближаясь к плывущему вниз цветку, то отдаляясь от него. Конан встряхнул
головой. Возможно ли это? Не чудится ли ему? Но ветерок, которым тянуло от
белой стены, бесспорно сделался сильнее...
девушка вдруг вскрикнула и дернула его за рукав.
Митры!
ответило басовитое жужжание боевого диска. Воздух снова наполнился плеском
крыл и предсмертными воплями падавших в бездну тварей; Конан стрелял,
пытаясь не подпускать их к верхней части шара. Но что он мог сделать?
Двенадцать стрел поразили двенадцать чудовищных ликов, но десятки других
тварей плотным облаком опускались на красный цветок, впивались зубами и
когтями в его плоть, терзали и рвали кожистую оболочку. Сфера дрогнула,
накренилась под тяжестью облепивших ее серых созданий и быстрее пошла
вниз.
теперь мне до этих тварей не добраться. Хотя... - Он принялся распутывать
веревку с железным крюком, которой были перевязаны мешки.
разглядеть, что творится на верхней части шара. Гарпии ее не атаковали;
похоже, они сообразили, что, разорвав оболочку, доберутся до своей добычи
без всяких потерь.
вижу... не разглядеть... но больше двух десятков на куполе не поместится.
Остальные кружат сверху, словно стая воронья над падалью... - Тут она
заметила в руках Конана веревку. - Что ты собираешься делать?
заберусь наверх... Что нам еще остается?
и метнул веревку. Крюк глухо лязгнул и скользнул вниз, не оставив ни
царапины на блестящей поверхности, и Конан выругался. Если перед ним и в
самом деле находилась грудь Первосотворенного, подпирающего верхний мир,
то плоть его была тверже камня! Выбрав веревку, киммериец метнул ее снова
- с прежним результатом. Над головой его шла лихорадочная возня, и
внезапно густая капля цветочного сока капнула на плечо Конана. Она была
алой, как человеческая кровь.
Рине.
А жаль! Мне так хотелось взглянуть на величайший из храмов Митры...
вымолить прощение для тебя... и еще... еще... - Голос ее стих, но губы
беззвучно шевелились. Глядя в ее ясные серые глаза, Конан разобрал лишь
одно слово - милый; он потянулся к девушке, чтобы обнять и успокоить ее.
Нет, не успокоить - Рина, Ученица, владеющая Силой, была спокойна перед
лицом смерти! Значит, ему оставалось лишь обнять и приласкать ее, сделать
то, что он давно хотел.
глядела на что-то за его спиной, полуоткрыв в удивлении рот. Киммериец еще
не успел обернуться, как твари, облепившие сверху цветок, загомонили,
завизжали и серой тучей ринулись в сторону. Огромная сфера дрогнула,
выпрямилась, и спуск вновь стал ровным и плавным.
силах справиться с изумлением.
пещера, и цветок с торжественной неторопливостью плыл прямо к ней.
Конану на шею. Во сне туника девушки сбилась, открыв округлые колени и
бархатную поверхность бедра, но киммериец глядел на юную и чистую ее
прелесть без привычного вожделения. Теперь, спустя долгие дни, проведенные
вместе, она уже не казалась Конану недосягаемым существом,
неприкосновенной служительницей Митры, чьи тело и душа посвящены одной
лишь божественной цели. Чудесным образом она вдруг превратилась в женщину,
стала дорога ему, но то, что он чувствовал сейчас, нельзя было выразить
грубым и плотским словом. Вожделение? Нет... Любовь? Тоже вряд ли... Он
был слишком тверд, слишком силен и неукротим, чтобы любить женщину - ибо
любовь предполагала самопожертвование. Нежность? Да, это было ближе всего
к истине.
сон; неподалеку от входного отверстия плавно колыхалась карминовая сфера
цветка, и пол под ними казался не каменно-жестким и холодным, а теплым и
упругим, словно исполин, приютивший их в крохотной складочке своей
необозримой плоти, хотел согреть и убаюкать нежданных гостей. Конан
заметил, что стены тут светятся сильней, чем внешняя поверхность утеса.
Струившийся из пещеры поток ярких серебристых лучей вырывался наружу,
пронзая тьму на другой стороне пропасти, и исчезал во мраке. Вероятно,
этот свет и отпугнул вчера гарпий, либо они вообще боялись коснуться тела
гиганта; как бы то ни было, мерзкие порождения Нергала исчезли, и ничто не
мешало продолжить путь.
проснулась, он осторожно снял с шеи ее ладонь и сел, приглаживая
растрепанную гриву темных волос; потом сунул руку за пояс, вытащил сосудик
с арсайей и вдохнул бальзам. Драгоценного вендийского снадобья оставалось
совсем немного - лишь на донышке фляги шуршали последние крупинки.
удавалось рассмотреть все это... - Она тоже села, плавным жестом обеих рук
словно охватив огромную пещеру.
раз?
покачала головой.
что - нет... Понимаешь, я могу предвидеть действия людей - обычных людей,
таких, как мы с тобой, - она улыбнулась и, приподнявшись, оправила тунику.
- Но кто способен угадать намерения бога? Мечтать об этом было бы слишком
самонадеянно и грешно.
повелению Митры?
зубы.
помнишь, вчера я пару раз пощекотал гиганта железным крюком... Вот он и
проснулся!
движением Рина поднялась на ноги и начала развязывать свой мешок. -
Поедим?
меда в тряпице и три окаменевшие лепешки. Вполне приличная трапеза для
непритязательных людей. Конан, пережевывая размоченный в воде кусок хлеба,
размышлял, найдется ли внизу какая-то пища. Впрочем, он скоро оставил
мысли о еде; до великого храма Митры было рукой подать, и киммериец
погрузился в размышления о том, что ожидает его в святилище. Простит ли
его бог? Или наложит новую кару, еще тяжелее прежней?
по-прежнему пламенел яркими красками и, кроме нескольких застывших дорожек
сока, ничто не напоминало о вчерашнем нападении. Конан подумал, что когти
и зубы серых тварей не успели глубоко проникнуть в плоть цветка и
повредить его; погладив плотную кожистую оболочку, он повернулся к Рине.
пробудился и решил нам помочь. А может, просто глубоко вздохнул
Панов Вадим
Березин Федор
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Трубников Александр
Шилова Юлия